Андрей Сахаров - Владимир Мономах

• Название: Владимир Мономах
• Автор: Андрей Сахаров
• Жанр: История

В ЖЗЛ уже вышли книги о выдающихся полководцах прошлого — Дмитрии Донском, Александре Невском, Александре Суворове, Михаиле Кутузове. Сборник «Полководцы Древней Руси» продолжает биографическую летопись ратной славы нашей Родины, обращаясь к эпохе становления и расцвета Киевской Руси в X — начале XII века к победам Святослава и Владимира Мономаха.

---

Андрей Николаевич Сахаров ВЛАДИМИР МОНОМАХ

ЗАВЕЩАНИЕ ЯРОСЛАВА МУДРОГО

Неподалеку от Киева в своем загородном вышгородском дворце умирал великий князь киевский Ярослав Владимирович, в христианстве Георгий. Ему было полных семьдесят шесть лет. Начинался февраль 1054 года.

От печи, что стояла в углу одрины1, исходило ровное, спокойное тепло, скупые лучи неяркого февральского солнца осторожно пробирались сквозь узкие стекла окон, ложились на укрытые дорогими византийскими тканями стены, на ложе, где утопал в коврах и подушках усохший, холодеющий великий князь. Его впалые щеки запали совсем, и приподнятые скулы еще больше выступили вперед; некогда зоркие, цепкие, с прищуром глаза потеряли свою цепкость и властную силу и будто потухли, в них едва теплилась жизнь. Ярослав знал, что умирает. Он и приехал сюда, в свой любимый Вышгород, для того, чтобы, провести последние дни в тишине и покое, наедине со своими мыслями, рядом с любимым сыном Всеволодом, который сидел сейчас в отцовском изголовье.

На кути Ярослав попросил повернуть в сторону двора сына Всеволода. Он хотел проститься со своим последним родившимся внуком - первенцем Всеволода - Владимиром, в христианстве Василием. Этот внук был особенно дорог Ярославу, потому что родился он во искупление тех несчастий, что понесла Русь в недавней войне с Византией. В 1042 году на престол в империи встал Константин IX Мономах, который сразу же отодвинул от трона всех, кто ранее поддерживал его противников, - Михаила IV я Михаила V, и одними из первых пострада^ лж русские купцы, русский монастырь на Афоне. Пристань и купеческие склады были разграблены сторонниками Константина Мономаха, убийство русского посла переполнило пашу терпения Ярослава, и в 1043 году он послал на Константинополь но примеру Олега, Игоря и Святослава свою рать. В поход по воде двинулось двадцать тысяч человек во главе со старшим Ярославовым сыном, князем новгородским Владимиром ж боярином Вышатой Остромиричем, Князь вел в поход дружину; Вышата - прочих воев: вооруженных смердов, ремесленников. Кон-' стаитин было опомнился, попытался покончить дело миром, послав навстречу руссам па Дунай послов с подарками и мирными предложениями, но руссы продолжали свое движение. Однако Владимиру не суждено было повторить подвиги Олега. Его ждала судьба Игоря. Буря разметала и потопила многие русские корабли, и даже сам князь был вынужден пересесть в другую ладью. Но попытка греков разгромить княжескую дружину на море окончилась неудачей: Владимир разбил посланный против него византийский отряд и вернулся в Киев. Труднее пришлось воям Вышаты: выброшенные на берег, они решили добираться на родину посуху, но на обратном пути около Варны их настигло войско Кекавмена, руссы были разгромлены и пленены. Шесть тысяч: пленников Константин приказал жестоко наказать. Одним из них выкололи глаза, другим отрубили правую руку, чтобы никогда не поднимали она меч против великой империи. Ярослав готовил новый поход против греков, заслал посольства к своим друзьям в окрестные страны, прося помощи, но в это время в Киев пришли послы из Константинополя. Император обещал возместить весь ущерб, на-нееешгый русским купцам и монастырю, отпустить на родину пленных, отдать'в жены еще неженатому Яросл ву сыну, шестнадцатилетнему Всеволоду, свою внебрачную дочь Анастасию, рожденную от любовницы Склири-ны. В 1046 году был заключен мир, а вскоре в Киеве появились первые отпущенные греками русские пленники. В рубищах, седые, с темными владипами вместо глаз, с завернутыми за пояс пустыми правыми рукавами рубах брели они от пристани в устье Почайны, вдоль Подола и далее на гору, вызывая ужас и сожаление у киевлян, а потом иные из них появились в Новгороде и Чернигове, Переяславяе и Смоленске, в селах и погостах. Печаль опустилась тогда на Русскую землю. И когда, прибыв с большой свитой, императорская дочь сошла на берег, держа в руках данную ей отцом икону богородицы, ее встретили напряженным и печальным молчанием. Венчание происходило в огромной Десятинной церкви, воздвигнутой еще при Владимире сразу же после крещения Руси, а потом Всеволод с молодой женой отбыл на княжение в Переаславль.

Родился же первенец Всеволодов в 1053 году в Киеве,. потому что переяславский князь, ходивший у отца в любимцах, мало жил в своем стольном городе и больше времени проводил возле отца в великокпяжеском киевском дворце. Здесь же, во Всеволодовых хоромах, и появился на свет будущий великий киязь киевский Владимир II Мономах.

По старославянскому обычаю ему дали два имени, ж оба в честь великого князя Владимира I. Имя выбирал сам дед, великий киязь Ярослав, Всеволод же, как всегда, согласился с отцом, и уже на склоне лет Владимир Всеволодович написал в своем «Поучении»: «Я худой, дедом своим благословленным, славным нареченный во крещении Василий, русским именем Володимир». Но вопреки установившемуся обычаю мать и отец решили, кроме того, наречь его и еще одним именем, Б честь византийского деда Константина IX - Мономахом. Тогда задумался великий кяязь: слишком много бед и печалей было связано у Руси с этим именем, по потом сказал: «Пусть будет так» - вромя пройдет, уйдут в прошлое вместе с людьми сегодняшние обиды и печали. А имя византийского императора так и останется за его внуком, наследником Всеволода, и, может быть, поможет ему в нелегкой борьбе за власть со своими недругами, с властелинами окрестных стран.

