Олег Маркеев - Таро Люцифера

• Название: Таро Люцифера
• Автор: Олег Маркеев
• Жанр: Ужасы и Мистика

Авторская версия романа.

---

— Разберемся.

В окне второго этажа мелькнул силуэт мужчины в черном сюртуке.

Корсаков спешился возле крыльца, передал повод казаку и, всбежал по широким мраморным ступеням. Только взялся за медную массивную ручку, как дверь сама отворилась.

— Чего угодно, господа? — Мужчина в черном сюртуке вежливо поклонился, однако встал так, чтобы загородить дорогу.

У него было бледное лицо, прилизанные редкие волосы. Запавшие, покрасневшие глаза смотрели настороженно.

— Лейб-гвардии гусарского полка корнет Корсаков. Прибыл для сопровождения его сиятельства князя Козловского, — представился Корсаков.

Мужчина через его плечо с неудовольствием оглядел казаков, привязывающих лошадей к ограде.

— Секретарь его сиятельства, — представился он. Шагнул в сторону. — Прошу господа. Я доложу Николаю Михайловичу.

Корсаков первым шагнул в прохладу дома. Хорунжий, приотстав на полшага, проследовал за ним. Оглядев улицу, мужчина прикрыл дверь и направился к лестнице на второй этаж.

— Что же вы со сборами не торопитесь? — спросил Корсаков, оглядев не тронутую обстановку прихожей.

— Князь велел с собой взять только библиотеку. Книги уже уложили. Ждем-с подводы из имения, — с достоинством ответил секретарь.

— Слышь, милый, как тебя там, — кашлянув, сказал ему в спину Головко, — нам бы коней напоить.

— Я доложу князю, — не оборачиваясь, ответил мужчина.

* * *

Свечи сгорели на треть. На серебре подсвечника наросла гроздь полупрозрачных стеариновых слез. В неподвижном воздухе язычки пламени горели ровно, с едва слышным потрескиванием.

Николай Михайлович Козловский, тучный пожилой мужчина, с тяжелым одутловатым лицом, подавшись вперед в кресле, склонился над ломберным столом. В руках он держал колоду карт, размером в два раза больше обыкновенных игральных.

Странные рисунки, напоминавшие изломанные страданием фигуры с картин Иеронимуса Босха, диковинные для обычных игральных и даже для запретных карт Таро, оставляли его совершенно равнодушным. По всему было видно, что иметь дело со страшными и странными картами для него привычно. Не торопясь, помаргивая подслеповатыми глазками под набрякшими веками, он выкладывал карты перед собой на стол, шепотом комментируя расклад.

— Туз земли ляжет слева, семерка мечей рядом, и тогда Глупец остается один… Девятка огня внизу, король Воды подле нее. И что в итоге? — Князь выложил последнюю оставшуюся карту в пустую ячейку пасьянса. — Все то же самое!

Несколько мгновений он смотрел на получившуюся комбинацию.

— Фатум, сиречь — судьба! — изрек он.

Подрагивающими пальцами, с уже проступившими на коже коричневыми старческими пятнышками, обхватил бутылку темного стекла. Налил в бокал напиток прозрачного сенного цвета. В густом от тепла свечей воздухе распустилось облачко аромата дорогого коньяку.

Князь, покачивая, поднес бокал к свету. Полюбовался игрой света, дробившегося на хрустальных гранях. Покатав напиток по стенкам бокала, он сделал глоток. Посмаковал под языком сладкую горечь.

— Фатум! — повторил князь.

Выбрав гусиное перо, Николай Михайлович придирчиво осмотрел кончик и, попробовав его на бумаге, обмакнул в серебряную чернильницу.

Почерк у него был тяжелый, с наклоном влево, но четкий и разборчивый. Странные угловатые значки, напоминавшие то ли руническое, то ли шумерское письмо, быстро заполняли строку за строкой, видно было, что подобная тайнопись для князя привычна. Дописав очередную строку, он отложил перо, и снова взялся за колоду.

— C’est plus simle que ca,[5] — пробормотал он.

Пламя свечей дрогнуло, тени на стенах затрепетали. Князь повернул голову, покосился через плечо.

— Сильвестр, я просил не тревожить! — проворчал он.

— Прошу прощения, ваше сиятельство. Прибыли казаки для сопровождения под началом корнета лейб-гвардии гусарского полка. — Мужчина в черном сюртуке остановился, на пороге, чуть склонив голову в поклоне. — Воды для лошадей просят.

— Так дай воды! — чуть раздраженно ответил Козловский. — Вели подождать. Скажи, собирается князь. Не знаю… Вина им предложи. Да смотри, немного! Корнета проведи в гостиную. Подай, что попросит.

— Слушаюсь, ваше сиятельство. — Он помялся. — Подводы так и не прибыли, ваше сиятельство. Что делать?

