Елена Михалкова - Темная сторона души

• Название: Темная сторона души
• Автор: Елена Михалкова
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-25595-5

Юлия надолго забыла, что у нее есть дочь, и вернулась домой лишь постарев и потеряв все. Кроме тяжелого характера. Теперь ее единственное развлечение – изводить родных, соседей, знакомых…

Вика никогда не называла ее мамой: Юлия Михайловна бросила дочь в детстве, отказала в помощи в юности, а сейчас пыталась разрушить ее семью. Но когда мать убили, Вика поняла, что любила и ненавидела ее одновременно…

Маша уверена, что муж Вики, подозреваемый в убийстве Юлии Михайловны, ни в чем не виноват. Ведь многие в их дачном поселке ненавидели эту вздорную старуху и желали ей смерти…

У всех есть свои скелеты в шкафу. Но не каждый пойдет на убийство, чтобы избежать разоблачения…

---

Он открыл рот, но в ту же секунду Макар, внимательно присматривавшийся к раскидистой липе, растущей посреди поля в ста метрах от них, дернул его вниз.

– Макар, ты чего? – интуитивно понизил голос Сергей, приседая на корточки. Трава стеной стояла вокруг них, и они теперь ничего не видели, кроме ватного облака.

– Не знаю, – нахмурился Макар. – Показалось, что человек крадется около липы. Спрашивается, с чего это ему ползать в траве, если тропинка есть?

– Наверное, ребятишки местные играют, – объяснил Бабкин, осторожно приподнимаясь и пытаясь разглядеть липу. Там никого не было. – Ты тоже в войнушку поиграть захотел?

Макар попытался опять воспроизвести перед глазами картину, которая заставила его нырнуть в траву. Сергей сел рядом, выжидающе глядя на него.

– Не знаю, Серег, – признался наконец Илюшин. – Может, мне про браконьеров что-нибудь вспомнилось?

– Да ну тебя, какие браконьеры? Или ты полагаешь, у нас тут игошинские слоны бегают, бивнями трясут?

Сергей встал во весь рост, за ним нехотя поднялся Илюшин. По полю катились волны от ветра, и около липы ничего подозрительного не было.

– Давай подойдем посмотрим, чтоб не думалось, – предложил Бабкин, глядя на нахмуренное лицо Макара. – Чего тут, две минуты…

И, не дожидаясь реакции друга, двинулся по полю, оставляя за собой след из примятой травы. Илюшин пошел за ним.

«Почудилось Макару, – думал Бабкин. – Тихо, нет никого. Даже ребятишек. Да и зачем кому-то…»

Додумать он не успел. До липы оставалось десять шагов, когда из травы им навстречу поднялся человек, отряхивая сор с коленок. Он выпрямился во весь рост, посмотрел, прищурившись, на Макара с Сергеем, вставших, как вкопанные, и саркастически спросил:

– Ну что, господа сыщики, выследили серийного маньяка?

Родион Копушин не любил людей, превосходивших его в чем-либо. Он старался выискать в каждом из них недостатки, которые бы сводили на нет все их достоинства, а найдя, радовался, как может радоваться золотоискатель, обнаружив жилу. Недостатки означали, что эти люди не лучше его самого, а даже хуже, хотя со стороны и кажется, что ему, Родиону, до них далеко.

Крепкого мужика за забором напротив снятого им дома он заметил еще вчера и сразу решил, что такой здоровяк должен быть туп, как колода. «Пиво, бокс, дешевые шлюхи… И мочится мимо писсуара в общественных уборных. Может, ходит в спортзал по выходным – руки-то вроде накачаны», – быстро нарисовал для себя портрет детины Родион.

Таких крупных людей Копушин не переносил, потому что их превосходство над ним сразу бросалось в глаза: сам он был тощий и сутулый. Мысль, что внешность здоровяков компенсируется убогим интеллектом, поднимала самооценку Родиона.

Приятель здоровяка был ненамного старше самого Копушина – лет двадцати пяти от силы, и на выискивание его недостатков Родя не стал тратить времени: и так видно, что парнишка ничего особенного собой не представляет. Худой, белобрысый, на голову ниже своего быковатого дружка.

– Ящериц ловите? – неожиданно открыл рот «парнишка», хотя Родион был уверен, что разговор начнет здоровяк. – Кстати, у вас земля на штанах.

Взгляд его Копушину не понравился – очень уж внимательный и… изучающий. Это он их должен изучать, а не они его!

– Ничего страшного, отряхну, – широко улыбнулся Родион. – Я вас не очень задерживаю? Вы, кажется, на озеро шли. Сегодня вода очень теплая.

– Что ж вы здесь, на жаре, загораете, а не там? – удивился здоровяк. – Мы думали, может, вам помощь нужна.

– Да просто прилег отдохнуть на обратной дороге, – признался Роман. – Устал по жаре идти – со здоровьем у меня не очень. Задремал, а как голоса услышал, так проснулся. Даже испугался немного, честно говоря.

Он опять улыбнулся, всем своим видом показывая, «видите, какой я… нелепый, в общем-то, и совершенно безобидный».

– А вы ведь тоже из Игошина, правда? – спросил он.

– Угу, – подтвердил здоровый. – Меня Сергеем зовут.

Он протянул для рукопожатия широкую ладонь, и Копушин постарался сжать ее как можно сильнее.

