Сергей Алексеев - Когда боги спят

• Название: Когда боги спят
• Автор: Сергей Алексеев
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-224-04541-X

У губернатора погибает сын. С этой нелепой ранней смертью начинается полоса несчастий в жизни проигравшего новые выборы человека, который лишь в середине жизни пробует понять ее смысл, постичь самого себя и окружающих, оценить меру и тяжесть грехов.

---

Режиссер не сбил ни одной птицы, да и без опыта сбить не мог в принципе, но один из егерей, желая ему потрафить, сдублировал выстрел, и когда матерый гуменник рухнул под ноги, Ал. Михайлов превратился в охотника. Впоследствии он купил несколько дорогих и редких ружей, позанимался стендовой и пулевой стрельбой, после чего стал приезжать на открытие каждого сезона. Охотился на все, что шевелится, бил кабанов, медведей и лосей, однако с особой хладнокровной страстью стрелял по гусям и валил их десятками, что в самом деле напоминало убийство…

…В парадной зале, где предыдущий губернатор устраивал балы, Зубатый увидел на зеленом карточном столике большую храмовую икону, горящие перед ней церковные свечи в старинном канделябре. Показалось, в воздухе витает запах ладана.

Это что-то было новенькое в поисках утешения жены: она всегда подчеркивала свои атеистические убеждения и скептически относилась к истовым новообращенным христианам-актерам. Видимо, смерть Саши встряхнула ее, поскольку сама пошла к владыке и договорилась, чтобы покойного отпели в кафедральном соборе, ибо своенравный настоятель отказался соборовать самоубийцу, а сам Зубатый старался не вмешиваться в тонкости православных традиций. Однако после этого в церковь больше не ходила, заливая горе валерьянкой и коньяком, не поддаваясь ни на какие уговоры, что лучше первое время быть на людях, заняться каким-то делом и не оставаться в одиночестве.

Когда-то Катя работала в ТЮЗе очередным режиссером, ставила детские спектакли с зайчиками, мышками и была почти счастлива. Как только Зубатого назначили тогда еще главой администрации области, ушла на «вольные хлеба», подыскивала себе пьесы и делала один спектакль в год. Но всегда оставалась недовольной своим творчеством, хотя премьеры проходили с полным аншлагом, местная пресса нахваливала и отвешивала комплименты, а причина тут была одна — жена губернатора. И потому недовольство часто оборачивалось против мужа, который находил спонсоров или выкраивал бюджетные деньги на постановки и помощь театрам, таким образом неожиданно завоевывая себе славу покровителя искусства.

То есть получался обратный эффект: рассчитывал помочь жене, чтобы избежать домашних обид и разборок, а помогал себе и тем самым вызывал еще больше упреков. В последнее время, когда Катя стала руководителем студии при драмтеатре, круг этот разорвался, однако после смерти Саши жена категорически отказалась выходить на работу, мол, ей все там будет напоминать о сыне, и теперь Зубатый не знал, чем ее занять. Ко всему прочему, в театре началась отвратительная и мерзкая возня за вакантное место, и к покровителю, уже не имеющему официальной власти, втайне зачастили ведущие актеры и режиссеры, вроде бы с соболезнованиями, а на самом деле с доносами друг на друга. И если в прошлом их фантазии ограничивались в основном взаимными обвинениями в антисоветизме и антипартийности, то сейчас те же люди, разве немного постаревшие, уличали друг друга в голубизне, лесбиянстве и педофилии.

Икона и свечи несколько вдохновили: может, здесь она найдет отдушину и пристанище для своей мятущейся души? И только так подумал, как жена вошла в зал, молча и бездумно прикурила от свечи и дохнула дымом.

— Я на кладбище была. Потом владыка заезжал, с отцом Михаилом… Молебен отслужили в храме. Сегодня сороковой день…

2

Полномочия он сложил сразу же, как только узнал разгромный счет и теперь, согласно областному закону, ходил на работу вроде бы для подготовки хозяйства к сдаче вновь избранному губернатору, а на самом деле по привычке и еще потому, что надо было ждать из Москвы приказа о новом назначении — скорее всего, генеральным директором Химкомбината.

Да и тяжело было оставаться дома и смотреть, как жена постепенно сходит с ума.

Его обязанности исполнял первый заместитель, приземистый, тучный молдаванин Марусь, прошедший с ним всю дорогу от комсомола и потому в узком кругу носивший прозвище Мамалыга. Несмотря на вес и неповоротливость, человеком он был деятельным, энергичным, подкованным во всех хозяйственных вопросах, так что Зубатый был спокоен. Но сам Марусь, привыкший всю жизнь ходить под ним, бегал советоваться по каждому поводу, и в администрации считали, что управляет по-прежнему Зубатый. Несколько раз он публично, при большом стечении чиновников, а потом и журналистов, опровергал все слухи, говорил, что после сдачи дел и инаугурации поздравит нового губернатора и уйдет с высоко поднятой головой, и ему вроде бы верили, но за десять лет привыкли и не хотели расставаться, с опаской поглядывая на молодого, бойкого реформатора Крюкова — как-то еще будет?

