Фридрих Незнанский - Слепая любовь

• Название: Слепая любовь
• Автор: Фридрих Незнанский
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-04553

Интернет… Это величайшее изобретение человечества установило простейшие коммуникационные связи между отдельными людьми, но оно может приносить не только добро и прогресс. В руках преступников Интернет способен стать мощным орудием уничтожения личности, подавляющим в человеке самое светлое чувство – любовь…

Александр Турецкий возглавляет после ранения охранно-розыскное агентство «Глория». Выполняя просьбу заместителя генерального прокурора Меркулова, своего старого друга, известного юриста, он пытается разобраться, что происходит в семье последнего.

И вместе со своими коллегами он впервые сталкивается с новыми видами преступлений, о которых многие еще до сих пор не догадываются.

---

— Ну вот! — суетливо оправляя на себе одежду, округляла глаза Ирина. — Мы здесь, дочка!.. А ты боялся… — с укором бросила мужу.

Турецкий расхохотался и на недоуменный взгляд жены, все еще давясь от смеха, произнес с трудом:

— Ты сказала последнюю фразу из очень неприличного анекдота…

Она посмотрела на него как-то искоса и с явным сомнением в его нормальности, но и сама не выдержала, фыркнула, засмеявшись, и кокетливо потупилась.

— Ну, ты хоть расскажешь?

— Обязательно! — он сделал тоже «огромные» глаза. — Даже покажу.

В комнату ворвался «великовозрастный» ребенок. Нинка бросилась обнимать маму, затем отца, будто не один день, а сто лет не виделись.

Дочь заметно подросла, почти догнала мать, а ведь у Ирины рост сто семьдесят три. Только Ирина уже остановилась, а Нинке еще расти и расти. Скоро и отца догонит. А что делать, взрослая девушка, без каких-то копеек шестнадцать. Уже два года паспорт таскает. И все-таки ребенок. Мастью — в отца, а симпатичной мордашкой — определенно в мать. Такая же шикарная шатенка. Красивой будет, ох, Турецкий, и не представляешь, какое тебе беспокойство!..

Пока дочь мыла руки, Александр сказал:

— Но все, что мы с тобой решили, возможно лишь при одном условии, ты понимаешь?

— Естественно, Шура. Форсировать ничего не нужно, может, у них и так обойдется. Но меня, честно говоря, смущает одно обстоятельство.

— Какое?

— А ты разве сам не помнишь? Вернись на минутку в парк Сокольники и вспомни, какое у тебя было настроение, когда этот Осипов уговаривал тебя помочь ему? Вот мне очень интересно, что ты сейчас скажешь?

Турецкий задумался, глядя на жену. Потом усмехнулся.

— Ну? — нетерпеливо спросила она.

— Увы, Ирка. Ни о чем сейчас, кроме тебя, не могу думать. Пробую, а перед глазами… это, ты понимаешь, о чем я?

И Ирина вдруг жутко, просто невероятно покраснела.

— Шурка! — плачущим голосом воскликнула она. — Какой ты дурак, Турок! Ну за что мне?!

— Родители, вы опять ссоритесь? — закричала дочь из ванной.

Смотри-ка ты, занимается своим делом, а уши — ого-го! На глазах растут!

— Успокойся, — почти простонала Ирина, — родители мирятся…

«Ребенок» злорадно захохотал.

— Это она — вся в тебя! — Ирина ткнула пальцем в мужа.

— А я разве отказываюсь? — Он притянул ее к себе, погладил по спине и после паузы добавил: — Я знаю, о чем ты спросила… Да, я не мог тогда отделаться от ощущения, что у девочки этой не все так просто, как представилось тому же Филе. Но пока у нас нет на руках никаких конкретных фактов, кроме собственных догадок, ничего умнее элементарных житейских советов мы с тобой им дать не можем… Или очень хочется?..

— О, обнимаются! Скажите, какие нежности! — Это Нинка вошла в комнату. — А меня кормить когда-нибудь будут?

— Будут, все будут… — сказала Ирина. — Шурик, пусти. Я верю почему-то твоей интуиции.

— Ну тогда иди и корми дочь.

Он внимательно посмотрел на жену, подмигнул едва заметно. В глазах Ирины возник вопрос. Александр медленно кивнул.

— Давайте, девочки, дуйте на кухню. А я все-таки сделаю один необходимый звоночек и подрулю к вам. Есть не хочу, но чайку с вами попью обязательно. У нас же еще осталось ореховое варенье! Как, господа юристы, не возражаете?

— А ты что, уже твердо решила? — Ирина посмотрела на Нинку.

— Я бы сказала, в стадии… Подумайте.

— Вот и подумайте, — словно обрадовался Турецкий, — а я пока тоже посоветуюсь… по нашему делу. По-моему, я не полностью проинформировал профессора, тебе не кажется, Ириш?

— Ты, как всегда, прав! — она развела руками и обняла дочь за плечи. — Пойдем, не будем папе мешать.

— Поразительно! — воскликнул «ребенок». — Невероятное единодушие! Может, что-то в лесу сдохло, пока меня дома не было?

— Господи, да что ты такое говоришь?! — словно испугалась Ирина.

— Это обычная присказка, мама, — Нинка удивленно посмотрела на нее. — Не больше… Что-то ты суеверной становишься, ма! Пап, есть причина?

