Нина Молева - Боярские дворы

• Название: Боярские дворы
• Автор: Нина Молева
• Жанр: Историческая проза

Необычное по форме, насыщенное фактическим, во многом впервые публикуемым архивным материалом повествование известного писателя, историка и искусствоведа Нины Молевой рассказывает о, казалось бы, знакомых, но по-прежнему остававшихся «потаенными» в хранилищах истории и культуры России боярских усадьбах Москвы, о судьбах обыкновенных москвичей на протяжении семи с лишним веков. Это прошлое, оживающее на улицах сегодняшнего города и неожиданно перекликающееся с нашими днями. Книга написана превосходным литературным языком в жанре небольших, почти детективных новелл и будет интересна как широкому кругу читателей, так и специалистам.

---

При этом все остальное государство и часть Москвы составляли «земщину» и подчинялись Боярской думе во главе с князем Иваном Дмитриевичем Вельским и князем Иваном Федоровичем Милославским. За свою былую поездку в Александрову слободу царь взыскал с Земщины неслыханную сумму в сто тысяч рублей.

Александровская слобода стала второй столицей Московского государства. Грозный вскоре переехал туда со своими опричниками. Слобода была превращена в укрепленный город, где существовал род монастыря. Царь отобрал около трехсот самых лихих и доверенных опричников — «братии», себя определил их игуменом, князя Вяземского — келарем, Малюту Скуратова — параклисиархом. Вместе с Малютой Грозный поднимался на колокольню звонить, отстаивал все службы, что не мешало ему широко пировать и вести постоянные розыски изменников с допросами, жесточайшими пытками и непременными смертными казнями. Имущество казненных и сосланных отбиралось «на государя» и раздавалось опричникам, число которых быстро возросло до 6 тысяч.

В самом начале Арбата-Воздвиженки сооружается Опричный двор (между Моховой, Воздвиженкой, Большой Никитской и Романовым переулком). Строительство его велось с 1565 по 1567 год. Прямоугольный в плане Опричный двор был окружен стеной. С юга, востока и севера он имел ворота. Внутри находились два дворцовых здания, соединенных крытым переходом. Снаружи, у внешней стены, располагались опричные приказы. В 1571 году, во время нашествия крымского хана Девлет-Гирея, двор сгорел, но был отстроен. В более поздней постройке XVIII века археологи обнаружили две белокаменные палаты с кирпичными сводами из большемерного кирпича и со столпами. Они находятся на территории старого здания Московского университета.

Опричнина просуществовала до смерти Грозного в 1584 году, хотя самое слово приказом царя было выведено из употребления и заменено определением «дворовый». Вместо «города и воеводы опричные и земские». При Грозном стали говорить «города и воеводы дворовые и земские». А в районе Воздвиженки-Арбата распоряжался не только чужой, но и своей собственной, «государевой» землей, как в Старом Ваганькове.

Ваганьково, в части нынешнего Пашкова дома, или, точнее, Российской государственной библиотеки, называет «духовная» — завещание великой княгини Софьи Витовтовны, невестки Дмитрия Донского. В духовной так и говорилось после перечисления сел, казны, рухляди и двора в Кремле: «А за городом дала есмь ему Елизаровский двор и со всем что к нему потягло». Речь шла о любимом младшем внуке великой княгини Юрии Меньшом Дмитровском, о котором летописец отмечал, что «татары самого имени его трепетаху». Это он вместе с братом Андреем одержал в 1468 году полную победу над казанским ханом, а спустя четыре года не дал другому хану — Ахмету перейти через Оку у Алексина. К бабкиному наследству прибавилась по завещанию отца треть Москвы, города Можайск, Серпухов и Хотунь, что делало его положение в Московском княжестве значительным.

Но умер Юрий Васильевич совсем молодым, женат не был, и Елизаров двор, уже успевший потерять былое название, отказал великому князю: «А что мое место Ваганково да и двор на Ваганкове месте, чем мя благословила баба моя, великая княгиня, а то место и двор господину моему, великому князю, опричь того места, что есмь того же Ваганкова дал Великому Николе в дом на Пешнош». Николо-Пешношский монастырь был своего рода придворным для великого дмитровского князя.

Иван III почти на тридцать лет переживет младшего брата. При нем в Ваганькове уже будет числиться Государев двор, обозначавшийся для большей точности местоположения — «на Козьей бороде» — броде, по предположению некоторых историков. Былой Елизаров двор занимал точно место нынешнего Пашкова дома, село Ваганьково — участок новых зданий Российской государственной библиотеки. Стоит вспомнить, что был первоначальный владелец этой земли — Елизар Васильевич крещеным татарином, сыном перешедшего на службу к московскому князю царевича Евангула, человеком для сына Софьи, великого московского князя Василия II Темного, тем более ценным, что верно «держал руку» его против заклятого врага московского правителя — Дмитрия Шемяки.

