Владимир Лобас - Жёлтые короли. Записки нью-йоркского таксиста

• Название: Жёлтые короли. Записки нью-йоркского таксиста
• Автор: Владимир Лобас
• Издательство: Информкультура
• Жанр: Современная проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-85060-039-6

«Желтые короли» Владимира Лобаса – это талантливое, яркое, окрашенное живым юмором изображение сегодняшней Америки, взятое в своеобразном ракурсе – через призму восприятия русского эмигранта, который волей обстоятельств вынужден стать водителем такси. Читая книгу, видишь перед собой как бы вертикальный срез современной Америки – Америки неидиллической, сложной, конфликтной, требующей много сил и труда для выживания и – одновременно – доброжелательной, открытой, словом – живой, многообразной, интересной.

---

– Троих, – немедленно сознался я, а странный этот тип аж хлопнул себя по колену от избытка непонятных мне чувств.

– Так я и знал, что он хороший хлопец!

– Кто?

– Полисмен!

– О, просто замечательный! – съехидничал я.

– Доброе сердце! – убежденно покачал головой пассажир: – Ты учти, он ведь имел полное право припаять тебе еще и «подсадку». Но он пожалел тебя…

– Он дал мне «Остановка запрещена».

– А мог бы инкриминировать «вымогательство»! Вот тогда ты попрыгал бы!

– Какое там «вымогательство»! – возмутился я. – Я брал по шесть долларов с человека до «Кеннеди»… Я понятия не имел, что таксистам запрещено подбирать клиентов на автобусной остановке. Я вообще это слово SOLICITING впервые услышал от полицейского.

Пассажир сразу же поверил мне и смягчился:

– Так вот почему ты вляпался, – сказал он. – Ты шкодничал по незнанию, а полицейский подумал, что ты совсем уж отпетый жулик. Ты войди в его положение: он стоит на посту, а тут прямо перед его носом какой-то кэбби откалывает «левые номера». Ты меня понял? Что, по-твоему, он должен был делать?

– Мне-то теперь что делать? – с горечью сказал я. – На днях суд, адвокат хочет триста долларов…

– А зачем тебе адвокат на первом слушании?

Ни один из профессиональных юристов ничего мне об этом не говорил.

– А разве будет еще и второе?

– А как же! Сейчас тебя вызывают на предварительное. Судья только спросит, признаешь ли ты себя виновным. Тридцать секунд – больше времени он тебе не уделит. Там таких фруктов как ты, будет, знаешь сколько… Ты меня понял?

Шлагбаум поднялся, впуская нас на мост Трайборо:

– Женская тюрьма, – кивнул я в сторону триады серых корпусов, угощая гостя из Чикаго достопримечательностью НьюЙорка.

– Только не врать! – отмахнулся гость. – Это диспансер для особо опасных психов…

Я смутился, а пассажир, почесав затылок, сказал:

– Учти, шанс выкрутиться у тебя есть только на первом слушании. Если ты виновным себя не признаешь, судья распорядится вызвать полисмена, который выписал повестку. Полисмен даст показания, и – пиши пропало.

– А если я признаю себя виновным, что мне будет? – спросил я, но тут добровольный мой консультант рассердился.

– Если ты, рохля, брал всего по шесть долларов, а теперь собираешься признать себя виновным, то нечего морочить мне голову! Когда тебя обвиняют, надо защищаться! – Доброхот этот настолько завелся, что ему претило мое малодушие. – Выиграть, в принципе, было бы можно, но судья ведь не даст тебе рта открыть… Ты понял?

Досадуя, что я ни черта не понял, что всерьез обсуждать со мной мое дело нельзя, наморщив лоб и покусывая губу, пассажир размышлял вслух:

– Судья позволит тебе произнести только одну из двух стандартных формулировок: «Виновен» или «Не виновен». Можно воспользоваться третьей – «Виновен – при смягчающих обстоятельствах», но у тебя же никаких «смягчающих обстоятельств» нету. Что ты можешь сказать? Что ты не знал? Этого судьи терпеть не могут. Разозлится и влепит тебе так, что будешь знать!.. Ты, между прочим, не вздумай разговаривать с судьей так, как ты это себе со мной позволяешь. Хуже нет, как разозлить судью; ты понял?

