Михаил Скабалланович - Толковый Типикон. Часть I

• Название: Толковый Типикон. Часть I
• Автор: Михаил Скабалланович
• Издательство: Изд. Сретенского монастыря
• Жанр: Религия
• Год: 2004

«Толковый Типикон» - объяснительное изложение церковного устава, составленное профессором Киевской духовной академии Михаилом Скабаллановичем. Автор постарался дать Типикону в первую очередь историческое толкование в силу своего убеждения, что «история - лучшая учительница, а самое глубокое толкование Типикона - это будет его историческое толкование».

Текст Толкового Типикона содержит греческие цитаты с полной диакритикой и требует полноюникодного шрифта, содержащего этот срез Юникода (таковы Arial Unicode MS, Palatino Linotype). В фигурных скобках вида {с. №№} — нумерация страниц оригинала, проставленная в начале каждой страницы по изд. «Толковый Типикон. Объяснительное изложение Типикона. С историческим введением. Изд. Сретенского монастыря, М., 2004 г.

Исх. текст 1-й главы взят с любезного согласия о. Владимира Шина с сайта http://www.orthlib.ru/other/skaballanovich/index.html

Текст представляет собой первую часть Толкового Типикона, включающую 1-ю главу книги М. Скабаллановича.

---

Близость к мирской богослужебной практике не отражалась, однако, вредно на молитвенном усердии палестинского монашества (что дает понять и самое имя спудеев), как и их большее в сравнении с египетским монашеством, соприкосновение с миром не понижало в нем подвижнического уровня. Лучшие представители этого монашества не менее, чем в Египте, изумляют подвигами молитвы. Так прп. Адолий, инок одного Иерусалимского монастыря, «с вечера до утреннего часа, когда братия опять собиралась в часовнях (εὐκτηρίοις), стоял на Елеоне, на холму Вознесения, откуда вознесся Иисус, пел псалмы и молился. И это делал он во всякое время: снег ли шел, или дождь, или град, он оставался неподвижен. Выполнивши обычное молитвенное правило (κανόνα), он будильным молотком (τῷ ἐξυπνιασ{с. 227}τιπῷ σφυρίῳ) стучал по всем келиям, созывая братию в часовни на утреннее славословие (δοξολογίαν), у (καθ῾) каждой келии пропевая с ними один или два (δεύτερον) антифона, и, помолясь таким образом с ними, пред рассветом уходил в свою келью» [551].

Сирско-месопотамское монашество

Не прошло без влияния на наш богослужебный устав и сирско-месопотамское подвижничество, которое по характеру конечно так же разнится от египетского и палестинского, как несходны во всех отношения эти три страны, и духовными опытами которого пользовались главные «уставщики» Византии и Запада — св. Василий Великий и Кассиан. Несомненно, только недостаточное знакомство с этим иночеством прп. Кассиана, не бывшего в Месопотамии, позволило ему считать подвижничество месопотамское наряду с палестинским «умереннее» египетского [552] Но именно «характеристическою чертою первого является суровый образ жизни; в этом отношении сирийское монашество оставляет позади себя первоначальное египетское; в этой мере его сказался своеобразный дух сирийца с его пламенным, огненным, порывистым характером» [553]. Оно изобрело самые тяжелые и странные роды подвигов. Здесь подвижники жили в помещениях меньше человеческого роста, где нужно было иметь всегда согнутое положение тела [554], или наоборот совершенно под открытым небом летом и зимою [555], в хижинах без окон и дверей [556], в подвесных и качающихся круглых {с. 228} коробках [557]; Сирия именно изобрела и подвиг столпничества (пр. Симеон Столпник † 459 г.). Неудивительно, что и в отношении поста сирийское иночество превзошло другие страны. Так здесь был класс подвижников, называвшихся βοσκοὶ (пастухи, точнее — пасущиеся), потому что «они не употребляли хлеба, вареной пищи и вина, а когда наступало время вкусить пищу, каждый из них, взяв серп, отправлялся бродить по горе, будто пасущееся животное, и питался растениями» [558]. Нигде не достигали и такой степени умиления, как здесь. О прп. Домнине блж. Феодорит рассказывает: «часто, взяв мою правую руку и приложив ее к глазам, Домнина выпускала ее такою мокрою, что как будто сама рука источала из себя слезы» [559]. Св. Ефрем Сирин рассказывает о своем сподвижнике Юлиане: «Всю службу он стоял, не смея возвести очей как бы пред самым судилищем Господа нашего Иисуса Христа. В один день сказал я ему: «кто портит здесь книги? Ибо где было написано «Бог» или «Господь», или «Иисус Христос» или Спаситель», там начертания буквы были стерты. Блаженный отвечал мне: «не скрою от тебя ничего… я, читая, как скоро нахожу написанное имя Бога моего, орошаю оное слезами своими» [560]. Сам прп. Ефрем Сирин молился, чтобы Бог умерял в нем умиление («ослаби ми волны благодати Твоея») [561].

