Андрей Никитин - Остановка в Чапоме

• Название: Остановка в Чапоме
• Автор: Андрей Никитин
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1990

В 1982-87 гг., будучи приглашен Мурманским Рыбакколхозсоюзом в качестве публициста и специалиста по исторической экологии, А.Л.Никитин принимал участие в попытке возрождении поморских сел Терского и Мурманского берега на основе внутриобластного перераспределения финансирования наземного хозяйства (земледелие, животноводство, зверобойный промысел, оленеводство) рыболовецких колхозов. Результатом стали его статьи и очерки в центральной и местной печати:

Рифы у Терского берега. // “ЛГ”, № 39 (4897), 29.09.1982 г., с. 11;

Новь Терского берега. // “Правда”, № 125 (23651), 05.05.1983 г., с. 3;

А "рифы" остаются... // “ЛГ”, № 48 (5010), 28.11.1984 г., с. 11;

Рыбаки живут на берегу. // “Октябрь”, 1985, № 12, с. 164-178;

Запоздавшая весна. // Дорогами России, сб. 5. М., 1986, с. 102-169;

Разные грани перестройки. // “Север”, 1987, № 6, с. 78-83;

Реабилитация? // “ЛР”, 1988, № 3 (1303), 22.01.1988 г., с. 20;

Расследование. // “Октябрь”, 1989, № 2, с. 154-180; № 3, с. 173-185),

В последующем Никитин объединил их в книгу “Остановка в Чапоме” (М., 1990), названную одним из ее героев “энциклопедией современной поморской жизни”.

По сути собрание очерков А.Л. Никитина представляет собой попытку целостного анализа краха колхозной системы на Терском и Мурманском берегах. Любопытны его бытовые зарисовки в первой и второй тетрадях, где писатель очень живо описывает поведение терчан в различных ситуациях. Третья тетрадь посвящена "разборкам" в верхах власти Мурманской области в середине 1980-х гг., которые были вызваны требованиями колхозов самостоятельно контролировать свою прибыль. Последняя тетрадь описывает разваленное хозяйство колхозов Терского берега. Автор размышляет о перспективах развития региона, о его ценности и значимости для истории и культуры России в целом. "Остановка в Чапоме" это первоклассная журналистика, что удивительно, учитывая идеологический пресс советской эпохи. Эта книга может быть полезна и тем, кто занимается экономической социологией указанного региона, поскольку в публицистике Никитина можно найти живые мнения участников экономического процесса того времени.

---

И я говорю своему спутнику:

- Мне интересно, Витя. Может быть, настоящее и будущее именно сейчас мне гораздо интереснее, чем раньше, потому что наконец-то у всех нас появилась надежда. Надежда на свершение. Надежда на победу добра над злом, справедливости над неправосудием, честных людей - над бесчестными. Но именно поэтому условия игры изменились. Как - никто из нас не знает. И вы,- я говорю о вашем поколении, которое пришло сменить нас,- вы лучше нас подготовлены к изменившейся ситуации, потому что каждое поколение решает ту задачу, которую перед ним ставит Время. Мы восстанавливали не только свое, но и ваше Прошлое, создавали тот тыл, на который вы можете в случае нужды опереться, ту "взлетную площадку", с которой станут стартовать ваши звездные корабли. Но строить эти корабли будете вы. Потому что нам надо доделывать то, что мы не успели закончить, чтобы у вашего поколения были развязаны руки и вам не пришлось бы - как нам! - возвращаться назад...

- Но при чем тут Берег? - протестует Георги.- Разве не вы говорили вчера, что знаете его, чувствуете его, любите его, несете его в себе?