— Едут, они едут! Через час здесь будут, не сомневайся. А пока вели коляску запрягать. Людишкам скажи, пусть собираются. А то от страха, поди, уже разбежаться готовы.

Секретарь с поклоном отступил за дверь.

Николай Михайлович вновь разложил карты. Сверил расклад с записями в блокноте и тяжело вздохнул.

— Да, судьбу не обманешь.

Чуть склонив голову, он уставился на пламя свечей. Взгляд его стал мутным, пустым. Казалось, что старый князь заснул с открытыми глазами.

— Два века… Без четырнадцати лет, — прошептал он. — Сто восемьдесят шесть лет никто не сможет сломать печать. Все верно. Ибо, сумма дает «шестерку», что есть число печати и число Совершенного.

Словно очнувшись от звуков собственного голоса, князь встрепенулся, собрал карты в футляр.

— Сильвестр! — оборотившись в сторону двери, негромко позвал он, уверенный, что его услышат.

Секретарь неслышно возник в дверном проеме.

Николай Михайлович погрел бокал в ладонях, поднес к носу, наслаждаясь ароматом. Сделал последний глоток.

Прикрыл глаза, и, показалось, вновь впал в недолгое забытье.

— Как ты сказал, фамилия корнета?

— Я не говорил, ваше сиятельство. Корсаков их фамилия.

— Забавно, — задумчиво пробормотал князь. — Корсак, стало быть… Лис степной. Ордынский род, стало быть. И лет ему осьмнадцать, али нет?

— Молод, ваше сиятельство, — кивнул Сильвестр.

— Забавно, забавно… Ну да ладно. Пожалуй, пора.

Он отставил бокал, с натугой приподнялся в кресле.

Секретарь с готовностью поддержал его под локоть. Проводив хозяина к порогу, секретарь метнулся к столу. Взял книги подмышку, сунул блокнот за пазуху, протянул, было руку к футляру с картами.

— Оставь все, как есть!

Сильвестр вздрогнул, поймав на себе пристальный взгляд хозяина.

— Как угодно, ваше сиятельство, — пролепетал Сильвестр.

— Дурья твоя башка, вся моя наука не впрок пошла! Ничего не изменить. А твоей суетой и подавно! Требуется пролить реки крови, чтобы смыть предначертанное. И потребен на то срок не малый. От сего дня — два века без четырнадцати лет! — произнес Николай Михайлович, назидательно вскинув указательный палец. — Записки мои возьми. Остальное оставь. Да, и бутылку коньяку початую прихвати, — смягчив тон, распорядился князь. — Те, что в ящике под столом, не тронь. Даст Бог, кто и помянет им души наши грешные.

Князь дождался, пока секретарь выйдет из комнаты. Обернулся к ожидавшим в кабинете двум слугам. На полу у их ног стояли стопки кирпичей и ведра с раствором. Лица слуг были замкнуты и бледны, как свечи, глаза потухшие.

Ну, за работу, ребятушки! — бодро скомандовал Николай Михайлович. — Двери снять, проход заложить. Да так, чтобы ни одна душа не догадалась.

Он прошел к креслу возле окна, уютно в нем расположился и дал знак секретарю. Сильвестр подал ему бокал и встал рядом, по знаку князя подливая время от времени коньяк.

Позвякивали о камень мастерки в руках слуг, переговаривались на улице казаки, поившие коней. Мимо дома чередой проезжали кареты и повозки москвичей, спешно отъезжающих кто в загородные имения, кто бог весть куда, лишь бы подальше от обреченного города.

Небо над крышами синело, исподволь наливаясь ночной темнотой, подсвеченные закатом, кроваво горели в вышине редкие облака.

Князь пальцем поманил секретаря поближе, Сильвестр склонился над его плечом.

— Ежели сподобишься судьбу перехитрить, доставь записи князю Новикову[6], — прошептал Козловский. — В чужие руки не отдавай, непременно уничтожь. А на словах Николаю Ивановичу передай: изменить ничего нельзя, надо ждать. Два века без четырнадцати лет! — с нажимом произнес князь. — Запомни: ровно два века без четырнадцати лет!

Слушаю-с, ваше сиятельство.

В год одна тысяча девятьсот девяносто осьмом явиться в мир Совершенный, он и сломает печать. А нам, грешным, остается только терпеть и молиться.

Козловский откинулся в кресле, и, казалось, задремал.

Секретарь зажег несколько свечей в настенных подсвечниках, поторопил слуг, заложивших стену кирпичом и теперь покрывающих кладку раствором.

— Все побелить, оклеить тканью, чтобы ни следа не осталось, — строго проговорил он вполголоса. — А здесь погоди замазывать.

Подойдя к Козловскому, он негромко кашлянул, привлекая внимание.

— Все готово, ваше сиятельство.

— Да, да, — встрепенулся князь.