Ярослав Владимирович, ведомый иод руки, вошел в хоромы, не снимая шубы, прошел в детскую, кормилица отодвинулась в сторону, и он склонился над колыбелью. Оттуда прямо и а него смотрели два совершенно прозрачных светло-голубых глаза, золотая прядка волос падала на лоб младенца. Ярослав скупо улыбнулся замерзшими, неживыми губами и повернулся прочь. В ту пору Владимиру Мономаху не исполнилось и года.

В Вьппгород Ярослав приехал уже совсем ослабевший, с саней его подняли и перенесли в хоромы. Он горько усмехнулся, сказал: «С саней и скоро снова на сатш». Никто по ответил на шутку. Немногие приехавшие с великим князем близкие бояре, старшие дружинники потупились. Все понимали, о чем говорит Ярослав. Через несколько дней его, уже неживого, вновь положат на сани, но уже погребальные, по старорусскому обычаю, и повезут в Киев, на отпевание и похороны в храм святой Софии.

Смерти он не боялся. К ее неизбежности привыкал долгими часами раздумий о судьбах человеческих, о земных делах и жизни небесной. Часто вспоминал он, как отец любил повторять слова: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль истребляет и воры подкапывают, но собирайте себе сокровища на небе, где моль не истребляет их и воры не крадут». Умом он понимал праведность этих слов и тщету всего земного, но это умом, а сердце его жило земной полной жизнью, влекло в гущу дел человеческих, и порой некогда ему было остановиться, оглянуться, подумать о всем сущем. А потом останавливался, оглядывался. Это было в те горькие минуты, когда Ярослав Владимирович терял своих близких. Так, вдруг оцепенел он, глядя на лежащего в гробу старшего сына Владимира. С ним, после смерти еще в далеком 1020 году своего первенца молодого Йяьи, связывал Ярослав многие надежды. Владимиру исполнилось едва тридцать два года, по он уже проявил себя как опытный воин - горячий до рати и в то же время рассудительный. В Новгороде, куда он был, как старший сын, послан отцом па княжение, Владимир быстро утвердил свою власть и заставил опасаться новгородских бояр-крамольников. Пять лет возводил он в новгородском детинце пятиглавый храм святой Софии по образу и подобию Софии Киевской и наконец закончил великое строительство - знак величия и мощи княжеской власти. И вот теперь молодой князь лежал в мраморной раке этого храма, еще мгновение, и лик его навсегда будет скрыт под тяжелой плитой.

Смутился тогда духом старый великий князь и прошептал про себя горестно и истово: «Все в руках божиих». В новом храме было светло и чисто, строго смотрели со стен лики святых угодников, остро нахло известью… Смерть наследника, полного сил ж надежд, потрясла его.

И еще он задумался о тщете земного, когда за два года до смерти Владимира хоронил свою старую княгиню, Ингигерду, в христианстве Ирину, дочь шведского короля Олафа Скотконуига. Казалось, никогда не изойдет сила из этой женщины. Опа пришла к нему в то время, когда Ярослав сидел еще при живом отце Владимира Святославиче все в том же Новгороде. Юная принцесса, не знавшая ни слова по-русски, обжилась па новом месте, научилась бойко говорить на незнакомом ей языке, легко разобралась в паутине семейных княжеских споров, обид, несбывшихся надежд, а главное - нашла путь к сердцу своего мужа, ожесточенного междоусобными бранями, братоубийственными войнами, клятвопреступлениями, кровью, кровью бесконечной в борьбе за власть. Честолюбивая, красивая, умная, она хотела, чтобы ее Ярослав вырвался из тесноты братнего ряда вперед, и уже при старом Владимире побуждала его отложиться от Киева, прикрывшись варяжской дружиной, вечно мятежным новгородским боярством. И чем тяжелее приходилось ему в борьбе со своими врагами - внешними и внутренними, тем желанней ему казался дом, где жена разделяла все его радости и горести и где год от года множилась его семья. Сначала Владимир, потом Анна, а далее с промежутком в три-четыре года Изяслав, Святослав, Всеволод, Анастасия, Елизавета, Игорь, Вячеслав. Она добилась своего: он стал первым на Руси, а может быть, даже и среди окрестных стран, и вот теперь Иигигерда лежит бездыханной, и ничто не может утешить ее - ни его первенство, ни успехи сыновей, ни громкие браки ее дочерей. Ушла великая княгиня, и вместе с ней ушла половина его жизни. Кажется, и есть семья и нет семьи. Изяславу тридцать, Святославу двадцать семь, Всеволоду двадцать четыре, Вячеславу восемнадцать. Все женаты, у всех дети, за всеми - княжеские столы в разных концах Руси, следят друг за другом, к кому более благоволит отец, чужие друг другу люди, соперники. Дочерей, тех нет рядом уже давно. Анна во Франции, Елизавета в Норвегии, Анастасия в Венгрии., В тот,раз у гроба жены он сказал самому себе: хватит, нельзя объять всего земного, жизнь быстротечна, скоро и ему собираться в последний путь, пора помыслить о душе, о том, с чем оп придет на суд божий. Но великий князь выходил из храма, и тут же дела земные обнимали его со всех сторон. И даже сейчас, приняв уже святое причастие и чувстпуи, как уходят из него жизнь, Ярослав думал не о небесном, а о земном.