Михаил Серегин - Размороженная зона

• Название: Размороженная зона
• Автор: Михаил Серегин
• Жанр: Боевик

Бунт на зоне называется разморозкой. Это когда зэки, доведенные до крайности начальственным беспределом, «мочат» сук-активистов и воюют даже со спецназом. Начальник лагеря подполковник Васильев бунта не хотел, но закрутил гайки до упора сознательно: ему нужен чемодан с ценным грузом, а смотрящий за зоной Батя обязательно пошлет на волю маляву с наказом доставить сюда чемодан – только получив его содержимое, он может одолеть «хозяина». Вот пусть и летит на Колыму «грузняк», а Васильев его перехватит… План четкий, но и Батя не так прост. У него свой план, как заполучить груз и с умом им распорядиться…

---

– Не нужно торопиться, – спокойно сказал начальник лагеря. – Законопослушных мы трогать не будем, а остальных успеем еще. Никуда они от нас не денутся.

Он резко развернулся на каблуках и неторопливо пошел вдоль строя заключенных, заложив руки за спину. Со стороны Васильев очень напоминал эсэсовца в Освенциме – такая же сытая довольная рожа на фоне шеренги полуголодных зэков, такие же хозяйские замашки. Снег слегка поскрипывал у него под ногами, здесь этот звук казался неуместным, лишним.

– Есть ли среди вас так называемые блатные? – громко спросил Васильев, останавливаясь напротив центра шеренги, как раз там, где и стояли самые авторитетные блатари зоны, которых он, разумеется, всех знал пофамильно. Вопрос был чистой формальностью.

Из шеренги немедленно вышел здоровенный плечистый парень с густо татуированными руками и волевым лицом. Он возвышался над низеньким начальником лагеря больше чем на голову и смотрел прямо ему в глаза, сверху вниз.

– Ну, я блатной, – громко и с подчеркнутым вызовом сказал он, зло оскалившись. – Что сделаешь, гражданин начальник?

Зэки затихли. Все они, от последнего «петуха» до блатных, прекрасно понимали, что если сейчас Васильев не сумеет достойно ответить на этот вызов, то и все нововведения останутся пустой формальностью. На самом деле зона как была «черной», так «черной» и останется, а вышедший из строя Казак, один из помощников смотрящего, станет героем «черной» масти. Но Васильев был готов. Он подчеркнуто неторопливо опустил руку в карман полушубка и вытащил оттуда красную повязку. Потом поднял руку, подавая сигнал. Тут же со стороны башенки ДПНК к нему подошел один из офицеров, несущий в руках грабли. Васильев взял их у него и шагнул к зэку, протягивая ему повязку.

– Был блатным, а станешь примерным заключенным, – сказал он с недоброй ухмылкой. – Надевай повязку, бери грабли и иди разравнивай контрольно-следовую полосу на предзоннике.

Такого Казак явно не ожидал. Можно было предположить, что его попытаются просто заставить работать, такое иногда бывало. Но разравнивать КСП – ничего оскорбительнее для блатного придумать нельзя! В глазах зэка сверкнула ярость, он подался вперед, но стоявшие за спиной начальника лагеря охранники прикрыли «хозяина», а два других вертухая сделали по шагу вперед. Добраться до Васильева ему не дали бы.

– Так что, наденешь повязку?

– Воздержусь, – ответил Казак, с трудом усмиряя гнев. Он понимал, что сейчас, проявляя его, он только потешит Васильева, а значит, нужно говорить спокойно. – Я, гражданин начальник, родился, чтобы воровать.

– Уверен?

– Уверен. Пусть тебе КСП «суки» разравнивают, а я правильный блатной. Я буду жить как жил, как наш закон велит.

Васильев не ответил. Он повернулся в сторону здания лагерного штаба и кивнул. Тут же от штаба отделились четыре фигуры в зэковских телогрейках. Они направились к шеренге, и зэки мгновенно узнали их. «Суки". Активисты. Самые верные шестерки администрации из числа заключенных. Именно они делали для "хозяина" и для "кума" все самые грязные дела, которые охранникам поручать не стоило. Четверка приближалась к вышедшему из строя зэку. Они были больше похожи не на людей, а на человекообразных обезьян, лица «сук" были такого гнусного вида, что их трудно было назвать лицами – звериные морды, да и только.

– Никому не шевелиться! – громко крикнул Васильев. – Имейте в виду, охрана на вышках проинструктирована, если кто дернется, стрелять будут без предупреждения.

Он повернулся к четверке активистов и снова кивнул.

Все четверо одновременно бросились на непокорного зэка. Первого он встретил мощным встречным ударом в челюсть, активист отлетел назад и упал на снег, но в этот момент второй и третий повисли у блатного на плечах, а четвертый, здоровенный бритый детина со скошенным лбом и выступающими надбровными дугами, сильно ударил его в солнечное сплетение. Зэк согнулся, державший его справа подсек ему ноги, и он повалился лицом вперед. Но упасть до кон-ца ему не дали. «Суки» сноровисто схватили его под руки и поставили на колени. Двое держали его сзади – каждый двумя руками изо всех сил заламывал одну руку блатного за спину, а ногой упирался ему в сгиб колена. Третий, самый здоровый, навалился Казаку сверху на плечи, не давая дернуться.

