Евгений Горбунов - Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке

• Название: Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке
• Автор: Евгений Горбунов
• Издательство: Вече
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2002
• ISBN: 5-94538-006-7

В 1930-е годы Советский Союз оказался на грани войны с Японией, имперские амбиции которой простирались от Байкала и Приморья до Китая и европейских колоний в Южных морях. Ожесточенные военные схватки на Хасане и Халхин-Голе были пробой сил и желанием определить мощь северного соседа. Сокрушительный разгром в этих сражениях и военное превосходство СССР на Дальнем Востоке заставили военное руководство империи повернуть на Юг. В этих условиях деятельность разведки имела решающее значение для принятия оптимальных и верных решений. Благодаря профессионализму разведчиков СССР сумел своевременно перебросить войсковые соединения на Дальний Восток, и это удержало Японию он нападения, увязшую в то время и затяжной войне с Китаем.

В книге военного историка Е. А. Горбунова на основе огромного массива документов рассказывается о тайной войне на Дальнем Востоке в 20-30-е годы XX столетия.

---

Форсированное военное строительство началось в начале 1930-х годов и в Северной Корее, в районах, прилегающих к советским дальневосточным границам. В середине 1930-х годов во всей Корее могло быть размещено семь пехотных дивизий, в том числе в Северной Корее – пять. Количество аэродромов было увеличено там с 8 до 21. Северная Корея в военном отношении составляла единое целое с маньчжурским плацдармом, а вся военная подготовка в этом районе в 1930-е годы была нацелена на осуществление агрессии против Приморья.

Квантунская армия до агрессии в Маньчжурии имела численность в 10 400 человек, что было строго лимитировано Портсмутским мирным договором, заключенным после русско-японской войны. Но сразу же после начала военных действий на континенте все договорные ограничения были отброшены в сторону. Началось усиление японских вооруженных сил в Маньчжурии. К концу 1931 года численность Квантунской армии была увеличена более чем в шесть раз и составила 65 000 человек. Через год она увеличилась еще в полтора раза, достигнув почти 100 тысяч человек. Затем происходит ее дальнейший рост, и к концу 1934 года в Маньчжурии сосредотачивается 144 тысячи японских солдат и офицеров. Казалось бы, сухие, ничего не значащие цифры. Но если учесть, что, по данным японского генштаба, прозвучавшим на заседаниях Токийского трибунала, общая численность японской армии за этот же период оставалась неизменной и составляла 230 тысяч человек, то цифры заговорят сами за себя. К силам Квантунской армии следует добавить численность японских войск в Северной Корее, на Южном Сахалине и Курильских островах, которые также могли быть использованы против советских дальневосточных границ. В результате на континенте к началу 1935 года против Советского Союза сосредоточились 180 тысяч японских войск, то есть около 80 процентов всей японской армии.

В 1934 году в Маньчжурии находились три пехотные дивизии, одна пехотная и четыре охранные бригады, две кавалерийские бригады, полк связи, железнодорожный, три танковых полка, которые впервые начали формироваться в 1932 году, тяжелые артиллерийские полки, а также различные технические части и подразделения жандармерии. Все войска были укомплектованы по штатам военного времени. Квантунская армия имела на вооружении 300 самолетов современных типов, сведенных в три полка, около 200 танков и 100 бронемашин, 20 бронепоездов и несколько десятков тяжелых полевых орудий. В Северной Корее недалеко от советских границ располагались две пехотные дивизии, в провинции Жэхэ и во Внутреней Монголии – еще две.

В целом на Азиатском континенте в 1934 году находилось семь японских пехотных дивизий, которые, в отличие от дивизий, расквартированных на японских островах, имели численный состав более 20 тысяч человек. Одна японская пехотная дивизия соответствовала по численности стрелковому корпусу Красной Армии. Однако у наших дальневосточных границ в любой момент могли появиться и другие японские части, переброшенные из метрополии. Иностранные военные эксперты подсчитали, что в случае возникновения острой конфликтной ситуации на Дальнем Востоке все 17 японских пехотных дивизий, укомплектованных по штатам военного времени и получивших тяжелое вооружение с маньчжурских складов, могли оказаться у советских дальневосточных границ через три недели после начала переброски. При этом следует учитывать, что огромный советский дальневосточный край, от Байкала до Владивостока, связывала с центральными районами страны одна линия железной дороги.

После начала агрессии в Маньчжурии план реорганизации армии Японии начал осуществляться ускоренными темпами. Авиационные заводы страны работали на полную мощность. С их конвейеров сходили современные по тому времени истребители и бомбардировщики. Только в 1932 году военно-воздушные силы получили 600 новых самолетов. Большинство из них было переправлено в Маньчжурию, где формировались новые авиационные полки. Заработали конвейеры и на японских заводах, выпускавших танки отечественных образцов. В стране увеличивался выпуск артиллерийского и стрелкового вооружения.