Мы приближались к «Ла-Гвардии», а он, как назло, замолчал…

Отвернулся и смотрит в окно… Наверно, ему просто надоело ломать мозги из-за моих неприятностей… Я въезжал уже на рампу Главного вокзала, когда чекер вздрогнул от громоподобного «хха! – ха!», и какое-то сатанинское вдохновение озарило лицо пассажира.

– НЕ ВИНОВЕН – ПРИ СМЯГЧАЮЩИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, – хрипловатым от волнения голосом произнес он.

«Бессмыслица какая-то», – с тоской подумал я.

Но мой клиент еще раз повторил эту бессмыслицу, смакуя каждое слово: «НЕ ВИНОВЕН – ПРИ СМЯГЧАЮЩИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ!» – Он прямо-таки корчился, восторгаясь своей уловкой, сути которой я никак не мог раскумекать.

– Допустим, я так скажу…

– Да ты понимаешь, что ни один судья такого никогда в жизни не слышал?!

– Ну и что?

– Судья удивится!

– Чем же это мне поможет?

Мы стояли лицом к лицу под вывеской «American Airlines».

– Ну, ты даешь! – с обидой сказал пассажир. Он вложил в мое дело столько изобретательности, столько души, что готов был полюбить меня, но я отталкивал его своей тупостью:

– Если судья удивится, он скажет: «ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?» и, стало быть, позволит тебе говорить… Желаю удачи, Lobas!

Пассажир подхватил разделявший нас чемоданчик.

– Сэр, куда же вы?! – воскликнул я в отчаянии. – Как же вы после всего бросаете меня на произвол судьбы?!..

– Что еще такое?

– Как «что»? Судья-то, наверное, скажет: «Что случилось?», а вот что я ему скажу?

Мой добрый гений взглянул на часы, он опаздывал к самолету.

– Слушай меня внимательно! Когда судья произнесет: «Что случилось?», ты скажешь ему так: «Ваша честь: обратите внимание только на одно обстоятельство…»

Но я – не слушал! С криком: «Стойте! Погодите!» я метнулся к чекеру, схватил авторучку и путевой лист и на нем, на своей сегодняшней путевке, вкривь и вкось понесся строчить обрывки слов той потрясающей речи, которую научил меня произнести в уголовном суде незнакомец, выдававший себя за комиссара полиции Чикаго.

Ты еще услышишь эту речь, читатель; но всему свое время…

Глава семнадцатая Суд

1

Подъезжая к «Мэдисону», я вспомнил, что с утра ничего не ел. Повернул за угол, к боковому входу, отдал ключи аргентинцу Альберто: подвинешь, мол, мой чекер, если очередь тронется, и – бегом за два квартала, к тележке под полосатым зонтом. Пожадничал: купил не тоненькую сосиску, а толстенную сардельку. С луком, с горчицей! И – назад. Уселся на капоте и, попеременно дуя на сардельку и пробуя ее губами: остывает ли? можно ли уже куснуть? – стал наблюдать за «чокнувшимся» швейцаром.

Фрэнк то ли снова собрал таксистов, то ли вообще не отпускал их от себя. Он расхаживал перед шеренгой, приговаривая в такт шагам:

– ОТЕЦ И СЫН ЕХАЛИ В АВТОМОБИЛЕ.

Ать-два!

– ПОПАЛИ В АВАРИЮ, И ОТЕЦ ПОГИБ…

– Бедняга! – фальшиво посочувствовал Ким Ир Сен чужому несчастью; Фрэнк поморщился и продолжал:

– КОГДА ПОСТРАДАВШИХ ДОСТАВЛЯЮТ В ГОСПИТАЛЬ, ДОКТОР ЗАЯВЛЯЕТ…

Ать-два!

