Синтия Хэррод-Иглз - Концерт для скрипки со смертью

• Название: Концерт для скрипки со смертью
• Автор: Синтия Хэррод-Иглз
• Издательство: Полина
• Жанр: Детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-86773-033-6

Изящные криминальные истории известной новозеландской писательницы, автора знаменитой «Династии Морлэндов», не оставят равнодушными любителей жанра.

Перед вами первый роман из серии об инспекторе Билле Слайдере. В заброшенной квартире найдено тело молодой девушки. Кто она, как попала сюда, за что была убита?

Эти и многие вопросы ставит перед собой инспектор Слайдер, пока не разгадает мрачную тайну, уходящую в далекое прошлое.

---

Она оторвалась от телевизора и взглянула на него снизу вверх с выражением, которое больше подошло бы постаревшей овчарке, пытающейся понять хозяина.

– Ох, здравствуйте, мистер Слайдер, я вас не ждала, – промямлила она и неожиданно залилась горячей краской от лба до самой шеи. Она нервным движением запустила пальцы в свои взлохмаченные волосы. Девочка была безнадежно влюблена в Слайдера, хотя он ни в малейшей степени не подозревал об этом. Он заменил в ее сердце Денниса Уотермана немедленно после того, как она узнала из телепередачи, что ее любимый киногерой женился на Руте Ленска. – Мне выключить это?

– Нет, нет, все в порядке, я вовсе не хочу тебе мешать. Где дети?

– Мэтью у своего дружка Саймона, а Кэйт в своей комнате, читает. – Они уставились друг на друга, попав в ловушку взаимной вежливости.

– Можно, я приготовлю вам что-нибудь выпить? – неожиданно спросила Чэнтел. Это было прямо как сцена из «Династии», Слайдер даже нервно оглянулся в поисках телекамер.

– О, э-э, спасибо, не надо. Смотри свою программу. Не обращай на меня внимания. Мне еще надо сделать кучу дел.

Он отступил в холл и прикрыл за собой дверь. Ну да, конечно, приготовить ему выпивку! Он огляделся, размышляя, что сделать в первую очередь. Никакого комфорта, подумал он. На самом деле никаких дел у него сейчас не было. Он настолько не привык иметь свободное время в своем распоряжении, что ощущал себя неловко. Наконец он решил подняться к Кэйт, которая обычно еще спала по утрам, когда он уходил из дома, и которую он редко видел по вечерам, потому что она обычно ложилась спать раньше, чем он возвращался с работы. Дверь ее комнаты была закрыта, и сквозь нее он слышал приглушенные звуки явно той же радиопрограммы, которую он слушал по дороге домой: «Хэлло, Майк, это Шэрон из Тутинга, я тольк-хтела-скзать, я-слуш-ваш-прграм-всевремя, оиа-прост-отлич...»

Может, у них там, в каком-нибудь подвальном помещении станции под зданием Лудгейт-циркус, крутил склеенную в кольцо ленту магнитофон, управляемый компьютером?

Он остановился на тускло освещенной лестничной площадке, и вдруг мертвая девушка опять очутилась рядом с ним, выйдя из засады в его подсознании; ее похожие на детские стрижка и выпуклости щек, невинность ее наготы. Он сжал виски пальцами и длинно и тяжело вздохнул. Он чувствовал себя на грани какого-то кризиса; в какой-то момент он ощутил, что начинает терять контроль над собой.

Кэйт, должно быть, что-то услышала.

– Это ты, папочка? – позвала она из комнаты. Слайдер глубоко выдохнул, еще раз перевел дыхание и взялся за дверную ручку.

– Привет, мое сердечко, – весело произнес он, входя в комнату.

Глава 3 Усыпляющие средства

Морг был старомодным, холодным, с высокими потолком и мраморным полом, который возвращал звучное эхо шагов, в углу находилась раковина, из крана над которой капала вода. В помещении стоял густой запах дезинфектантов и формалина, который, однако, не мог перебить другого запаха – теплого, сладковатого и отвратительного.

Камерон, только что приехавший из патологоанатомического отделения современной больницы, отметил контраст между этим старым холодильником и новым моргом с низкими потолками, неоновым освещением, воздушным кондиционером и полом из резиновых плит, где он только что работал. И все равно он испытывал привязанность к старым моргам, таким как этот, которые быстро, исчезали. Дело было не только в том, что он проходил обучение в таких местах, но и еще их архитектура напоминала ему его начальную школу в Эдинбурге. Как бы то ни было, свой вязаный жилет он решил не снимать.

Одетый в щегольской защитный фартук и перчатки, он склонился над бледным трупом, распростертым на специальном секционном столе с желобками для стока жидкости. Дыхание его было заметно в холодном воздухе, когда, насвистывая, он провел первый длинный разрез от подбородка до лобковой кости.