– Давай, Чалый! – хрипло скомандовал здоровяк, обращаясь к четвертому активисту, отброшенному ударом кулака, но уже успевшему подняться с земли. Тот рукавом вытер кровь с подбородка и шагнул к зэку. Встав перед ним, он расстегнул ширинку и вытащил член. Казак яростно захрипел, дернулся, но державшие его знали свое дело, пошевелиться он не мог. Понимая, что с ним собираются сделать, блатной нагнул голову и что было сил уперся в грудь подбородком, но стоявший сзади активист схватил его за волосы и насильно поднял голову. Четвертый из «сук» шагнул вперед и мазнул зэка членом по губам.

Казак взревел, как раненый медведь, и рванулся так, что даже опытные в таких делах «суки» едва удержали его. Но было поздно – он уже был «законтачен«, и все это видели.

– Был Мишей, а стал Машей, – громко сказал Васильев, глядя на опущенного блатаря. – Нормальный «вафел». В «сучий» отряд пойдет, в СВП. Уведите его!

К «законтаченному» подошли несколько вертухаев и, умело приняв его от активистов, потащили в сторону «сучьего» барака. Зэк яростно сопротивлялся, даже сумел мощным ударом головой назад разбить нос кому-то из охранников, но тут же получил по почкам и обвис на руках конвоиров.

– Есть ли среди вас еще так называемые блатные? – все с той же усмешкой спросил Васильев, глядя на притихший строй, ошарашенный увиденным беспределом.

Взгляды всех зэков снова обратились к смотрящему. Каждый зэк, неважно, блатной или «мужик», прекрасно понимал: если Батя сейчас промолчит, не вступится, то его авторитету конец, какой он тогда смотрящий? Да и не только авторитету его конец – конец тогда, пожалуй, и всем «черным» порядкам на этой зоне. Но если он вступится, тогда с ним сделают то же самое, что и с Казаком, вышедшим из строя первым! И тогда он уже будет не блатной в авторитете, а опущенный, не лучше «петуха»! Ни один блатарь ему тогда руки не подаст, за стол с собой не посадит, в этом воровской закон строг.

Смотрящий шагнул вперед.

– Батя, вор российский, – по всем правилам представился он, глядя на Васильева.

– И что, вор российский, – эти слова «хозяин» произнес с явной насмешкой, – будешь КСП разравнивать? Повязку наденешь?

Из спины у смотрящего словно вытащили какой-то жесткий стержень. Он опустил плечи, ссутулился и кивнул:

– Надену, начальник.

Напрягшиеся вертухаи слегка расслабились и немного ослабили бдительность. Не такой уж он и крутой оказался, этот смотрящий! Сломался, как сухое печенье! Хотя, с другой стороны, куда ему еще деваться было? В СВП-то, наверное, не хочется.

Васильев протянул Бате красную повязку. Блатной покорно взял ее. С другой стороны офицер протянул смотрящему грабли. И тут словно туго сжатая пружина распрямилась перед застывшим строем. С неожиданным для его возраста проворством смотрящий выхватил у офицера грабли, резко ткнул рукояткой его в живот, а на обратном движении со всего размаху заехал рабочей частью инструмента по загривку Васильева. Целился-то Батя по башке, но гражданин начальник успел чуть пригнуться. Следующим молниеносным ударом Батя подсек Васильева под колени, повалил на снег и что было сил пнул в лицо. Опомнившиеся вертухаи кинулись на блатного, но первый тут же получил тычок граблями в лоб, а второй боковой удар в голову, на несколько секунд оглушивший его. Смотрящий навалился на Васильева и продолжал пинать ногами. Это само по себе было страшным оскорблением, ногами на зоне бьют только «петухов», о которых западло руки марать. Навалившиеся сзади охранники и активисты никак не могли оттащить Батю, а оружия у них не было. По служебным инструкциям приносить на зону оружие нельзя, чтобы зэки не отобрали.

– Вышка, стреляй! – истошно заорал Васильев, силясь освободиться. – Стреляй!

Но вертухай на вышке не мог ничего поделать, смотрящего от него закрывали спины навалившихся на него сзади «сук» и охранников. Единственное, что он мог, это не позволить другим зэкам вступить в драку, предотвратить общий бунт. В стылом воздухе над плацем раздался грохот, и длинная очередь взрыла землю перед уже качнувшимся было вперед строем. Зэки застыли – по инструкции, при бунте охрана на вышках имеет право открывать огонь на поражение, им потом за это и медалей понавесят.

Батя успел напоследок пару раз пнуть Васильева, прежде чем со всех сторон набежали еще несколько вертухаев и начали его метелить уже по всем правилам. Смотрящий врезал кому-то кулаком в челюсть, размахнулся граблями, но за них ухватилась чья-то рука, к ней тут же прибавилась вторая, третья, грабли вывернули у него из рук, а сзади, на плечах, уже повис кто-то здоровенный. Батя вывернулся, но тут же получил прямой удар в лоб, отшатнулся, наугад ткнул назад локтем, попал во что-то мягкое, но тут же получил сзади по голове, раз, другой… Свет перед глазами блатного помутился, и он осел на землю, а озверелые вертухаи со всех сторон навалились на него, пиная лежащего.