Борис Бабкин - Кровь на золоте

• Название: Кровь на золоте
• Автор: Борис Бабкин
• Издательство: АСТ, Локид
• Жанр: Боевик
• Год: 1999
• ISBN: 5-320-00301-3, 5-237-01465-8

Ради золота идут на все. Ради золота убивают и воюют. Ради золота подставляют и предают. Но не все покупается и не все продаются. Сильнее золота — дружба. Сильнее золота — мужество.

---

«Во черт, закатал вату, — выходя из автобуса с Двумя тяжелыми сумками в руках, насмешливо оценил себя Алексей. — С зоны писал ей, а про моря дуру погнал».

Тетю Грушу он помнил по Колыме. Она работала вместе с матерью в кочегарке. Одно время он даже, как говорили тогда, дружил с ее дочерью Дашкой. Тетя Груша когда-то давно была осуждена за кражу сена в колхозе и отбывала срок на Колыме. Там и дочь родила. Тетя Груша — хороший человек. Не сплетничала и ни с кем никогда не ссорилась. Когда Белый первый раз в семнадцать лет попал в колонию за угон машины, он все полтора года переписывался с Дашкой. Потом освободился. Наслушавшись в зоне о том, что все бабы шкуры, весь мир бардак, при встрече с Дашей повел себя грубо и потащил ее в постель. На этом их отношения и закончились. Тетя Груша, как ни странно, переживала их разрыв. Получив пятнадцать лет, Белый в письме к матери попросил адрес тети Груши. Жила она в Богом и людьми забытой деревушке на границе Воронежской и Липецкой областей. Ее дочь жила в Липецке. Работала на заводе холодильников. Но сейчас, кажется, сидела дома. Ее сын, решивший искупаться в жаркий весенний день в речке, простудился.

На автовокзале Алексей растерялся. Он и подумать не мог, что Липецк — такой большой современный город и поселок, где жила Даша, разыскать не так уж легко. Потолкавшись у кассы, он выругался и пошел к стоянке государственных такси. Решив больше не испытывать судьбу, попросил водителя отвезти на Матырский.

Водитель довольно долго кружил по небольшому поселку городского типа, пока не выбрался к окраине.

Дом, в котором жила Даша, оказался крайним со стороны Липецка. Расплатился с водителем и забрал из багажника сумки. Тетя Груша наложила туда банок с огурцами, помидорами, солеными грибами и трехлитровую банку молока. Именно за нее и волновался всю дорогу Белый. Решая, в каком подъезде может быть квартира Даши, подошел к одному, чтобы посмотреть таблички с фамилиями жильцов.

— Лешка? — услышал он за спиной. Обернулся и увидел высокую симпатичную женщину с каштановыми волосами, собранными в пучок.

Он тоже узнал ее.

— Привет, рыжая, — вспомнив, как он называл ее раньше, улыбнулся Белый.

— Господи! — Она удивленно отступила на шаг. — А ты почти не изменился.

— Режим, — согласился он. — Там сидим, здесь лежим.

— Вот теперь я узнала тебя окончательно, — рассмеялась Даша. — Как тебя мать встретила, моряк дальнего плавания?

— Не бей ниже пояса, — смущенно улыбнулся он. — Я сдуру решил старушке по ушам проехать. Но она меня сразу на место поставила. Даш, — жалобно посмотрел он на нее, — куда мне это девать, все руки оттянули?

— Господи, ведь сто раз ей говорила — ничего мне не надо. Пойдем. — Она шагнула к подъезду. — Да… — Тут же остановившись, повернулась к нему. — Мне Ника письмо прислала. Просит денег взаймы. Зинаида Степановна совсем плохая стала. Ее из больницы домой месяц назад отправили. А это, сам понимаешь… — Даша тяжело вздохнула. — Умирать. У нее, как я поняла, рак легких.

— Слышь, — сразу решил Алексей, — я тебе бабок дам. Ты пошли, как будто от себя. От меня Ника не примет.

— Наверное, ты прав, — согласилась Даша, — она девчонка гордая. «Или сама заработаю, или с голоду умру», — так она мне в письме написала. И твердо обещает деньги через три месяца вернуть.

— Где же она их возьмет? — пробормотал Алексей.

— …Значит, решился., — прошептала Зинаида Степановна. — Только я подумала… — Облизнув воспаленные губы, горько вздохнула. — Ведь грех на душу беру. Вдруг ты попадешься с этим золотом? Или сгинешь на Колыме? Там и за грамм прибить могут. Тем более если узнают, что ты приезжий.

— Не прибьют, — зло усмехнулся Толик. — А насчет того, что попадусь, это, как говорится, бабушка надвое сказала. Золото здесь можно по пятьдесят тысяч за грамм продать. У меня знакомый стоматолог есть. Даже если его там, как вы говорите, сто пятьдесят грамм, то выходит семь миллионов пятьсот тысяч. Дорога туда и обратно обойдется, самое большое, в четыре миллиона. Так что я готов ехать.

— Там больше. — Зинаида Степановна испытующе посмотрела на него. — Где-то под двести. Но, знаешь, я уже не раз пожалела, что предложила тебе это. Ведь если что случится…

— Знаете что, — грубовато перебил ее Толик, — давайте не будем гадать на кофейной гуще. Мне и самому это не нравится. Но заработать за десять дней три миллиона, по-моему, согласится любой. Мне нужны деньги, — выдохнул он, — хотя бы для свадьбы с Никой. Зинаида Степановна, — переводя тревоживший его разговор, спросил Толик, — почему вы так странно ее назвали?