Сирско-месопотамское монашеское богослужение

Понятно, что всем этим создавалась самая благодатная почва и для развития богослужения. В большинстве монастырей и монашеских общин, которых Сирия и Месопотамия IV–V в. насчитывала множество, богослужение, по-видимому, не отличалось от обычного в мирских церквах. Даже о восках Созомен замечает, что они, «живя в горах, всегда славословят Бога молитвами и песнями по уставу церкви (κατὰ θεσμὸν τῆς ἐκκλησιας)» [562]. Прп. Публий, основавший монастырь вблизи г. Зевгмы на Ефрате, соорудил в нем храм, в который собирал иноков, в «начале и в конце дня приносить Богу утреннее и вечернее славословие»; и так как в монастыре были сирийцы и греки, то они, «разделившись в церкви на две стороны, песнопение {с. 229} совершали попеременно, то на том, то на другом языке» [563]. На службу в полночь (утреню) будил сам настоятель в некоторых монастырях [564]. Общины, не имевшие храма, ходили ежедневно утром и вечером в соседние храмы, как, например, сподвижницы прп. Домнины [565]. Но, конечно, такого богослужения было мало сирийским подвижниками, и они дополняли его своим, которое состояло из чередования псалмопения и молитвы; не видно, чтобы это чередование состояло, как в Египте, в сопровождении каждого псалма молитвою; скорее за известным количеством псалмов следовала длинная молитва или ряд их: о прп. Маркиане рассказывается, что он «молитву сменял псалмопением, псалмопение молитвою, ту и другое чтением слова Божия» [566]; то же говорится о прп. Публии [567]; прп. Авраам «ночью совершал попеременно 40 псалмопений, наполняя промежутки между ними вдвое большим числом молитв» [568]. Прп. Юлиан Саба в обители своей близ Едессы, «велел братии приносить Богу псалмопение общее в келии, а после зари по два удаляться в пустыню, и там одному, преклонив колена, приносить Богу подобающее поклонение, а другому, стоя петь в это время 15 Давидовых псалмов; потом переменив положения: второму стоя петь, а другому, припадши к земле, молиться» [569]; и это они делали постоянно с утра до сумерек; пред закатом же солнца, отдохнув немного, одни отсюда, другие оттуда, со всех сторон сходились в келии и вместе воспевали Господу вечернюю песнь» [570]. Эти известия показывают также, что в молитвенном правиле придавалось, как и у египетских подвижников, некоторое значение числу псалмов, что число в этом случае бралось священно (40) или круглое (15 = 1/10 Псалтири); но так принятое в Египте 12-псалмие здесь не упоминается. По-видимому, более чем в Египте, придавалось значения поклонам: в приведенном известии поклон усиливается до продолжительного лежания ниц. В других случаях это усиление выражалось в большом количестве коротких поклонов: прп. Симеон Столпник «совершал молитву то недвижно, то творя поклоны; многие из приходящих; однажды некто насчитал их 1244, но потом утомился и прекратил счет; когда старец творил поклоны, лоб его приближался к самым пальцам ног; принимая пищу однажды в неделю и то понемногу, чрево его давало возможность спине легко наклоняться» [571]. Не менее чем в Египте чтились церковные праздники и посты. Отшельники, жившие около Карр (= Харран), собиралось в этот город на Пасху и в день {с. 230} св. муч. Елпидия на богослужение [572]. Прп. Марина и Кира принимали посетительниц только в дни Пятидесятницы [573]. Прп. Симеон Столпник «во дни церковных празднеств с заката солнца до самого восхода его стоял всю ночь с поднятыми к небу руками, забывая о сне и усталости» [574]. Он же Четыредесятницу проводил всю без пищи доходя иногда от этого до обморочного состояния [575].

Устав св. Василия (малоазийские монастыри)

Иноческий устав св. Василия Великого, если он исчерпывается его 55 «правилами, пространно изложенными в вопросах и ответах» и 313 «Правилами, кратко изложенными в вопросах и ответах», и др. аскетическими сочинениями его («Слово о подвижничестве», 3 Подвижнических слова», «Подвижнические уставы подвизающимся в общежитии и иночестве» и др.), представляет из себя не регламентацию разных частностей монастырской жизни подобно «Правилам» прп. Пахомия, а общую теорию подвижничества; поэтому он не мог иметь детального влияния на наш Типикон. Важно в этом уставе было то, что он игнорировал те мелочи и частности монастырского строя, которым придавали столько значения «Правила» прп. Пахомия позднейшей редакции. Может быть благодаря этой черте устав св. Василия оказался более Пахомиева отвечающим духу Палестинского монашества: при еп. Иерусалимском Иоанне (386–417 г.) устав св. Василия был введен в Кармильском монастыре [576]; прп. Феодосий Киновиарх (†529 г.) «часто предлагал братии поучения из наставлений непревзойденного в подвигах и непобедимого в учениях истины великого Василия» и особенно любил читать братии вступление к «Правилам пространным» [577]. Но иноческий устав св. Василия, даваемый указанными его сочинениями, слишком общего характера, чтобы он мог дать определенную организацию монастырю. Вероятно, под именем устава св. Василия разумелись не только его аскетическое сочинения, но и сообщенная им своим монастырям организация. — Когда св. Василий решил начать подвижническую жизнь, то «пожелал найти какого-либо брата, избравшего этот род жизни» [578], в руководители себе. На родине св. Василия в Каппадокии было уже немало отшельников, но они находились в постоянных сношениях с миром и не имели тесного общения между собою (как египетские отшельники); посему они не удовлетворяли идеалу св. Василия, и он предпринял для ознакомления с настоящим подвижничеством путешествие в Месопотамию, Сирию, Палестину и Египет. Здесь он пришел к заключению, что общежительное иноче{с. 231}ство вернее ведет к цели, чем отшельничество, — мысль, которая и раскрывается во всех его аскетических сочинениях. Эту мысль он решил осуществить и на практике. Сначала он основал монастырь на берегу реки Иры (в Понте), вблизи города Ивора, где уже был женский монастырь его матери и сестры. Затем «обходя понтийское города (для борьбы с арианством), он основал там много монашеских общин» [579]. В первый монастырь они приглашал друга своего св. Григория Богослова. В письмах к нему по этому поводу он и изложил свой идеал монастырской жизни, развитый им потом только подробнее в «Правилах». День инока должен начинаться молитвою,