– Я НЕ МОГУ ОПЕРИРОВАТЬ ЭТОГО МАЛЬЧИКА, ОН МОЙ СЫН…

– У меня никогда не было аварии, – хвастливо заявил Акбар, выуживая из термоса кусок мяса. – Я хороший водитель!

Властным жестом приказав болтуну заткнуться, Фрэнк замер на месте и вдруг озадачил таксистов довольно-таки неожиданным вопросом:

– КТО ЭТОТ ДОКТОР?

Ким Ир Сен, Акбар и Альберто угрюмо молчали.

– КТО ЭТОТ ДОКТОР? – повторил швейцар, но несчастные, съежившиеся под его гневливым взглядом кэбби безмолвствовали.

Из вращающейся двери показался гость, и Фрэнк издевательски хмыкнул:

– Такси, сэр?

– Пожалуйста! – откликнулся гость, не догадываясь, что симпатичный, открывающий перед ним дверцу кэба швейцар действует как настоящий садист.

– Мистер Фрэнк! – взмолился Альберто: – Лучше я заплачу вам доллар…

– Два – если вынесут «Кеннеди», – лебезил кореец.

Но – напрасно. Фрэнк усадил клиента в первый кэб и отправил Альберто на площадь Колумбa. Ким и Акбар переглянулись, как приговоренные…

– КТО ЭТОТ ДОКТОР? – терзал таксистов неумолимый Фрэнк.

Я проглотил остаток сардельки, и в этот момент откуда-то с неба ко мне слетел невидимый ангел, сел рядышком на капот чекера и шепнул мне: «МАТЬ»…

– МАТЬ! – сказал я вслух.

Ложка с горкой риса застыла у рта сирийца. Фрэнк скосил глаза в мою сторону… Я почувствовал, что в моей жизни опять настала минута исключительной важности.

Тишину нарушил писклявый голос корейца:

– Конечно, доктор – это мать мальчика, – произнес он безразличным тоном. – Потому-то она и не решилась его оперировать…

Видали прохвоста! Никогда бы не подумал я, что мой друг Ким способен на такую подлость. Но справедливый Фрэнк не обратил внимания на болтовню корейца и шагнул ко мне:

– Как ты догадался?

Я скромно потупился.

– Здорово! – сказал Фрэнк. – В нашем кубрике только я один сумел разгадать эту загадку.

Швейцар последовательно осмотрел мою лысину, чахлую, с седыми волосками грудь, плохо заправленную в джинсы рубаху, давненько не чищенную обувь. Наверное, на всем крейсере, где он служил, не было такого неопрятного матроса…

– А ну-ка, послушай! – испытующе произнес Фрэнк. – ПОЕЗД ДЛИНОЙ В ОДНУ МИЛЮ ПРОХОДИТ ЧЕРЕЗ ТУННЕЛЬ, ПРОТЯЖЕННОСТЬ КОТОРОГО ТАКЖЕ СОСТАВЛЯЕТ ОДНУ МИЛЮ.

Навострил уши интриган Ким Ир Сен; словно саблю в ножны, сунул ложку в термос обжора-Акбар.

– ПРИ СКОРОСТИ 60 МИЛЬ В ЧАС – СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ ПОНАДОБИТСЯ ПОЕЗДУ, ЧТОБЫ ПРОЙТИ СКВОЗЬ ТУННЕЛЬ?

– Одна минута! – выпалил кореец. Фрэнк даже не посмотрел в его сторону, а я тем временем мучительно напрягал свой мозг: не завалялись ли случайно в складках моего серого вещества остатки премудростей, которые в незапамятные времена вдалбливал в мою вихрастую тогда голову наш вернувшийся с фронта учитель физики в старой шинели, с деревянной колодкой вместо правой ноги?.. Нет, не даром, видать, он ругал меня: «Лобас, у тебя в голове ветер! Не будет из тебя толку, пойдешь в дворники!». Он оказался пророком: ибо даже здесь, на другом конце света, в Америке, я стал если не дворником, так шоферюгой-таксистом, которого, к тому же, на днях будут судить, как проститутку, поскольку закон не учитывает рода занятий преступника…