- Берег - да. Но Берегом занялись теперь ваши сверстники, он принадлежит уже им! Разве я их знаю? Что они хотят, о чем думают? Чтобы ответить на эти вопросы, надо прожить с ними еще одну жизнь, которой у меня нет. Это сделаете вы - плоть от плоти своего поколения. Вы - с ними, как когда-то раньше я был с их отцами. Но то, что мы думали и планировали, по боль шей части отменила сама жизнь. Расчет был построен на опыте прошлого, а строить надо, ощущая будущее. Это будущее вошло уже вместе с перестройкой, оно не поддается старым методам анализа, и я пасую перед ним. Ну а новые председатели? Вот эти "назначенцы" в Варзуге, в Чаваньге, в Чапоме, против которых я всегда был предубежден, как против временных людей? Что ждать от них? Что может принести Берегу человек, отсчитывающий дни своего пребывания здесь? Что даст он селу, поморам? Не станет ли его деятельность еще одним обманом надежд? Меня тревожит эта ситуация, но не предчувствием будущего, которого я не вижу, а известными мне уроками прошлого…

Это и в самом деле так. Я не знаю, чего ждать от молодых председателей. Калюжин в Варзуге, сменивший Заборщикова, своим призванием считает "поднятие отстающих" и готов волевыми методами проводить в жизнь программу, которую варзужане, как я понял, не слишком разделяют. Он закончил два института, работал первым помощником капитана, "флотским комиссаром", и через три-четыре года, "подняв" "Всходы коммунизма", намерен опять вернуться на флот. Он человек идеи, причем деятельный человек - самый опасный тип человека, для которого важны не люди, а воплощение своей идеи. Что будет с Варзугой потом? Кто там будет? По-моему, он не слишком об этом задумывается, потому что старинное поморское село с многовековыми традициями он рассматривает только как команду судна, вверенного ему начальством, как механизм, который можно отладить, выбросив "негодные" шестеренки и винтики...

Но, может быть, так оно теперь и есть, а я все еще идеализирую ситуацию, рассматривая ее с позиций знакомого мне прошлого, от которого не осталось и следа?

Новый чаваньгский председатель, Андрей Рейзвих, отсчитывает дни своего полярного стажа, чтобы вернуться на родину, в Казахстан. До этого он был бригадиром оленеводческой бригады в Сосновке, где, как видно, не осталось не только саамов, но и ижемцев. На Берегу он такой же гость, как Калюжин и Мурадян.

Но, конечно, показательнее всех Мурадян.

На этот раз он был нервным, взвинченным, был резок и груб. Широковещательная строительная программа оказалась сорванной, среди колхозников, в том числе и молодых, чувствовалась откровенная оппозиция к "парню с озера Севан", который теперь для обсуждения колхозных дел закрывается в своем кабинете с членами правления, вызывая явное неодобрение колхозников.

Поначалу мы ничего не могли понять. Но на второй день Мурадян, что называется, "раскололся", и вместо самоуверенного приказчика я вдруг увидел растерянного человека, обманутого в своих сокровенных надеждах. Свою первую мечту - собственная черная "Волга", чтобы въехать на ней в родную деревню,- Мурадян уже осуществил. Но перестройка сорвала его далеко идущие планы. Оказывается, в Чапому Мурадян пошел председателем отнюдь не по "велению души", как он рассказывал в прошлый раз, а поверив обещаниям Медведева, бывшего первого секретаря терского райкома партии, что тот поставит его на место Шитарева, председателя райисполкома. Теперь Медведева нет, на месте Шитарева другой человек, никаких престижных вакансий в районе не предвидится, и Мурадян начальству не нужен. Поэтому Чапома и работа в ней потеряли для Мурадяна всякий смысл... как я того и опасался!

Однако дьявол-искуситель не дремал. Три "молодых тигра", как мы с Георги окрестили новых председателей, объединились... против Тимченко! По-видимому, все началось с Калюжина, которому не дают покоя капитанские шевроны председателя "Ударника" и которого задело предложение взять в аренду беспризорные суда терских колхозов. Калюжин говорил нам о Тимченко как о личном враге, грозясь "вывести его на чистую воду", "разоблачить его махинации", заставляя невольно вспомнить события четырехлетней давности. Уж очень знакома была фразеология! Случайно ли? В Чапоме Калюжину вторил Мурадян, не разбиравшийся ни в судах, ни в океанском лове. Все встало на свои места, когда Мурадян признался, что "тигры" решили восстановить расформированную в МРКС базу флота, поставив во главе ее... прежнего Мосиенко с его прежним штатом!

