Димитр Пеев - Джентльмен

• Название: Джентльмен
• Автор: Димитр Пеев
• Издательство: Радуга
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1989
• ISBN: 5-05-002000-0

Димитр Пеев – известный болгарский писатель, доктор юридических наук – выстраивает сюжеты повестей, как бы приглашая читателя вместе исследовать актуальные проблемы современности.

В повести «Седьмая чаша» ряд персонажей дают повод подозревать их в совершении преступления. Анализируя жизнь каждого, писатель размышляет, нет ли у них какого-то общего для всех нравственного изъяна. «Джентльмен» (повесть-загадка, до самого конца кажущаяся неразрешимой) демонстрирует нам дар Пеева – мастера острого сюжета и ярких характеров.

Автор исследует широкий круг нравственных вопросов: развенчивает явления стяжательства, казнокрадства, коррупции, которые тормозят развитие общества, строящего социализм.

---

Бурский и Шатев переглянулись. Полковник, нажав кнопку радиотелефона, сказал:

– Гергина, найди-ка того стажера. Попроси ко мне.

– Он здесь, товарищ полковник, – раздался голос секретарши. – Ждет не дождется вашего вызова.

В кабинет вошел высокий светловолосый паренек и отрапортовал, вытянувшись по стойке «смирно»:

– Товарищ полковник, курсант четвертого курса факультета криминалистики Петко Александров Тодорчев прибыл для прохождения практики.

– Вольно, курсант. Практику начнешь в группе старшего инспектора Траяна Бурского. – Церемонным жестом он указал на майора. – А это инспектор Николай Шатев. Лично на тебя, Петко, возлагается такая задача: помочь двум твоим старшим коллегам обнаружить следы исчезнувшего человека… Итак, желаю успеха всем троим!

8 октября, вторник

Первое, что они узнали, запросив Центральный компьютер: Петко Христоф Кандиларов никогда не был под судом и следствием. Затем поступили сообщения с пограничных КПП: после 15 сентября разыскиваемый гражданин Болгарию не покидал.

Разумеется, он мог пересечь границу с фальшивым паспортом, под чужим именем, то есть незаконно, хотя нарушений границы в указанное время не было зафиксировано.

Следом начали приходить ответы из окружных управлений милиции, моргов, больниц – безрезультатно.

Под вечер, когда все возможности исчерпались, Бурский сказал Шатеву и практиканту:

– Уважаемые коллеги, мы, кажется, в тупике. Что предпримем завтра? Что вы вообще думаете о загадке, заданной нам Кандиларовым?

– Я думаю, он перебрал с загадками, – устало откликнулся Шатев. – Может, полковник и прав: гуляет с любовницей, допустим по Видину, и обдумывает текст заявления о разводе.

– Заодно и заявление об увольнении. В райсовете такого прогула не потерпят, тем паче приобретшего огласку.

– А он им вместо заявления – больничный лист. Запросто! Как бывает, когда любовница – участковый врач…

– В его годы легче расстаться с участковым врачом, чем с нажитым капиталом. Ты вспомни его апартаменты – это ж пещера Аладдина!

– Да, о сокровищах этой «пещеры» надо бы поразмышлять особо. Как это средней руки служащий райсовета умудрился поднакопить столько всего? – Шатев задумался. – Послушайте, а ведь если Кандиларов закопан где-нибудь в лесу, в горах, тем более под осыпью, то найдет его не милиция, а палеонтолог двадцать первого века.

– Остроумно. Только у нас нет времени ждать третьего тысячелетия, – сказал Бурский и обернулся к стажеру: – Вы, Тодорчев, что думаете?

Паренек смутился, даже слегка покраснел.

– Смелей, смелей, – приободрил его Шатев. – Наша профессия не для боязливых и не для застенчивых.

– Видите ли, я думаю, надо исключить возможность того, что этот… Кандиларов… задержался у какой-то женщины. В его годы люди не так уж часто рискуют общественным и семейным положением. Во всяком случае, у вас нет данных о том, что супруги, допустим, не ладили, что дело шло к разводу.

– Не у вас, а у нас, дорогой коллега, – поправил парня Шатев.

– Да, у нас. И еще…

– Не стесняйтесь, говорите.

– Когда меня посылали к вам, то прямо-таки заверили, что я буду проходить практику в отделе по расследованию убийств и тяжких преступлений против личности. А вместо этого…

– Вы, кажется, недовольны? Да? Разочарованы? Не торопитесь. Будут у вас еще расследования и потяжелей, это я вам обещаю.

Зазвонил телефон. Майор поднял трубку. Ответив собеседнику односложным «да», заторопился к выходу.

– Звонила Кандиларова, – сказал он уже в дверях. – Получила еще одно письмо от мужа – из Стамбула. Полковник Цветанов приказывает поехать и взять у нее это письмо.

Он вернулся примерно через час. Шатев и Тодорчев терпеливо дожидались, пока Бурский достанет письмо, включит сильную лампу-рефлектор и сядет за свой стол.

