Михаил Алексеев - Грозное лето

• Название: Грозное лето
• Автор: Михаил Алексеев
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2005
• ISBN: 5-9533-0719-5

Роман известного российского писателя, ветерана Великой Отечественной войны Михаила Алексеева "Солдаты" рассказывает о разведчиках. В нем есть все: и увлекательный сюжет, и глубокая достоверность, а главное - берущая за сердце правда о войне, о тех ее страницах, которые малоизвестны, забыты, ушли в тень вместе с безвестными героями.

---

– Ну и что, отбились?

– Отбились, хотя и с великим трудом. На рассвете вернулись в полк. По дороге сержант и говорит мне: "Не обижайся, Фетисов! В бою человек зол. Таким он и должен быть. И ты это сам поймешь".

Фетисов умолк и чуть приподнялся. Тихо звякнули, ударившись друг о друга, орден и две боевые медали на его выгоревшей и пропотевшей белой гимнастерке.

Кто-то из молодых солдат с восхищением заметил:

– Наград-то сколько у вас. Вот герой-то!

Промолчал всегда такой говорливый Фетисов. Беспокойно завозился в лодке, оглядываясь на солдат, словно бы провинился чем перед ними. Выручил из неловкого положения покатившийся от лодки к лодке короткий и властный приказ:

– Отчаливай!..

Была глухая полночь, и бой на том берегу разгорелся особенно сильно, когда генерал отдал по телефону этот приказ командирам полков.

Стоявшие рядом с комдивом офицеры увидели даже в темноте, как он сразу преобразился. Охваченный привычной, сотни раз испытанной боевой радостью, этот немножко суховатый и резкий человек вдруг стал необычайно подвижен. Казалось, огромная тяжесть упала с его плеч. Сейчас он весь был во власти той поднимающей и воодушевляющей силы, которую чувствуют командиры во время боя.

– Вы тоже на правый берег, Федор Николаевич? Я бы не советовал,-влезая в лодку, сказал генерал Демину. Где-то у передних лодок разорвался неприятельский снаряд. Переждав немного угасавший звук разрыва, Сизов закончил: - Вам бы лучше остаться здесь, проследить за переправой артиллеристов.

– Нет, я поплыву, Иван Семенович. Тут и без меня народу хватит.

И он легко прыгнул в лодку. Генерал посмотрел на его маленькую, почти ребячью фигуру и подумал, как хорошо, что начподив поехал с ним. Подумал об этом и улыбнулся. В темноте блеснули его черные, чуть прищуренные глаза. Он взмахнул рукой, и саперы навалились на весла. Недалеко разорвался снаряд, водяные брызги долетели до лодки. В эту минуту генерал и Демин увидели неуклюже прыгавшего по воде бойца, догонявшего лодку. Саперы подхватили его и вытащили из поды. Это оказался связист. На его спине разматывалась ловко притороченная катушка кабеля, оставляя за собой тонкую, ныряющую в волнах нитку провода. Что, остался было, а?

Солдат смущенно засопел, сказал виновато:

– Махорку забыл взять у старшины, товарищ генерал...

– Что ж ты за солдат, коль забываешь такую ценность?

– С аппаратом провозился...

– Ну вот, получай. Я оказался солдатом более исправным.- Сизов наклонился над телефонистом и сунул в его руку пачку "генеральских" папирос.

– А как же вы-то, товарищ генерал?

– Я не курю.

Удивленный солдат что-то хотел сказать, но не успел. С темного неба полился густой гул авиационных моторов, и сразу же послышался зловещий, пронзительный вой летящих бомб. Над рекой один за другим поднимались водяные фонтаны.

Генерал остался сидеть на прежнем мосте. Он только слегка наклонился вперед. Обхватив плечо полковника Демина, Сизов пригнул его ко дну лодки.

Несмотря на бомбежку, лодки настойчиво продвигались к правому берегу. Многие из них уже уткнулись в прибрежный песок. Сотни немецких ракет огненными брызгами устремились к небу. Торопливо шарили по воде широкие языки прожекторов. Била артиллерия, вздыбливали воду авиабомбы... И все же вскоре где-то около Бородаевки грянуло нестройное, прерываемое, видимо, бегом "ура". Оно неотвратимо покатилось куда-то вверх.

– Началось! - громко сказал генерал, уже не боясь, что его услышат. Боевая радость, которая охватила его еще на левом берегу, заставила генерала выскочить из лодки прямо в воду. Он бежал по колено в воде. Впереди, подпрыгивая, скакал телефонист, провод затруднял его движения, и солдат бежал рывками, подбадривая себя криком:

– Скорей!.. Скорей!..

Пуля кнутом обожгла левую щеку солдата. Боец выругался, зажал щеку ладонью и, не задерживаясь, устремился вперед. "Началось",- прошептал он горячими, сухими губами, чувствуя, как что-то сильное поднимается у него в груди, делает его тело легким и упругим.

"А генерал-то идет в полный рост. Как бы его..."

Испугавшись собственных мыслей, солдат задержался и побежал рядом с Сизовым. За его спиной, быстро раскручиваясь, поскрипывала катушка.