– Макар, – представился «парнишка».

– А я – Родион, – сказал Копушин. – Родион Раскольников.

Искупавшись в чистой озерной воде, которая в действительности оказалась холодной, Макар принялся скакать на солнце, чтобы согреться. Бабкин снисходительно наблюдал за ним из тени, стоя под ветвями ивы.

– Странный тип этот Родион, – заметил он. – Слышишь, Макар?

– Ага, – отозвался тот. – Мерзкий. Тоже мне, студентик, будущий известный журналист. Фамилия громкая ему нравится!

– Ты думаешь, она не его собственная?

– Уверен, что нет.

Макар остановился и повернулся к солнцу спиной, чтобы позагорать.

– Если бы у его родителей была такая фамилия, они бы ни за что в жизни не назвали сына Родионом, – пожал он плечами. – Достоевского в школе все проходили. Нет, он сам себе ее придумал. Очень самовлюбленный парень, по всему видно.

Бабкин подумал и мысленно согласился с Илюшиным. Раскольников ему тоже не понравился – какой-то и впрямь болезненный, а улыбка неприятная: губы растягивает, а глаза не улыбаются.

– Но это все чепуха, – продолжил Макар, уходя от солнца в тень бабкинской ивы. – Вопрос не в том, почему сей милый вьюноша корчит из себя бог знает что.

– А в чем?

– Вопрос в том, Серега, что под деревом было два человека, а не один. Понимаешь? Два. И пока мы подходили, второй успел убежать.

Глава 5

Светлана разминала Егору ноги так, как показывала ей мать. При этом нужно было читать молитву, но в молитву она не верила, а читать через силу не получалось. «Господи, спаси и сохрани», – формально произнесла она про себя самое простое, что знала, и посильнее нажала на кость. Мальчик дернулся, толкнул ее, и Светлана, потеряв равновесие, упала на спину, больно ударилась о какой-то пенек, незаметный в траве.

– Смотреть на твои мучения жалко, – раздался хрипловатый голос за оградой.

Светлана подняла голову и опять увидела ее – соседку, которая разговаривала вчера с матерью. После разговора мать ходила чернее тучи, а вечером встала на колени перед иконой и долго молилась, отбивая поклоны. Так долго, что Светлана уснула, а когда проснулась в полночь от стонов Егора, увидела темную фигуру матери, застывшую на полу. Она испугалась, что мать потеряла сознание, бросилась поднимать ее, но та только шикнула на дочь, и Светлана стыдливо отошла в сторону.

Женщина сидела в плетеном кресле и обрывала малину с куста. Спортивные штаны и бледно-желтая майка навыпуск казались старыми, затасканными. «Но, наверное, в молодости красавица была», – подумала Света, разглядывая соседку. Впрочем, лицо у той и сейчас было запоминающимся, ярким, несмотря на возраст. Грубоватые черты, резкий, временами хриплый голос и какая-то постоянная издевка то ли в глазах, то ли в интонации.

– Что, мать грехи замаливает? – насмешливо спросила женщина.

– Зачем вы так? – тихо спросила Светлана. – Другая бы на вашем месте пожалела…

– Нечего вас жалеть, – отрезала Юлия Михайловна. – Каждая из вас знает, что нужно сделать, а все равно лицемерит. Вдобавок и сочувствия просите… Тоже мне, фальшивые страдалицы! Ты баба молодая, а хоронишь себя заживо с инвалидом. Знаешь ведь, что не вылечить его, так зачем мучаешься? И не любишь его ни капельки.

– Неправда! – выкрикнула Светлана, делая шаг назад, к коляске Егора.

– Да ладно тебе, – усмехнулась соседка. – Вижу, что мать тебя заставляет его любить. А самой-то тебе жизни хочется, счастья. Отдала бы ты его в детский дом, – буднично посоветовала она, вставая из кресла, – и всем стало бы хорошо. Тебе – потому что жить бы начала. Ему, – она кивнула на молчаливого, криво сидящего в коляске ребенка, – потому что все равно, где мучиться. А матери твоей – потому что вроде как не она грех на душу взяла, а ты.

Светлана ожесточенно замотала головой. Юлия Михайловна глянула на нее, усмехнулась и пошла на другую сторону сада, подумав, что обход стоило сделать традицией хотя бы потому, что он веселил ее.

Кирилл Балуков, старший сын Катерины и Василия, заметил бабку с соседнего участка, когда она подошла к сетке забора вплотную. «Опять приперлась», – подумал он и про себя выматерился – не потому, что ему что-то не нравилось, а просто потому, что он привык мысленно прибавлять пару крепких слов по любому поводу. С ними было как-то легче.

– Эй, ты что не здороваешься? – сурово спросила старуха. – Язык отсох?

– Здрасьте, – хмуро пробурчал Кирилл. – Я вообще-то не «эй». У меня имя есть.

– И как же тебя зовут?

– А вам зачем? – нагловато поинтересовался он.

Старуха откинула голову и захохотала. Вообще-то она была не такая уж старуха – выглядела моложе бабушки, да и смеялась не по-старчески. Она его злила – своими вопросами, хохотом без причины, а самое главное – тем, что уже третий день торчала за сеткой и смотрела за ними, смотрела во все глаза. А они у соседки темные, с хитринкой, как у Бабы-яги на картинках в детской книжке.