Письмо покоилось в сложенном вдвое листе белой бумаги. Большим пинцетом, извлеченным из среднего ящика стола, майор подцепил конверт и перенес его в круг света. Конверт был тонкий, размером больше обычного, с красными и синими ромбиками по краям, левее марки с изображением Кемаля Ататюрка пестрела наклейка: «Авиа». В сильную лупу ясно прочитывались буквы стамбульской почты и дата – «02.10». Ниже черными чернилами значился адрес Кандиларовой. Виргинии, именно Виргинии Кандиларовой.

Все так же пинцетом Бурский перевернул конверт. На штемпеле софийской почты значилось вчерашнее число, а в самом низу – приписка: «Отправитель: П. Христов».

В конверте лежала столь же непривычно большая цветная открытка с изображением знаменитой некогда мечети, а еще раньше – не менее знаменитой византийской церкви «Святая София».

Послание гласило:

Милая Виргиния, со вчерашнего дня я нахожусь здесь, в Стамбуле, о чем и спешу тебе сообщить, чтобы не тревожилась за меня. Зачем и какими судьбами попал сюда – объясню при удобном случае. Открытку эту покажи кому следует, если появится необходимость. И знай: случившееся – к добру, как для меня, так, может быть, и для тебя. Вскоре напишу обо всем подробнее, но уже из дальних краев. Надеюсь, что мы снова будем вместе. Прощай. Твой П.»

10 октября, четверг

Стажер дежурил в отделе: ему пока что не решились поручить самостоятельную задачу. А для Бурского и Шатева два дня промелькнули в беготне, в бесчисленных телефонных разговорах. На третий день настало время докладывать полковнику, и все трое явились к нему в кабинет.

– Ну, будем носиться как угорелые или пора признать себя побежденными? – начал Цветанов свои подковырки. – Что же, поверите, что Кандиларов улизнул в Турцию, и прекратите расследование? Поскольку, мол, искать пропавшего супруга уже не имеет смысла.

– Дело Кандиларова, товарищ полковник, не такое уж и простое, – огрызнулся Бурский.

– Разумеется, разумеется. Нашему брату проще получать денежки в день зарплаты… Несколько труднее предложить, к примеру, интересную версию.

– Хорошо, тогда выслушайте ее. Графологическая экспертиза установила, что на обеих открытках почерк один – Петко Кандиларова. Дактилоскопический анализ материала столь же категоричен: отпечатки пальцев на открытках – только Кандиларова и его жены. На первой, конечно, обнаружены и другие отпечатки: ведь она была послана без конверта.

Ага, намекаешь на то, что…

– Обойдемся без намеков. Традиционные графологические и дактилоскопические методы идентификации подтвердил электронно-вычислительный графоскоп. Экспертиза основывалась на достаточном исходном письменном материале, взятом из квартиры Кандиларова и из райсовета. Установлено также, что текст обеих открыток написан одной и той же авторучкой. Чернила западной марки «Бриллиантшварц», у нас в продаже таких нет:

– И трех дней не прошло, – невозмутимо сказал полковник, – а как много всего установил электронный графоскоп…

– Ну, кое-что придется устанавливать нам, а не графоскопу, – обидчиво возразил Бурский. – Первое: действительно ли был Кандиларов в географических пунктах, указанных на открытках. И действительно ли сам отправлял свои послания. И второй вопрос, независимо от ответа на первый: по своей воле Кандиларов писал и отправлял открытки или его принудили?

– Попробуй-ка принудь меня написать, чего мне не хочется!

– Да он ведь не полковник милиции, товарищ полковник. К тому же и неизвестно, какими средствами на него воздействовали.

– Или обманули! – вдруг вырвалось у Тодорчева.

– Вот именно. Совсем не обязательно насилие над волей, принуждение, проще прибегнуть к хитрости, обмануть, – согласился майор. – Но вернемся к первому вопросу: резонно ли предполагать, что кто-то хотел внушить супруге Кандиларова, а через нее, вероятно, и нам, что ее муж с шестнадцатого по тридцатое сентября находился в санатории шахтеров. Именно внушить, ибо мы-то бесспорно установили, что и духу его там не было. Почему бы не допустить, что и вторым посланием нас хотят ввести в заблуждение? Ведь если признать, что Кандиларов уже в Турции, то сама собой отпадет необходимость искать его в Болгарии.

– Хочешь сказать, что для нас разыграли спектакль? Мерси! Сначала попытайся ответить на такую реплику из зала: «Твоя версия построена на правиле „почерка преступника“, не так ли?» Мол, тот, кто действовал определенным способом, обязательно его повторит. Только ведь нет правил без исключений. Кто поручится, что наш случай – не исключение?

Бурский попытался было возразить, но полковник остановил его жестом.

– Потерпи! Этот твой гипотетический преступник, разве не обязан он был допустить, что как только мы обнаружим обман с первой открыткой, то наверняка поставим под сомнение и достоверность второй?

– Верно. Не будь первой, я бы не усомнился во второй.

– Вот так-то! И что из этого вытекает?