Бернард Корнуэлл - Перестрелка Шарпа

• Название: Перестрелка Шарпа
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Классическая проза

---

— Ты видишь?

Капитан Пелетерье, чьи косицы и усы казались почти белыми в лунном свете, утвердительно кивнул.

— Да, мой генерал, вижу.

— Ты знаешь, что надо делать.

Пелетерье вынул саблю и отсалютовал Эро.

— Когда можно вас ожидать, мой генерал?

— В полдень.

— К вашему приходу будет горячая пища, — сказал Пелетерье.

Эро наклонился и приобнял капитана, который был лишь на год моложе него.

— Bonne chance, mon brave!

— Ха, чтобы побить роту сонных испанцев удачи не требуется, — заявил Пелетерье, махнув саблей, и рота пошла вперед. Бог да поможет им, подумал Эро, если на дороге остались партизаны.

— Я бы хотел пойти с вами, — окликнул он роту, но они уже исчезли. Лучшие из лучших, элита Эро, скакали к победе.

— Вперед, — приказал Эро остальной кавалерии. — Вперед!

Те из трехсот сотен пехотинцев, которые были мертвы, могли считать, что им повезло. Тем, кого взяли в плен, повезло меньше. Кого-то поджарят на медленном огне, с кого-то снимут живьем кожу, некоторым придется еще хуже, и милостью для них было бы просто умереть. Эро сожалел об их судьбе, но они послужили его целям, дав кавалерии пройти холмы незамеченной.

Остальная французская пехота, три тысячи семьсот человек, шла быстро. Уловка сработала, впереди открывался черный ход в Кастилию.

Луна залила стены фермерского дома призрачно-белым светом. Шарп укрыл там двадцать стрелков, приказав им задерживать продвижение французов по дороге. Стрелки могли сдерживать атакующую колонну в течение минут десяти, после чего Харпер должен был отвести их назад к остальным стрелкам Шарпа и пехотинцам на стены форта или за линию баррикад, сделанных из обоза. У Шарпа была мысль укрепить баррикаду телегами и мебелью из деревни, но он не поддался искушению. Деревни довольно настрадались за войну, к тому же селяне принесли его людям оливки, яйца и свежевыловленную рыбу. Пришлось удовлетвориться одним обозом.

— Почему французы должны сюда прийти? — спросила Тереса. Они стояли на стене форта.

— Если им снова удастся захватить Саламанку, — сказал Шарп, — они отрежут армию Веллингтона от путей снабжения. Им даже не надо захватывать город, чтобы сделать это! Просто можно сидеть на дороге в Сьюдад-Родриго. За пару дней запасы армии будут израсходованы, и Нос будет вынужден отступить, чтобы разобраться с козлами. Удовольствия это ему точно не доставит.

— Значит, мы должны остановить их?

Шарп кивнул.

— Так почему ты не пошлешь за подкреплением?

Шарп пожал плечами.

— Потому, что ты не уверен, что они придут? — спросила Тереса.

— Я не уверен в этом, — признался Шарп.

— И ты боишься выставить себя дураком?

— Если я подниму тревогу, — сказал Шарп, — а лягушатники не придут, они перемоют все мои косточки. Я останусь квартирмейстером до конца жизни! Мне никогда вновь не поверят!

Тереса покачала головой.

— Ричард, ты захватил Орла! Ты первый ворвался в пролом в Бадахосе! Тебе незачем беспокоиться о гордости! Так что пиши письмо о подкреплении сейчас же, — сказала она.

— Ты не понимаешь, — упрямо ответил он. — Я могу взять тысячу Орлов и все равно останусь тем парнем, который выбился из рядовых. Я все равно выскочка. Они пристально следят за мной и надеются, что я облажаюсь, Тереса. Они ждут всего одной ошибки, все они!

— Пиши письмо сейчас же, — терпеливо сказала Тереса, — и как только покажется первый француз, я поскачу в Саламанку. Я поскачу, как только мы услышим первый выстрел в холмах. Тогда тебе не придется долго ждать, Ричард.

Он думал об этом, знал, что она права, поэтому спустился вниз в столовую, зажег свечу и разбудил прапорщика Хики, ибо прапорщик закончил настоящую школу и знал, какие слова надо использовать, затем Шарп подписал эти слова своим неуклюжим почерком. «Имею основания полагать, — писал он, — что к форту, которым я имею честь командовать, подходит французская колонна. Поскольку у меня мало людей, я прошу подкрепления как можно быстрее. Ричард Шарп, капитан».

— Нужно ли поставить дату на письмо? — спросил он. — Или время?

— Я скажу им, что ты торопился, — ответила Тереса.

Хики, смущенный тем, что стоит перед Тересой в кальсонах, вцепился в одеяло.

— Французы действительно подходят, сэр? — спросил он Шарпа.

— Думаю, да. А что? Это тебя беспокоит?