"Ура", прорываясь сквозь грохот боя, ширилось, разливалось по всему берегу, с шумом ударяясь о скалы, заглушая испуганно-торопливый треск немецких пулеметов и автоматов. Мелькали сгорбленные фигуры солдат, короткими перебежками продвигавшихся к селу. Снаряды уже рвались на пeскe, оставляя после себя маленькие воронки. С левого берега басовито ухала наша тяжелая артиллерия, грохотали "катюши". Появились первые раненые и убитые. Черными пятнами выделялись они на песчаном берегу, тускло освещаемом сочившимся сквозь тучу лунным светом. По песчаным увалам ползли линейные надсмотрщики, отыскивая повреждения провода. A на левом берегу уже появились понтонеры. Они спускали на воду первый паром. Возле него суетились солдаты, возбужденные стрельбой у Бородаевки.

Дивизия завязала бой за плацдарм.

5

Сенька и Наташа лишь на рассвете отыскали группу Шахаева. Маленькая горстка людей находилась у самого берега, под кручей, среди огромных древних валунов. Кругом были видны воронки от снарядов. Шахаев был ранен в третий раз и теперь без сознания лежал среди камней. Возле него сидел санитар, оставленный, как потом стало известно, старшиной Фетисовым, рота которого высадилась в этом месте. Бой шел где-то уже наверху, далеко отсюда, и тут было спокойно. В пяти шагах от Шахаева лежал сапер Узрин, убитый вскоре после высадки на берег. Из отряда Шахаева невредимым остался только азербайджанец Али Каримов. Торопясь он стал рассказывать Наташе и Ванину подробности неравного боя. Впрочем, из его слов трудно было что-либо понять: русский язык Али знал плохо, а волнуясь, и вовсе коверкал его. Сенька не хотел обижать красноармейца, он внимательно его слушал, но в конце концов все же не вытерпел и перебил:

– Рассказываешь ты, Каримыч, горячо, но неразборчиво, как гусь. Лучше потом. И сам вижу, что туго вам пришлось. Но и нам досталось. Многих ребят уже нет, Каримыч,- с несвойственной ему печалью повествовал Bанин, капитана-то Крупицына... убили. Нет больше его...

Каримов выслушал эту весть с обидной для Сеньки апатией. На глазах Али за одну ночь умерли трое, и вот умирает четвертый. Ощущение горя как-то притупилось в нем. Осталось, однако, желание кому-то поскорее помочь, кого-то выручить, чтоб не было хоть в этот день еще одной смерти. Али забеспокоился.

– Старший сержант в медсанбат нада... операция нада. Скоро нада... умрит он...

Последние слова Каримова вывели Сеньку из минутного оцепенения.

– Кто "умрит"?! Что зря бормочешь! - и, подбeжав к Шахаеву, Ванин стал помогать Наташе перебинтовывать его.

– Лодку ищите, в медсанбат его быстро...- взволнованно сказала девушка.

Ванин и Каримов убежали к реке.

Перебинтовав Шахаева, Наташа присела рядом с ним на небольшом круглом камне. Руки девушки перебирали теперь уже совсем белые волосы парторга. Шахаев негромко стонал, порой начинал о чем-то часто и страстно говорить на своем родном языке. В такие минуты большие потрескавшиеся губы его раскрывались - Шахаев улыбался. Иногда он называл имена знакомых Наташе ребят. Затем вдруг начинал говорить по-русски. При этом раза два он невнятно произнес и ее имя. И оба раза девушка испуганно вздрагивала, тихо и осторожно снимала со своих колен его большую голову. А когда он умолкал, Наташа опять поднимала его к себе на колени и, низко склонившись над ним, дышала ему прямо в лицо, словно хотела своим дыханием удержать медленно уходившую от него жизнь. Изредка он открывал глаза. Черные и безумные, они были очень страшны, смотрели на нее дико и бессмысленно. Наташа скорее закрывала их своими руками. Она сильно обрадовалась, когда увидела на берегу Сеньку и Каримова. Те подвели откуда-то небольшую лодку.

Часом позже Шахаев уже лежал на операционном столе в медсанбате, который, по странному стечению обстоятельств, находился как раз в том саду, откуда уходили за Днепр разведчики. Тут еще стояла хозяйственная часть разведроты во главе с Пинчуком.

В тот же день Пинчук, Кузьмич, Михаил Лачуга, Сенька и Наташа переправились на правый берег. Днепр уже там и сям бороздили, не обращая никакого внимания на непрерывные бомбежки, огромные паромы. Они перевозили тяжелую артиллерию, машины с боеприпасами, танки и "катюши". Маленькие бесстрашные катера, сердито урча и разгоняя от себя водяные валы, быстро влекли за собой по два, а то и по три парома. Танки-"тридцатьчетверки", едва съехав с парома, на полной скорости мчались к селу, чтобы скорее укрыться от вражеских бомбардировщиков и снарядов. Над Днепром, высоко-высоко, стаями вились патрулирующие краснозвездные истребители; за Днепр, в сторону Бородаевских хуторов, за которые все еще шел бой, низко проносились эскадрильи штурмовиков. То и дело вспыхивали воздушные схватки.