Ну а когда Мурадян сознался, что их поддерживают Каргин и Несветов, рекомендовавшие им Мосиенко, и даже Серокуров, второй секретарь обкома, удивляться стало нечему. Больше того, выяснилось, что Серокуров уже пообещал Мурадяну (как когда-то Медведев!) выборный пост председателя МРКС, который сейчас занимает Савельев, бывший председатель "Энергии", ученик и ставленник Тимченко!

Ну, а что будет через год, когда Мурадян уедет? Начатая им стройка так и останется незавершенной, это уже и сейчас видно. Пышный фейерверк обещаний давно потух, и снова чапомские мужики будут ломать голову, как построить детский сад и ясли, как открыть медпункт и школу-семилетку, как восстановить оленеводство... Вот только о Пялице уже разговора не встает: почему-то за этот год Мурадян ее возненавидел и во что бы то ни стало хочет стереть с лица земли со всеми ее "дачниками" и пенсионерами.

А может быть, это опять не он сам хочет, а кто-то другой, повыше?

Наконец, кто придет Мурадяну на смену? Где гарантия, что очередной временщик-председатель не окажется ставленником меховых предпринимателей? Ведь здесь зверобойка, цех первичной обработки и прямой путь в Прибалтику. Тогда ого-го как закрутится колесо мехового бизнеса, которое успело уже искалечить судьбы стольких людей. А кто знает, сколько осталось друзей Куприянова и Бернотаса в МРКС и в МКПП? Теперь, когда в Чапоме началась председательская чехарда, когда на месте Стрелкова начнут появляться случайные люди, интуиция подсказывает мне, что так и произойдет...

И я подвожу своего рода итог: - Вам, Виктор, и разбираться во всем этом! Будущая летопись Берега станет летописью уже вашего поколения. Каждый должен быть со своим временем, только тогда он может что-то сделать. А моё... Вон оно, видите, спешит к нам на свидание!

С моря несется легкая, прозрачная дымка, ветер срывает пенную морось с волн, но отсюда, с дюны, видно, как из устья реки перед селом медленно выползает черточка моторной лодки, переваливает через пенный бар, выходит в море и начинает прыгать по волнам, поворачивая в нашу сторону. Ветер разгулялся не на шутку, в лодке только один человек, и я знаю, что это Стрелков, назначивший нам свидание на тоне возле нового устья Чапомки. Собственно, приглашал не он, а молодые рыбаки, которые захотели именно здесь встретиться с нами.

И вот мы сидим за столом в чистом, светлом, но все же продуваемом ветром балке, оставшемся от геологов. На столе дымятся миски с ухой, за стеной ярится море, а мы ведем традиционный неторопливый разговор о рыбе, о ее подходе в этот сезон, о том, как Петрович провел месяц на озерах, ловя для колхоза рыбу, о грибах, которые нынче запаздывают, и о морошке, которая не в пример прошлому году должна порадовать урожаем.

За то время, что мы с Петровичем не виделись, он словно бы окреп, еще больше раздался в плечах и даже помолодел: его синие глаза лучатся радостью встречи и уверенностью выправляющейся жизни. Слухи о пересмотре его дела уже дошли до Умбы, и я могу их подтвердить. Но, верный себе, Стрелков и тут радуется в первую очередь за Гитермана.

- Я-то, Леонидыч, что, я - проживу! - говорит он, наклоняясь ко мне и ласково полуобнимая за плечи.- Все у меня теперь есть: пенсию оформили, в колхозе еще работаю, с детьми нормально, все пристроены... Помнишь, просил я комнатку в Мурманске? Голубев недавно был, сказал, что нашли мое заявление, дадут! А вот за Юлия Ефимовича я очень рад. Мне что? Я и без партии проживу - ведь не из жизни исключили, верно? А на него, ты подумай, сколько всего возвели напраслины, а? Был я у него в Мурманске. Посидели, старое вспомнили. Говорит: хотел бы еще поработать, до конца дело довести на Берегу. Ну, а если восстановят, то и сделает, я верю!..