Михаил Брагин - Кутузов

• Название: Кутузов
• Автор: Михаил Брагин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1995
• ISBN: 5-235-02256-4

Долгое время историки и писатели изучали и описывали, как русский народ, русская армия разгромили непобедимую армию Наполеона. Все эти годы поколения людей всматривались в образ замечательного русского полководца М.И.Кутузова, который в грозный для родины год повел русские войска в тяжкие сражения, к великим победам. Книга М.Брагина – биография М.И.Кутузова. В ней показан полувековой путь великого фельдмаршала, раскрыт его образ, образ той эпохи.

Автор – военный историк и писатель. В своей книге научное описание исторических событий он сочетает с художественным их изображением. Книга иллюстрирована художником В. Носковым.

---

Более страшного аргумента, чем напоминание о Фридланде, не потребовалось, и Беннигсен умолк. А Кутузов продолжал говорить о том, что с потерей Москвы еще не потеряна Россия, что русский народ идет на беспощадную борьбу, он готов на любые жертвы ради спасения России, но сейчас для нанесения решающего контрудара надо сначала отойти по Рязанской дороге. Наконец. Кутузов тихо произнес тяжелые и решающие слова: – Приказываю отступать.

Молча покидали генералы военный совет и, не глядя друг на друга, разъехались по корпусам. Кутузов остался один. Никто так и не узнал, что пережил он в эту ночь. Говорят, что иногда из его комнаты доносились глухие, сдерживаемые рыдания. Лев Толстой, гениально раскрывший глубину человеческих чувств, остановил свое перо и поставил многоточие там, где начал говорить о своих переживаниях Кутузов. Страшные часы переживает полководец, когда он должен решить не только свою судьбу, но когда от его слова зависит жизнь десятков, сотен тысяч людей, зависит судьба его народа и государства.

Мы можем только представлять себе, что пережили в эту ночь Кутузов и близкие ему люди.

«…Я ехал в отдалении от командира корпуса, – писал адъютант Раевского, – недоумевая, почему он, всегда приветливый, сегодня не ответил мне на вопрос, что решил военный совет. И вдруг в ночной тишине я услышал, как наш любимый герой сражений глухо зарыдал. Страшная мысль „неужели Москву сдают?“ обожгла сознание, сомнений не оставалось».

Весть о сдаче Москвы обожгла сознание всей армии. В некоторых корпусах отказывались верить приказам отступать, в штабах говорили об измене.

Армия покидала Москву, но солдаты считали, что их ведут через Москву в обход атаковать армию Наполеона. Они двигались по затихшим улицам мимо безмолвных жилищ.

Обитатели Москвы частью выехали из города, частью собрались на Воробьевых горах и в Кремле, чтобы участвовать в сражении, или ждали его, находясь дома, уверенные, что противника не пустят в город. Но весть о том, что Москву сдают, донеслась и к ним.

Толпы народа хлынули вслед за армией. Люди покидали дома, несли детей, тащили стариков и больных. В Москве оставались тысячи русских раненых, которых не успели эвакуировать, и на улицах разыгрывались душераздирающие сцены. Всю ночь в глубокой тревоге и унынии армия двигалась через Москву, и на рассвете прошли последние ее полки. Кутузов подъехал к Дорогомиловской заставе, чтобы миновать Москву.

– Проводи меня так, чтобы мы ни с кем не встретились, – обратился он к ординарцу.

Они проехали бульварами и появились у Яузского моста. Здесь произошла встреча Кутузова с Ростопчиным. Решение Кутузова сдать Москву свело на нет и без того беспочвенные, хвастливые заверения Ростопчина, что он-де будет сам отстаивать столицу. Теперь все усилия этого мелкого человека, «сумасшедшего Федьки», как звала Федора Ростопчина Екатерина II, свелись к тому, чтобы всю вину свалить на Кутузова и клеветать, чернить его, насколько хватит сил.

Здесь, на мосту, он пытался укорять Кутузова, объясниться с ним, но Кутузов отвернулся, приказал очистить мост и поехал дальше. Он остановил дрожки у старообрядческого кладбища, пропуская мимо себя русскую армию.

Сгущался сумрак. Над опустевшей Москвой плыл звон колокола. Слепой пономарь кладбищенской церкви, для которого не существовало событий, медленно и ритмично дергал за веревку. Толь доложил, что французы уже вступили в Москву, но фельдмаршал, опершись рукой на колено, был в глубоком раздумье и ничего как будто не слышал.

В этот момент к нему подъехал знаменитый партизан капитан Фигнер. Он доложил, что приказание Кутузова выполнено и на квартире Фигнера собраны люди для выполнения тайного приказа полководца, сложены ракеты и зажигательные вещества.

– Москва запылает в первую же ночь, – закончил свой доклад Фигнер.

