Петер Герхард - Пираты Новой Испании. 1575–1742

• Название: Пираты Новой Испании. 1575–1742
• Автор: Петер Герхард
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-0838-9

Книга Петера Герхарда рассказывает о причинах и истории возникновения пиратства. В Карибском море на рубеже XVI–XVII веков развернулась самая настоящая борьба за несметные сокровища, которые вывозили из американской колонии испанские галеоны. Многие мирные английские, французские, а затем и голландские торговцы стали морскими разбойниками. Они угрожали испанским судам и портам. К середине XVII века пиратство превратилось в ремесло. Автор книги повествует о знаменитых грабительских набегах Дрейка, Кавендиша, Дампье, Спеилбергена и многих других.

---

Это укрепление представляло собой строение неправильной формы с пятью бастионами по периметру. Строительные работы по сооружению фортификационных укреплений города были завершены 15 апреля 1617 года. В период с 1617-го по 1742 год в замке Сан-Диего было установлено от тридцати до пятидесяти орудий. Немногим позднее на берегах южной стороны гавани также были установлены орудия, так что враг на подходе к городу оказывался под перекрестным пушечным огнем. По всей вероятности, новый форт производил устрашающее воздействие на пиратов и, возможно, в 1624 году, во время «визита» Шапенама, спас Акапулько от разграбления. Насколько нам известно, больше ни одна из пиратских экспедиций не подходила к городу, хотя Тоунлей (1685 год) и Ансон (1742 год) с разведывательной целью посылали свои лодки в порт Акапулько, после чего каждый из них предпочитал ожидать прихода манильских судов в более безопасном и менее защищенном месте. В 1776 году во время землетрясения форт Сан-Диего был разрушен, но на том же самом месте построили новый замок, возведение которого завершилось в 1783 году.

Как и в Гуатулько, те немногие испанцы, проживающие в городе, среди которых были государственные чиновники и ремесленники, большую часть года проводили вне Акапулько, приезжая в порт лишь на период с ноября по апрель. Наивысшим должностным лицом был представитель короля Испании в Акапулько. Он также имел титул генерал-лейтенант побережья Южного моря и нес персональную ответственность за все части и подразделения военно-морского флота Испании на всем тихоокеанском побережье. Личный состав гарнизона, постоянно расквартированного в порту, варьировал от сорока до ста солдат с двумя или тремя офицерами. Во время же прибытия и нахождения в порту манильских судов численность гарнизона увеличивалась до двухсот или более солдат. В начале XVIII столетия в городе также действовала гражданская милиция, которую набирали из негров, мулатов и китайцев крепкого телосложения и по расовым признакам делили на группы.

Порт Зихуатенейо, также известный как Чекетан – хорошо защищенная гавань к западу от Акапулько, – совсем не использовался испанцами. И в колониальный период здесь не было никаких поселений. Это обстоятельство позволило пиратам превратить гавань в удобное место для кренгования своих судов, пополнения запасов воды и древесины, а также ожидания прибытия манильских судов. (Фаннелл в «Вояже вокруг света» говорит о поселении в Зихуатенейо, состоящем из сорока домов, но к тому времени, когда Ансон посетил это место в 1742 году, поселения там уже не было.)

Следующим, находящимся недалеко от устья реки Бальзас (или реки Мекскала), был порт Закатула. В 1522 году Кортес построил там судовую верфь, вокруг которой начало расти испанское поселение, но несколько лет спустя люди покинули его. Это место было малопригодным для якорной стоянки судов, поэтому они редко заходили в него. Между Закатулой и Колимой была расположена область Мотинес, которая обезлюдела после раннего периода добычи золота с 1523-го по 1535 год.

Порты-близнецы Сантьяго и Салагуа находятся в северной части залива, который сейчас носит название Мансанильо. Поселение, возможно основанное в Салагуа до 1527 года, вскоре было покинуто людьми, тем не менее, две просторные и хорошо защищенные гавани активно использовались испанскими исследователями и ловцами жемчуга. На берегах залива Салагуа имелся ручей с пресной водой, и там же брали свое начало дороги, ведущие к городам Гвадалахара и Колима, а в северо-западном направлении – к порту Навидад. Обе гавани зачастую служили убежищем для манильских галеонов. А к середине XVII столетия манильские суда, плывущие с востока в Акапулько, стали регулярно заходить в Салагуа, хотя позднее предпочтение стали отдавать порту Навидад. Алькальд-мэр Колимы держал там сторожевой пост, который постоянно снабжался свежими фруктами для людей, пораженных цингой и сошедших на берег после нескольких месяцев утомительного плавания. Если не считать наблюдательного поста и случайных рыбаков, заходивших в залив, берега Салагуа в течение всего колониального периода были необитаемы, но они довольно активно использовались манильскими галеонами для доставки и разгрузки контрабандных товаров, ввозимых с Востока. Современный порт Мансанильо начал развиваться лишь с середины XIX столетия. Колима была основным центром по производству какао.