Хики подумал пару секунд и кивнул.

— Да, сэр, беспокоит. Я вступил в армию, сэр, потому, что отец так хотел.

— Он хотел, чтобы ты погиб?

— Конечно же нет, сэр.

— Когда-то я тоже был прапорщиком, Хики, — сказал Шарп, — и за это время я усвоил один урок.

— Какой урок, сэр?

— Прапорщики — это расходный материал, Хики, всего лишь расходный материал. А теперь иди спать.

Шарп и Тереса снова залезли на стену.

— Ты жесток, Ричард, — сказала она.

— Зато честен.

— А ты был расходным материалом? Когда был прапорщиком?

— Я взобрался на скалу, любимая. Я забрался на скалу. Все считали, что я погиб, и полагаю, всем было на это наплевать.

А кто этим утром залезет на скалу, думал он? Кто? И откуда? И как? И придут ли ублюдки вообще?

И сможет ли он их остановить? Он нервничал. Он прислушивался к интуиции и был готов к приходу французов, но все еще считал, что может ошибаться. Чувствовал, будто уже проиграл, хотя еще ничего не началось.

Люди Тересы в трех милях к югу от Сан-Мигеля на холмах Сьерра-Гредос жарили на огне кролика. Они разожгли костер в рощице в глубокой расщелине и были уверены, что огня не видно с дороги, пролегавшей внизу под ними. Если хоть один француз осмелится хотя бы вздохнуть на дороге, партизаны откроют огонь и предупредят форт о подходе противника.

Но капитан Пелетерье все же увидел отблеск огня. Всего лишь крошечные блики на камнях, а только два вида людей могли жечь огонь на холмах: партизаны и солдаты, и все они были врагами. Он поднял руку и остановил роту.

Отблески были слева от дороги, он так думал, не видя остальной дороги, лежавшей прямо под вертикальной скалой, на которой он и увидел тусклый свет. Справа от него лежала темная долина, и ему показалось, что она уходит на север, и по ней можно пройти к реке и мосту незаметно от тех, кто жег в ночи огонь.

Его люди укутали ножны тканью, чтобы металл не звякнул о пряжку или стремя. Пелетерье мало что мог сделать, чтобы заглушить стук копыт, так что это был необходимый риск.

— Идем медленно, — сказал он людям, — медленно и тихо.

Они свернули направо, ведя усталых лошадей по покрытой травой долине, которая действительно вела на север. Затем земля пошла в гору и Пелетерье покрылся испариной, так как сотня всадников достигла места, которое было идеально для засады и в свете луны земля, покрытая серыми булыжниками, могла скрывать сотни партизан, но все обошлось.

Он остановил лошадь только на южной стороне гребня, передал поводья сержанту, спешился и забрался пешком на вершину, откуда мог осмотреть окрестности.

Спокойствие. Все, что он мог увидеть — это спокойствие. Широкое пространство, залитое лунным светом, хотя уже наступал рассвет, и в отблесках рассвета он смог разглядеть сияние реки, черноту деревьев, светлую полосу дороги и темные очертания форта. Никакой стрельбы оттуда не доносилось, и на какой-то миг Пелетерье понадеялся, что Сан-Мигель остался незащищенным, но он отогнал эту мысль и сделал еще несколько шагов вперед и подумал, что Бог все-таки существует. Бог существует, и он определенно француз, ибо Пелетерье увидел ответвление холма, которое могло укрыть его людей на всем пути от вершины холма к подножию, а там он будет укрыт от гарнизона Сан-Мигеля оливковой рощей. Он отошел назад от вершины, спустился и вернулся к колонне.

— Зарядите пистолеты, но не взводите курки. Слышите меня? Зарядить, но не взводить. Если кто-то выстрелит, прежде чем мы дойдем до моста то я лично его утоплю, предварительно кастрировав. Понятно вам? Оторву ему яйца!

Он наблюдал, как его люди заряжают длинноствольные пистолеты. Оружие было не очень точным, но на близком расстоянии таким же смертоносным, как и мушкет.

— Мы должны очень тихо спуститься с холма. Очень тихо! Спустимся как утренний туман и остановимся среди деревьев. Пойдем медленно, поняли меня? Никому не чихать! Кто чихнет — отрежу яйца тупым ножом. До последней минуты не станем атаковать, а когда дойдем до моста, то убьем всех, кто там окажется. А если облажаетесь, то я лично откушу вам яйца.

Гусары оскалились. Пелетерье им нравился, он был храбр и приводил их к победе много раз. И был готов сделать это еще раз.

Уже наступал рассвет, а с холмов не донеслось ни единого предупредительного выстрела.

Шарп чувствовал огромную усталость. Это нервы, думал он. Нервы, натянутые как кожа барабана. Что это за солдат, если у него нервы? Черт возьми, думал он, может я действительно недостоин быть командиром?