После захвата Маньчжурии начался новый этап подготовки Японией войны против Советского Союза. Это хорошо понимали в коммерческих офисах западных стран. Поэтому предложения военного ведомства Японии о закупке новейшей военной техники встречали там поддержку и полное понимание. Английские военные концерны направили в 1931 году в Японию самых разнообразных вооружений на общую сумму в 216 тысяч фунтов стерлингов, а в 1932 году – на 230 тысяч. Франция и Чехословакия поставляли островной империи танки, тяжелые орудия, пулеметы, винтовки. Германия поставляла взрывчатку. Из США везли через Тихий океан авиамоторы и стрелковое вооружение. В общем, поставляли все, в чем нуждалась империя, надеясь увидеть в скором будущем ее схватку с северным соседом.

Проводившееся усиление Квантунской армии в ее штабе считали все-таки недостаточным. Поэтому там решили сформировать еще собственную армию «независимого» государства, объявив мобилизацию местного населения. Армия Маньчжоу-Го к 1934 году имела уже 26 пехотных и 7 кавалерийских бригад общей численностью около 70 тысяч человек. Японские офицеры занимали в ней все командные посты. Для вооружения частей использовалась старая японская военная техника. Новейшее вооружение китайским солдатам, насильно мобилизованным под знамена марионеточного императора Пу И, не доверяли. Боеспособность маньчжурских частей, и это было подтверждено во время столкновений на монгольской границе в 1935 и 1936 годах, была очень низкой. Воевать за чуждые им интересы китайские солдаты не хотели.

Японская военная литература начала 1930-х годов имела одну характерную черту, которая отличала ее от военной литературы других стран. Это развязность, хвастовство и пренебрежение к военным возможностям своего будущего противника, которым считался Советский Союз. Во всех изданиях, выходивших в Японии в 1930—1931 годах, война против СССР представлялась как второе издание русско-японской войны 1904—1905 годов. В декабре 1931 года, когда части Квантунской армии, продвигаясь на север к советским границам, заняли Цицикар и перешли линию КВЖД, японский военный писатель Хирота, считавшийся крупным авторитетом в военных делах, выпустил книгу под заголовком «Красная Армия как наш враг». Хвастовства в книге было много, а война против СССР изображалась там как легкая военная прогулка.

В предисловии автор ставил вопрос: «Когда наша армия заняла Цицикар, то со стороны Особой Дальневосточной не последовало никаких действий. Быть может, Красная Армия уже знает, что ей ничего не добиться в борьбе с японской армией?» Картина, которую затем рисовал Хирота, точно соответствовала общей направленности японской военной литературы того времени. Ему представлялось, что японские самолеты, как коршуны, налетают на советскую территорию и душат «советских голубей», что они громят советскую «деревенскую авиацию», разрушают станции и железнодорожные магистрали. По его мнению, вскоре после начала боев Сибирь будет отрезана от Москвы, а Реввоенсовет в Москве растеряется и не будет знать что делать.

Но вот проходит всего полтора года, и в августе 1933-го тот же Хирота выпускает новую книгу «Как мы будем воевать». О «коршунах» и «голубях» в ней нет уже речи, а Красная Армия называется «большой силой». Особую тревогу у автора вызывает группировка советской тяжелобомбардировочной авиации, размещавшейся в районе Владивостока. Он понимает, что советские тяжелые бомбардировщики могут угрожать не только тылу «победоносной» японской армии, но и метрополии. Подобная ситуация мало напоминала легкую военную прогулку, и неудивительно, что Хирота в своей книге ставит вопрос о необходимости уничтожить Владивосток как базу советской авиации даже ценой потери всех японских самолетов. Те же опасения о налете советской авиации на японские острова он высказал и в другой книге – «Записки о предстоящей русско-японской войне», выпущенной в январе 1934 года. Такая эволюция взглядов на будущую войну против СССР, которую планировали в Токио, была весьма характерна. Японской военщине пришлось считаться и с растущей мощью Советского Союза, и с усилением Красной Армии на дальневосточных рубежах страны.

К этому времени первый этап континентальной агрессии, предусмотренный меморандумом Танака, был завершен. И в генштабе, и в штабе Квантунской армии на стратегических картах уже появились новые стрелы, нацеленные на другие территории. Но к большой войне с Советским Союзом Япония еще не была готова, что начали понимать даже такие «писатели», как Хирота. Поэтому взоры японских стратегов обращались на запад и юг. Здесь лежали обширные территории, захватить которые, как думали и в Токио, и в Чанчуне, будет намного легче.

Пока журналисты в Токио «воевали», в разведотделе генштаба занимались более серьезными делами. И в Москву продолжали поступать документы о деятельности японской разведки. Захват Маньчжурии и выход дивизий Квантунской армии к дальневосточным границам способствовал усилению мероприятий японской разведки против СССР как на Дальнем Востоке, так и в Европе. Можно привести несколько документов, полученных из японского посольства и после окончания войны предъявленных Токийскому трибуналу.