– Ну, хорошо, начали, – произнес он, нашаривая ногой под столом педаль, включающую магнитофон. По старой привычке он отклонился к микрофону и постучал по нему костяшками пальцев, чтобы убедиться в надежной работе магнитофона. Магнитофон отозвался гулкими щелчками. Ассистент флегматично наблюдал за Камероном. Он уже сам проверил аппаратуру, это было привычной рутиной, он всегда это делал, и Камерон знал, что ассистент всегда это делает; но Камерон никогда не доверял машинам. Этому его научили еще в те дни, когда протокол вскрытия записывали вручную, и уже тогда он убедился, что отказать может даже авторучка.

Сейчас, как бодрый садовник, обрабатывающий свои розы, Камерон пробрался сквозь хрящи, прикрепленные к ребрам, отделил их от грудины, отделил грудину от ключиц и экономным благодаря долгой практике усилием раскрыл обе стороны грудной клетки как дверцы шкафа. Внутри, аккуратно расположенные так, как это было им предписано природой, виднелись внутренние органы, выглядевшие как на анатомическом рисунке в учебнике.

Слайдера не было. Камерон позвонил ему заранее, чтобы сказать, что не сможет произвести вскрытие трупа девушки раньше, чем в половине седьмого, будучи уверенным, что Слайдер захочет присутствовать, как обычно, но тот вдруг отказался. Камерон подумал, что голос его старого приятеля звучал заметно необычно. Оставалось надеяться, что старина Билл все еще не собирается «сломаться». Много хороших людей постигла эта участь: Камерон и в армии, и в полиции видел такие случаи, и раз за разом это оказывались спокойные, тихие и добросовестные люди, вот за кем надо было присматривать. Когда у человека беспокойство на работе и беспокойство в доме – ну, тут давление растет выше мерки. А уж Мадам бедного старины Билла точно не была Подружкой-на-все-времеиа.

Слова «мужской климакс» пронеслись у него в мозгу, и он раздраженно отбросил их. Он не любил жаргон, в особенности неточный жаргон. Когда мужика за сорок начинают привлекать молоденькие девушки, это может случиться как из-за того, что в доме у него что-то идет не так, так и из-за того, что он пытается доказать что-то самому себе, – и ни в одном из этих случаев незачем приплетать гормоны. Не то чтобы Билл был охотником за юбками, – он просто был человеком не этого сорта, – но все свелось к той же вещи. Он стал нервным, заметно нервным.

– Я хотел бы приехать, Фредди, но у меня тут куча отчетов, которые я запустил, – говорил ему Слайдер по телефону. – Сейчас более-менее спокойно, и я не могу позволить себе, чтобы они валялись тут и дальше.

Теперь это уже недвусмысленно звучало как чистой воды отговорка. Камерон отлично знал, что это такое, когда отдел ведет дело об убийстве – организуется специальная комната по этому делу, где собираются и изучаются тысячи показаний и тому подобное, – но никому в это время нет нужды в отчетах. После этого Слайдер издал нервный смешок и совсем уж ни к чему добавил:

– Ты же знаешь, что такое бумажная работа.

Когда ваш близкий друг начинает разговаривать с вами как идиот, отметил Камерон, вам надо бы понять, что с его головой творится нечто серьезное и неладное.

Все время насвистывая и помахивая время от времени большим реберным ножом, более похожий теперь на мясника, чем на садовника, он отделил внутренние органы, взвесил, разрезал и внимательно осмотрел их, отбирая срезы для анализов, которые ассистент укладывал в стерильные банки, снабжая каждую этикеткой. Камерон сзади наблюдал за его действиями, у него был природный ужас перед немаркированными останками. Когда тело было полностью препарировано, он сделал латеральный разрез скальпа от уха до уха, отделил мышцы и сухожилия от черепной кости и стянул переднюю часть скальпа на лицо как маску, а заднюю часть завернул на шею подобно капюшону угольщика. Затем с помощью электропилы он отрезал крышку черепной коробки и поднял ее подобно тому, как снимал верхушку крутого яйца за завтраком, но с немного большим усилием. Еще немного разрезов и копания – и он уже смог просунуть руки под мозг и вынуть его целиком. Он уложил его на столик и начал нарезать ломтями, как буханку деревенского хлеба.

– Все в норме, – прокомментировал он. Работая, он произносил свои выводы вслух для записи на магнитофон, насвистывая между комментариями. Иногда он забывал о ножной педали, из-за чего на ленту записывался и свист. Это было неприятным испытанием для машинистки, которая позже перепечатывала с ленты его отчеты, поскольку свист через наушники воспринимался достаточно болезненно. Она вновь и вновь напоминала Камерону об этом, и он всегда виновато извинялся, но по-прежнему забывал о педали. А насвистывал он всегда. Он начал делать это еще будучи студентом, напуская на себя высокомерное безразличие, предназначенное как для того, чтобы отделить себя от других, так и для того, чтобы перестать думать о трупах как о бывших человеческих существах. Привычка эта настолько укоренилась, что теперь он даже не сознавал, что насвистывает во время работы.