Сам не зная, зачем, Зубатый считал дни до инаугурации, и каждое утро то с облегчением, а то со странной тревожной печалью отнимал один день. Оставалось еще четыре.

Как всегда с утра он зашел в вольер, потрепал холки обрадованных лаек, пощупал носы и, снова вспомнив, как достались ему любимые собаки, решился в один момент — взял на сдвоенный поводок, вывел и посадил в машину.

— Мы куда, Анатолий Алексеевич? — спросил телохранитель Леша.

— В охотхозяйство. — обронил он и потом молчал всю дорогу.

В избирательную кампанию это хозяйство стало одним из аргументов Крюкова: как только не изощрялись журналисты-наемники, какие только картинки не рисовали местные карикатуристы относительно царских увлечений губернатора и расходовании бюджетных средств. На самом деле на обустройство базы и содержание охотугодий не ушло ни единой бюджетной копейки: спонсоров, желающих вложить какие-то деньги в возможность поохотиться с губернатором, а заодно решить свои вопросы, можно было в очередь выстраивать. Однако все они скромно промолчали, когда в прессе пошла лавина вранья, никому не хотелось признаваться в угодничестве, которое еще недавно выдавалось за радение о природе, и теперь судьба охотхозяйства висела в воздухе — говорили, Крюков ненавидит охоту и презирает людей, ею занимающихся.

Зубатый приехал без предупреждения и застал охотоведа Чалова врасплох. Испуганный и смущенный, он бестолково засуетился, а тут еще увидел собак и окончательно растерялся.

— Забери их назад. — Зубатый передал ему спаренный поводок. — Они тебе нужнее…

И увидел, как Чалов заморгал, недоуменно задергал плечами.

— Анатолий Алексеевич… Я все понимаю, но подарок есть подарок…

— Извини, тогда нехорошо получилось. Пусть они ходят на охоту, что им в вольере сидеть?

— А когда же ты на охоту? Сейчас бы лося по чернотропу, с собачками, а?.. Егеря у меня отличились нынче, две чищенные берлоги нашли! В одну-то уж точно ляжет и по первому морозцу бы…

— Приеду, — пообещал Зубатый. — Сразу после инаугурации.

Он уже сел в машину, когда охотовед опомнился.

— Что теперь с хозяйством будет, Анатолий Алексеевич? Жалко, столько труда вбили. Крюков, говорят, совсем не охотник.

— Говорят… Да ведь раз приедет, посмотрит и втянется.

— Нет уж. Если за душой страсти нет, не втянется.

— А ты его втяни.

— Я научу, что делать, — вдруг заговорил Чалов с оглядкой. — Угодья вместе со штатом надо передать Химкомбинату. Ты уйдешь туда генеральным…

— С чего ты взял? Кто сказал?

— Все говорят! Ты послушай меня!..

— Ладно, и так не пропадет. — ощущая прилив тоски, отмахнулся Зубатый. — Поехали, Леша!

Собаки на поводке сначала залаяли, потом заскулили, а когда джип развернулся, завыли низко, по-волчьи. Или этот вой был в душе и воспринимался лишь собственным ухом?

По дороге он немного успокоился, отвлекся, но как ни старался, не мог отделаться от навязчивого голоса охотоведа и ощущал тихое недовольство. Дело в том, что как только он сел в губернаторское кресло — еще не избранный народом, а назначенный президентом, в администрацию потянулся косяк учителей. Каждый считал своим долгом чему-то научить Зубатого, каждый стремился прочитать лекцию по какому-то предмету, изложить свою, единственно правильную точку зрения, подсказать, поправить, объяснить. Учили все, от деревенских мужиков до директоров крупных предприятий и вузовской профессуры, давая уроки власти, экономики, политики, психологии, всего, вплоть до бытовых мелочей, будто он с неба упал и не ведает земной жизни. И Зубатый слушал, пока не увидел, что все эти наставники и учителя преследуют исключительно меркантильные интересы и блещут умом, чтобы понравиться губернатору, стать ему нужными, поднять свой престиж и войти в круг лиц, оказывающих на него влияние. Глядишь, он оценит, возьмет в свой аппарат или советником, назначит на должность, поддержит на выборах, поможет поставить спектакль, а то просто даст на бутылку.

И сейчас, отмахиваясь от навязчивых советов охотоведа, он внезапно подумал: что если юродивый старец и старуха с улицы Серебряной тоже из тех учителей, жаждущих наставить Зубатого на путь истинный, припугнуть, поставить в психологическую зависимость и, в итоге, повлиять на него для достижения каких-то своих целей?