— Идите, идите, мать тебе все расскажет…

Когда он вышел на кухню, они уже заканчивали ужин. Ирина вопросительно посмотрела на него, и он кивнул — небрежно, словно бы машинально, а не отвечая на ее незаданный вопрос.

— Шуринька, может, ты все же съешь чего-нибудь?

— На ночь-то глядя? — он с сомнением посмотрел на неубранный еще стол. — Разве что котлетку, а? Уж больно вкусно пахнет!

— Я сейчас разогрею, — Ирина вскочила.

— Ни в коем случае! Только холодную. И хлебца с маслом. И чай сладкий. Ничего не знаю лучше. На ужин, — объяснил он смеющейся Нинке.

Разрезанная пополам холодная котлета на куске черного хлеба, намазанного маслом. Чай с ореховым вареньем. Очень изысканно. Дочь была в восторге. Давно родители не радовали ее таким замечательным своим настроением…

— Поговорили? — жуя, спросил Александр Борисович.

— Да, и мне очень нравится! — вклинилась Нинка. — С удовольствием познакомлюсь с этой Юлей.

— Ты все рассказала? — Он повернулся к жене, собиравшей со стола тарелки.

— В пределах необходимого. Для начала.

— Мне кажется, Нина уже совсем взрослый и умный человек. Она может знать обо всём, включая и наши с тобой фантазии. Но, наверное, ты права, не надо на нее вываливать сразу всю информацию, чтоб не зацикливалась на мелочах и суевериях. А с профессором я поговорил. И правильно мы с тобой сделали: он, как я понял с первых же его слов, пребывает в полной растерянности. Он, оказывается, еще не сказал супруге, что уже, понимаешь ли, организовал слежку за дочерью. А теперь не знает, как объяснить этот наш с ним разговор. В общем, сам себя запутал. И обрадовался даже, когда я сейчас позвонил. Короче говоря, как я понял его, продолжаем работать. И твое появление в их доме он жене объяснит легко. У тебя же две темы: криминалистика и психология. Вполне можешь у него консультироваться, как у своего руководителя, по любым вопросам, касающимся твоей диссертации. Вот примерно такая диспозиция. Тебя устроит? Или придумаем еще варианты?

— По-моему, отличный ход и ничего менять не надо.

— Теперь касаемо тебя, дочь… Мама случайно узнала, чем занимается Юля, и обрадовалась, так как тебя, оказывается, тоже очень интересуют проблемы рекламы. Сечешь? Дизайн и так далее. А твоя легенда…

— Легенда?!

— Ну да, у нас же все всерьез, взаправду. Соответственно и легенда, как у каждого порядочного шпиона. И она у тебя не меняется. Кембриджский колледж, я полагаю, наверняка станет наиболее интересной темой во время вашего знакомства. Ты выбираешь профессию и хочешь узнать о ней как можно больше и желательно из первых рук. Возможно, — это уж вы, я полагаю, решите вместе с мамой, — тебя заинтересует в наибольшей степени, скажем, идеология рекламы.

— Я думаю… — Ирина поочередно взглянула на мужа и на дочь, — что столь важную проблему, Шурочка, никто, кроме тебя, правильно ни осветить, ни тем более решить не сможет. Лично я не взялась бы давать в этой области советы. Мне думалось, что Нине достаточно будет проявить максимум обычного любопытства, присущего человеку, выбирающему профессию. А с идеологией? Ой, что-то мне страшновато… Не слишком ли мы?..

— Ну что ж, не исключаю, что с этой темой я несколько переусложнил… — Турецкий почувствовал, что его действительно занесло не в ту степь, и Ирка правильно уколола, тем не менее не снизив пафоса отцовской речи. Ух, хитрюга! — Да, скорей всего, мама права, не стоит забираться в дебри. Гораздо полезнее будет, если ты станешь больше слушать, впитывать, как девочка интеллигентная и воспитанная. Спрашивай немного, и только о том, что посчитаешь важным для себя. Но не для нас с мамой. Я понятно говорю?

— Тебе, пап, только шпионов инструктировать! Конечно! Я усекла важность момента… А насчет этой вашей идеологии? Так, в общем-то, какие же сложности? Реклама для чего нужна? Продать, уговорить, всучить, заставить, если обыватель противится, купить то, что ему абсолютно не нужно. То есть оплатить труд производителя и посредника. Это везде одинаково, другое дело, что способ внедрения в мозги необходимой информации может быть разным. Нормальным, щадящим или бессовестным, агрессивным. Вот и вся идеология. И везде она сегодня одинаковая. Но, кстати, у нас, в Англии, она более корректна. Это у вас тут черт знает что! Я за все время только два раза телевизор посмотрела с этой бесконечной рекламой и уже — во! — Нинка сморщила нос, передразнивая отца, и пальцем чиркнула себя по горлу. — А в их компанию мне напроситься можно?

— Обязательно! — с некоторой растерянностью ответил Турецкий, обескураженно глядя на жену. — Тебе ж, естественно, обрыдли твои английские чопорные подруги!

— Пап, ну чего ты?! Никакие они не чопорные, нормальные девчонки, не глупее наших, между прочим… А хиппуют так, что в России и не снится! Другие времена, папуля! Другая Европа, — глубокомысленно и убежденно произнесла Нинка, и родителям осталось только обреченно переглянуться.