Рене Генон - Заметки об инициации

• Название: Заметки об инициации
• Автор: Рене Генон
• Издательство: Прогресс-Традиция
• Жанр: Философия
• Год: 2003

В Заметках об инициации Генон подводит читателя к представлению об инициации как пережитом в опыте приобщении к истинному знанию, качественно превосходящему любое знание чисто теоретического порядка.

---

Завершая эти замечания, мы укажем в сфере символики театра другую точку зрения, имеющую отношение к драматургу: различные персонажи, будучи мысленными созданиями последнего, могут рассматриваться как вторичные модификации и в известном смысле продолжения его самого — примерно того же рода, что тонкие формы, создаваемые в состоянии сна.[180]

Нечто подобное можно было бы сказать, впрочем, о любом творении воображения; но в частном случае театра есть та особенность, что оно реализуется здесь чувственным образом, создавая сам образ жизни, аналогично тому, как это происходит в сновидении. В этом плане автор выполняет поистине «демиургическую» функцию, ибо создает мир, полностью извлекая его из себя самого; он становится здесь самим символом Бытия, созидающего универсальное проявление. В данном случае — как и в случае сновидения — сущностное единство творца «иллюзорных форм» не затрагивается множественностью случайных модификаций, как единство Бытия не затрагивается множественностью форм проявления. Таким образом, со всех точек зрения мы находим в театре эту характерную особенность, которая составляет его глубинную причину, непостижимую для тех, кто сделал из него чисто светский феномен; по самой своей природе он представляет собой один из наиболее совершенных символов универсального проявления.

Глава XXIX. «ДЕЯТЕЛЬНОЕ» И «СОЗЕРЦАТЕЛЬНОЕ»

Разбирая вопрос об инициатических качествах, мы упомянули об одном весьма распространенном заблуждении относительно смысла слова «деятельный» (operatif), а также и слова «созерцательный» (speculatif), которое является в известной мере его противоположностью; как мы заметили, стоит особо остановиться на данном предмете, ибо существует тесная связь между этим заблуждением и общим непониманием реального назначения инициации. Исторически, если можно так сказать, этот вопрос связан в особенности с масонством, поскольку именно в нем обычно употребляются термины, о которых идет речь; но нетрудно понять, что он имеет, по сути, гораздо более широкое значение, ибо касается вещей, которые — в тех или иных преломлениях — можно отнести к различным инициатическим формам; именно в этом состоит вся его значимость с избранной нами точки зрения.

Исходный момент отмеченного нами заблуждения заключается в следующем: тот факт, что форма масонского посвящения связана с ремеслом (впрочем, как мы указали, далеко не только с ним) и что его символы и обряды, словом, свойственные ему методы во всей их «специфике» опираются преимущественно на ремесло строителя, — часто становится причиной того, что «деятельное» смешивают с «корпоративным», застревая, таким образом, на самой внешней и поверхностной стороне вещей; это вполне естественно для тех, у кого нет ни малейшего представления, ни даже предположения относительно инициатической «реализации». Самое распространенное мнение по этому поводу можно было бы сформулировать следующим образом: «деятельные» масоны были исключительно ремесленниками; мало-помалу они приняли в свою среду, в качестве кого-то вроде почетных членов, особ, чуждых искусству зодчества;[181] но в конечном счете этот второй элемент возобладал, и отсюда ведет начало преобразование «деятельного» масонства в «созерцательное», сохраняющее с ремеслом лишь воображаемое или «идеальное» отношение. Это «созерцательное» масонство датируется, как известно, началом XVIII века; но кое-кто, констатируя присутствие не-рабочих членов в старом «деятельном» масонстве, считает возможным сделать вывод, что они уже были «созерцательными» масонами. Во всех этих случаях, по-видимому, вполне единодушно полагают, что изменение, положившее начало «созерцательному» масонству, знаменует собой превосходство по отношению к тому, от чего последнее произошло, как если бы это означало «прогресс» в «интеллектуальном» смысле и отвечало концепции более высокого уровня; и не упускают возможности противопоставить сомнительные «спекуляции» занятиям ремеслом, как будто об этом идет речь, когда имеют дело с вещами, относящимися к уровню не светскому, но инициатическому.