— Я уже рожать со дня на день должна была, — улыбнулась согретая воспоминаниями женщина, — а бабы предложили за маслятами сходить. И ведь пошла. А на сопках и началось. Но тут мимо геологи проходили. У них топографом была женщина, Ника Карловна. Вот она и помогла разродиться. В больнице потом все врачи удивлялись, как хорошо она все сделала. Поэтому я и назвала дочь Никой. А тебе ее имя не нравится? — с легкой иронией спросила она.

— Да вы что! — Толик покраснел. — Имя чудесное. Вот она уедет в институт, на сессию, я и отправлюсь. Поездом до Москвы, оттуда самолетом. А как дальше добираться?

— Ты только ради Бога Нике ничего не говори, — снова горько вздохнула Зинаида Степановна. — А то ведь…

— Давайте не будем об этом, вы мне поподробнее объясните, как и куда ехать. И, разумеется, где золото, — совсем тихо закончил Толик.

— Ты сначала заедешь по дороге к одной женщине, — жалея о том, что она предложила парню, но понимая, что сделанного уже не вернешь, что теперь пытаться переубедить его бесполезно, сказала она. — Передашь ей письмо. Дождешься, пока прочитает. И она сама скажет, когда и куда тебе приехать с золотом. Отдашь ей, а в Хабаровске она вернет тебе золото назад.

— Точно, вернет?

— Обязательно. — Немного помолчав, Зинаида Степановна спросила: — Скажи, только честно. Тебе хочется ехать в…

— У меня просто нет выхода! — бросил он. — Зарплату постоянно задерживают. Да и платят не очень. Я люблю Нику и хочу, чтобы она стала моей женой. Но она даже говорить об этом не хочет. Не потому, что не любит меня, просто думает о будущем. Ведь не всегда это будет продолжаться, но годы уйдут. Три миллиона — согласитесь, сейчас для кого-то так, мелочь. А для нас с Никой большие деньги, и они могут решить многое. Вот только поэтому я еду. К тому же, как вы говорите, опасности практически нет. Тем более от Хабаровска я поеду поездом. Знаете что, Зинаида Степановна, — умоляюще проговорил Анатолий, — я ведь мог и не соглашаться. Просто я все обдумал и сделаю это. Только, пожалуйста, — повторил он, — давайте больше об этом не говорить. То есть о том, что, может, лучше не ехать.

— Мама! — раздался голос Ники. — Как ты?

— Она ни о чем знать не должна, — торопливо прошептал Толик.

— Как устроился?

Бобров, приветливо улыбаясь, вошел в бильярдную. Шестеро крепких парней охраняли огороженный высоким бетонным забором коттедж. У двоих были небрежно засунуты за ремни пистолеты.

— Отлично!

Стас сильным ударом отправил шар в лузу и повернулся.

Удивленно округлив глаза, Яков Павлович не смог произнести ни слова: Стас был без бороды. Его чисто выбритое лицо как бы говорило о богатырском здоровье.

— Надоела, — правильно понял он родственника, провел ладонью по квадратному подбородку и усмехнулся. — Что это на тебя столбняк напал? — Повернувшись к столу, предложил: — Может, партийку сгоняем?

— Да я вообще-то поставил бильярд для гостей, — улыбнулся Бобров. — Сам даже от скуки кия в руки не беру. А ты, вижу, не забыл, — отметив резкий удар и влетевший в лузу шар, сказал он.

— Да так, — пожал плечами Стас, — балуюсь иногда. Ты что явился-то? Конечно, вопрос звучит глупо, ты все-таки хозяин. Но, зная тебя, нахожу его уместным. За просто так и муху с плеча не смахнешь.

— А если я изменился, — захохотал Яков, — и решил навестить тебя просто так? Вспомнить наши детство, юность. Все-таки жили мы вместе когда-то.

— Это было так давно, — снова наклонившись над столом, ухмыльнулся Стас, — что порой кажется, этого и не было. — Загнав шар в лузу, выпрямился. — Иногда думаю: почему так вышло? Ведь многие в детстве жили хуже, чем мы, то есть не видели шоколада столько, сколько мы, не отдыхали у моря каждый год. Ведь наш папуля, — усмехнулся он, — был на хорошем счету у партийной элиты. Он умело лизал им задницы. И точно знал, когда на эту задницу поставить клеймо. Снимали одних, некоторых даже сажали. А папуля процветал. Правда, сдох в одночасье. И с этого началась моя одиссея как киллера. Тогда этого слова и не знали. В книгах, если встречалось, внизу объяснение давали. А сейчас навтыка-ли разных словечек, порой и не выговоришь. Неужели мы действительно жили все годы развитого социализма, как дикари? Ведь даже этих хреновин, игровых приставок не знали. Видики, конечно, были, но опять-таки у процветающих партийных. А скоро выборы. И коммуняки имеют все шансы выиграть. Представляешь? — усмехнулся он. — Президентом будет коммунист. А им одной России мало. Союз подавай. Ох, и начнется буча, — скривился он.