Кутузов обнял Фигнера и тихо произнес:

– Москва станет последним торжеством Бонапарта. Замыслов Кутузова никто не понял и теперь. Ростопчин доносил царю, рисуя Кутузова предателем Москвы, а Беннигсен доносил так, что Кутузов казался помешанным стариком.

Государственный совет требовал прислать протокол совещания в Филях и объяснения, почему Москва сдана без сражения.

Царь запрашивал, что привело Кутузова к «столь несчастной решимости».

Кутузов не отвечал, и впоследствии перепуганный император истошно завопил из Петербурга: «Князь Михаил Илларионович! Со 2 сентября Москва в руках неприятеля… на вашей ответственности остается, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы…» Кутузов не ответил и повел армию дальше по Рязанской дороге, так и оставив открытой дорогу на Петербург.

Разные слухи ползли в народе, забирались в армию.

Появилась опасность, что армия и парод могут усомниться в успехе войны, а это означало катастрофу.

Монахтин, узнав о падении Москвы, в гневе сорвал повязки со своих ран и умер. Не пережил падения Москвы и Багратион. Из Владимирской губернии, куда его отвезли на излечение, он продолжал слать в Москву своей армии указания, советы, запросы и не получал ответа. Офицер, которого он лично послал к Дохтурову, не зная, что от Багратиона скрывают падение Москвы, сказал ему об этом. В страшной тревоге вскочил Багратион с кровати, забыв о раздробленной ноге, и тут же упал в обморок. Наступила агония и смерть.

Даже мужественный и честный Барклай заколебался. «Благодарите бога, что вас отозвали отсюда, у нас здесь нельзя ожидать ничего дельного…» – сказал он отъезжавшему в Петербург Клаузевицу.

В глубоком раздумье смотрел Кутузов на ночной небосклон, озаренный заревом пожара Москвы. Мимо него двигались обозы, толпы людей. Порою холодный сентябрьский ветер приносил пепел и запах пожарища, шевелил седыми волосами полководца, и никто тогда не знал, какие думы обуревают его старую голову, какие чувства волнуют сердце, по каким путям поведет он народ, русскую армию к спасению России. Великий полководец по-прежнему хранил невозмутимое молчание.

Ни русский народ, ни русская армия, ни Кутузов неповинны в сдаче Москвы. Россия была феодальной страной, и сдача Москвы – вынужденная жертва, принесенная в дань российской отсталости. Великая жертва, принесенная ради великой победы над врагом.

Велик героизм всего русского парода, велик талант Кутузова, и огромны были жертвы, которые сделали Россию победительницей в неравной войне 1812 года.

На то же место, где стоял на Поклонной горе Кутузов, прибыл со штабом Наполеон.

– Наконец! Вот он, знаменитый город! – вырвалось восклицание у Наполеона.

Да и пора уже: все усилия, все тяготы, все жертвы были позади, а цель, великая цель всей жизни, к которой он стремился столько лет, наконец, достигнута – Москва у ого ног!

Последние русские солдаты покинули Москву, преследуемые авангардом Мюрата. Армия Кутузова была единственной реальной силой, которую надо было разбить, чтобы овладеть Москвой, но Кутузов побоялся нового сражения и где-то бежит со своей деморализованной армией, а он господином положения, победителем стоит на Поклонной горе, на вершине своих самых дерзких мечтаний…

Начиная войну с Россией, он имел в виду прежде всего весьма определенные выгоды. Он хотел победить Россию и сокрушить Англию. Но иногда наиболее близким людям он высказывал и другие, неизмеримо дальше идущие мечты.

– У меня хранится карта, – говорил он Нарбонну, – на которой указаны средства народов и пути, по которым можно пройти от Эривани и Тифлиса до английских владений в Индии… Представьте себе, что Москва взята, Россия сломлена, с царем заключен мир или он пал жертвой дворцового заговора; что, может быть, явится новый, зависящий от меня трон, и скажите мне, разве есть средство закрыть отправленной из Тифлиса великой французской армии и союзным войскам путь к Гангу? Разве недостаточно прикосновения французской шпаги, чтобы во всей Индии обрушились подмостки торгашеского величия?..

Но и этого ему было мало. Воюя с Россией, он одновременно занимался Египтом и Сирией, откуда посланные им люди присылали ему сведения об этих странах.

Став хозяином в завоеванной России, он будет хозяином Черного моря, и если раньше турки, побежденные русской армией, отказались от предписанной им роли в войне 1812 года, то теперь он продиктует свою волю Оттоманской империи в Константинополе, он проникнет в Азию, покорит ее слабые народы, и тогда… император Запада будет и господином Востока, повелителем мира.

Не для этого ли в его личном обозе везли тщательно укрытые, специально охраняемые повозки, где хранились его статуя, которую он собирался установить в Кремле, и драгоценные императорские регалии!

Полушутя-полусерьезно жаловался он своим приближенным, что не может заставить народы почитать себя как бога…