В действительности, в старину существовало только разделение на «свободных» масонов, которые были ремесленниками и именовались так из-за свобод, предоставленных правителями их корпорациям, а возможно, также потому (следовало, пожалуй, сказать — прежде всего), что положение человека, свободного по рождению, было одним из условий допущения к инициации,[182] — и масонов «допущенных», которые не были профессионалами; среди них особое место отводилось духовным лицам, проходившим посвящение в специальные Ложи,[183] чтобы иметь возможность исполнять функцию «капеллана» в обычных ложах; но и те и другие были в равной степени, хотя и в различном качестве, членами одной и той же организации — «деятельного» масонства; и как могло бы быть иначе, если ни одна ложа не могла бы нормально функционировать, не имея среди своих членов «капеллана», т. е. хотя бы одного «допущенного» масона?[184] Впрочем, верно, что именно среди «допущенных» масонов и благодаря их действиям сформировалось «созерцательное» масонство.[185] В целом это можно объяснить тем, что, не будучи непосредственно связаны с ремеслом и не имея поэтому достаточно прочной базы для инициатической работы в форме, о которой идет речь, они могли, с большей легкостью или в большей мере, нежели другие, утратить из виду часть того, что содержит инициация, и, скажем даже, часть самую важную — ведь именно она касается «реализации».[186] Следует также добавить, что по своему социальному положению и по внешним связям они были также более доступны влияниям — политическим, философским и иным — профанного мира, отвлекавшим их от инициатической работы, пусть даже это и не приводило к смешению между обеими областями, что слишком часто наблюдалось впоследствии.

Здесь-то (по-прежнему исходя, ради удобства изложения, из исторических соображений) мы касаемся самой сути вопроса: переход от «деятельного» к «созерцательному», отнюдь не будучи «прогрессом», как того хотели бы наши современники, не понимающие его значения, являет собою с инициатической точки зрения нечто прямо противоположное; он обозначает не обязательно искажение как таковое, но по меньшей мере вырождение — в смысле оскудения; и, как мы только что сказали, это оскудение состоит в отбрасывании и забвении всего того, что является «реализацией», т. е. подлинно «деятельного», и сохранении лишь чисто теоретического взгляда на инициацию. В самом деле, не следует забывать, что «спекуляция» и «теория» — синонимы; разумеется, слово «теория» должно пониматься здесь не в его первоначальном смысле — как «созерцание», но лишь в том значении, которое оно имеет в современном языке; слово «спекуляция», несомненно, выражает этот смысл более точно, поскольку оно по самой своей этимологии передает идею «отражения», подобного изображению, увиденному в зеркале,[187] — т. е. знания опосредованного, в противоположность действительному знанию, каковое и является непосредственным следствием «реализации» или, скорее, составляет с ним единое целое. С другой стороны, слово «деятельное» (operatif) не должно рассматриваться как точный эквивалент «практического»; ведь последний термин всегда соотносится с действием (что, впрочем, строго соответствует его этимологии), так что его употребление могло бы оказаться двусмысленным и неуместным;[188] в действительности же речь идет о таком «свершении» существа, как инициатическая «реализация» со всей совокупностью различного рода средств, которые могут быть употреблены ради этой цели; и небезынтересно отметить, что слово того же происхождения — «делание» (oeuvre) также используется именно в этом значении в алхимии.

Итак, нетрудно уяснить себе, что остается тогда от инициации, которая уже не более чем «созерцательна»: инициатическая трансмиссия по-прежнему существует, поскольку «цепь» традиции не прерывалась; но вместо инициации действительной — во всех случаях, когда ей не препятствует какой-либо телесный недостаток, — происходит лишь инициация виртуальная, обреченная оставаться таковой силою вещей; ведь «созерцательное» ограничение как раз и означает, что эта стадия не может быть преодолена, ибо все дальнейшее уже по самому определению относится к «деятельному» уровню. Разумеется, это не означает, что обряды в подобном случае уже не действенны, так как они всегда остаются — даже если совершающие их не осознают этого — носителем духовного влияния; но их воздействие, так сказать, «отсрочено» в плане его развития в «акт»; оно подобно зародышу, которому недостает условий для роста; последние же заключаются в «деятельной» работе, а только она и может сделать инициацию действительной.

В связи с этим мы должны еще раз подчеркнуть тот факт, что такое вырождение инициатической организации ничего не меняет в ее сущностной природе и что непрерывной трансмиссии достаточно, чтобы — если представятся благоприятные обстоятельства — было возможно ее восстановление, причем оно обязательно будет подразумевать возвращение к «деятельному» состоянию. Очевидно, однако, что чем более оскудела в этом плане организация, тем более возможны искажения, по крайней мере частичные, которые, к тому же, естественно могут происходить в различных направлениях; и эти искажения, сохраняя свой случайный характер, делают восстановление все более трудным, хотя в принципе оно еще возможно. Как бы то ни было, инициатическую организацию, обладающую подлинной и легитимной филиацией, сколь бы ни выродилась она в настоящий момент, никогда не следует смешивать ни с псевдоинициацией, представляющей собой чистое ничто, ни с контринициацией, уже представляющей собой нечто, но абсолютно негативное, направленное прямо против той цели, которую ставит перед собой любая истинная инициация.[189]