Очень небольшой, но хорошо защищенный залив, известный как Пуэрто-де-ла-Навидад, находящийся на 19°14' северной широты, был открыт испанцами в 1523 году и вскоре стал важным перевалочным пунктом для экспедиций, направляющихся в сторону Калифорнии и выше. Судовая верфь, находящаяся у входа в лагуну в восточной части залива и строящая суда, принадлежащие испанской короне, была возведена здесь еще до 1550 года. Суда эскадры Андреса де Урданета, который в 1564 году совершил плавание к Филиппинским островам, были построены именно там. Одно время даже рассматривался вопрос о превращении залива Навидад в конечный пункт прибытия торговых судов, идущих с Востока, но позднее предпочтение было отдано Акапулько. Однако залив Навидад продолжали использовать исследователи и ловцы жемчуга, плывущие в сторону Калифорнии.

С 1585 года залив стал базой пополнения запасов продовольствия и питьевой воды, а также южной границей сферы деятельности серьезной монополии, специализирующейся на ловле жемчуга. Навидад был самой северной тихоокеанской гаванью в Новой Испании; далее шли берега, подпадающие под юрисдикцию аудиенции Гвадалахары. Самой важной функцией залива Навидад было предоставление прибежища манильским судам. С середины XVII до конца XVIII столетия эти суда почти всегда делали короткий привал у берегов заливов Салагуа или Навидад, которые находились непосредственно по курсу их следования к Акапулько.

Обычно суда прибывали к берегам Центральной Америки в ноябре или декабре. Алькальд-мэр Аутлана нес персональную ответственность за поддержание порядка в Навидаде, он также должен был следить за передвижениями пиратов в этом регионе и заранее уведомлять власти о прибытии манильских судов. Больным членам команд торговых экспедиций разрешалось сходить здесь на берег, а серьезно больным или инвалидам дозволялось оставаться в поселении до полного выздоровления либо следовать сухопутным путем в Мехико. Одним из офицеров или пассажиров торговых судов был так называемый королевский курьер, в чьи обязанности по прибытии входило следить за почтовыми станциями и наличием сменных лошадей для отправки из Навидада в столицу дипломатических и официальных посланий. Так же как и Салагуа, Навидад был пунктом разгрузки контрабандных товаров, ввозимых из Китая.

Еще одной якорной стоянкой судов был порт Чамела, находящийся на координате 19°32' северной широты. Порт со всех сторон был надежно защищен скалами и островами от всех неблагоприятных погодных воздействий, кроме редких в этих местах южных ветров. Это был самый южный порт в Нуэва-Галисии, в колониальный период имевший на своих берегах небольшую рыбацкую деревушку. От поселения шла тропа к старому городу Ла-Пурификасьен, находящемуся от него на удалении около 40 миль в глубь страны.

Как раз за мысом Корриентес, возле которого была якорная стоянка галеонов, плывущих вниз от мыса Сан-Лукас, находится большой открытый залив Бандерас. В нем есть несколько хорошо защищенных якорных мест, а также в него впадает река, в колониальные времена известная под названием Рио-дель-Балле, а ныне носящая название Рио-де-Амека, берега которой использовались испанцами как пристанище для маленьких судов, а также для пополнения запасов питьевой воды. В долине, примыкающей к берегам залива, было множество испанских ферм и ранчо.

Следующим портом, расположенным севернее, была небольшая бухточка Чакала. Этот залив или, скорее, углубление береговой линии в материк защищался крутыми холмами и во время колониального периода довольно часто использовался исследователями и ловцами жемчуга. Когда в 1587 году Кавендиш наведался в этот залив, то обнаружил на его берегах две лачуги, где жили люди. На протяжении значительной части XVII столетия Чакала была пунктом, где морские экспедиции, плывущие в сторону Нижней Калифорнии, пополняли свои запасы продовольствия и питьевой воды. В 1668 году там был расквартирован маленький гарнизон, находящийся в подчинении близлежащего испанского города Компостела.

После 1700 года функции Чакалы как основного порта – поставщика продовольственных запасов для судов, плывущих в Калифорнию, были переняты поселением Матанчел. Местность вокруг Чакалы была негусто населена людьми, основным занятием которых было мелкое сельское хозяйство и животноводство, с периодическими всплесками активности разработки серебряных рудников.

Бухта Де-Сантьяго-де-Матанчел (ныне Матанчен) – открытый залив, защищенный от преобладающих в этих краях северо-западных ветров и находящийся восточнее порта Сан-Блас, который начал развиваться несколько позднее. Она иногда использовалась в роли прибежища первыми морскими исследовательскими экспедициями и ловцами жемчуга, и какое-то время манильские галеоны заходили туда для пополнения запасов питьевой воды. В течение первой половины XVIII столетия Матанчел был главным морским портом Нуэва-Галисии и местом, куда наведывались иезуитские миссионеры из Нижней Калифорнии с целью пополнения запасов продовольствия. Раз в год судно иезуитской миссии из Лорето брало курс на Матанчел и возвращалось обратно с грузом продовольствия, почтой и миссионерами.