Известно, что Иван III дал волю своему приглашенному из Италии зодчему Алевизу Новому строить не только в Кремле, но и в посадах, где фряжский [итальянский] мастер при нем и при его сыне Василии III создал одиннадцать каменных церквей. Была среди них и церковь Благовещения на Ваганькове, одноименную предшественницу которой, по утверждению летописца, разобрали за ветхостью в 1514 году. Сегодня сделана попытка раскрыть полное имя зодчего, строившего в это время и кремлевские соборы, и кремлевские стены, — Алевиз Ламберти да Монтаньяна.

На основании исследований на местности известно, что в ансамбле Дома Пашкова есть части и Старого Ваганьковского двора, и подворья Николо-Пешношского монастыря, обнаружен белокаменный подклет церкви Святителя Николая. Новый Ваганьковский дворец Ивана III, от которого сохранилось главное здание с переделками XVI–XIX веков, скрыт в нижней части служебных построек в доме № 15 по Старому Ваганьковскому переулку. Дворец доходил до церквей Благовещения и Троицы в Старом Ваганькове. Первая из них, построенная Алевизом Новым, располагалась во дворе дома, где жил и умер наш замечательный портретист Валентин Александрович Серов. Вторая, по-видимому, строилась в камне еще при Дмитрии Донском.

В том же квартале, что и дворец, расположены подворье Александровой слободы, дом-представительство грузинского царевича Вахтанга Багратиона, Литовское подворье XIV века — самый ранний из известных в настоящее время памятников гражданского зодчества в Москве, Аптекарский двор царя Алексея Михайловича и многие другие памятники.

Однако Афанасий Щекатов в своем изданном в первые годы XIX века «Словаре географическом Российской империи» приводит иные сведения. Не называя источников, он утверждает, что Благовещенская церковь была здесь сооружена по указу великого князя Василия III в честь рождения сына — будущего Ивана Грозного и освящена в честь Николы с приделом Сергия Радонежского, попечениям которого особо поручалась судьба долгожданного великокняжеского наследника. Стоит вспомнить, что обряд крещения младенца Ивана Васильевича, совершавшийся в Троице-Сергиевой лавре, сопровождался тем, что новорожденный был положен в раку святителя, обок его мощей. Если А. Щекатов прав, очевидно, играло Ваганьково в великокняжеском обиходе немалую роль. Ведь другая такая благодарственная церковь была возведена в Коломенском. Правда, стал тогда именоваться нынешний Ваганьковский переулок не Никольским, а Благовещенским. Только называли его еще и Воздвиженским — по соседнему монастырю, и Шуйским — по находившемуся напротив Опричного двора двору боярина князя Ивана Ивановича Шуйского. Эта смена названий говорила о стремительно переворачивавшихся страницах истории.

Ни один уголок старой Москвы так не связан со Смутным временем, как Арбат и его окрестности. Иван Шуйский, один из братьев царя Василия Шуйского, народом выбранного, народом и отрешенного от власти. Это они — три брата Шуйских, Василий, Дмитрий и Иван, по прозвищу Пуговка, — приветствовали приход Самозванца, иначе — Лжедмитрия I. Они готовились к торжественной встрече, а на десятый день после прихода в Москву нового самодержца были тем же Лжедмитрием осуждены и начали борьбу против него.

Борьба закончилась убийством Самозванца, уже после его торжественного венчания на царство в Успенском соборе, и избранием на престол Василия Шуйского. Только ничем полезным не отметил своего правления царь Василий. Ни одной победы не одержал поставленный им во главе армии брат Дмитрий. Зато завидовать и ненавидеть умели оба.

По убеждению современников, оба они причастны к гибели талантливого полководца, младшего их родственника Михайлы Скопина-Шуйского, готовившего поход против польского короля Сигизмунда III. Скопин неожиданно для всех в одночасье умер, вернувшись с пира у князя Дмитрия Ивановича и его супруги Катерины Григорьевны, дочери знаменитого своими зверствами Малюты Скуратова. И ворвавшийся к царю во главе разъяренной толпы Захар Ляпунов бросит в лицо Василию Шуйскому: «Долго ли за тебя будет литься кровь христианская? Земля опустела, ничего доброго не делается в твое правление: сжалься над гибелью нашей, положи посох царский, а мы уже о себе промыслим».

Шуйский согласия не давал, медлил, придумывал увертки, пока не пришло решение собравшегося в Замоскворечье — так велик был сход москвичей, что не хватило на Красной площади места, — народа. Русскому выбранному царю бояре предпочли польского королевича Владислава. Но начало и конец недолгого царствования Шуйского тоже связаны с Ваганьковом.

«На Ваганьковом переуле», у Государева двора, стал во главе отряда ополчения в мае 1608 года дворянин и воевода Валуев. Он же, когда восстала Москва против Лжедмитрия, вместе с московским дворянином Воейковым убили Самозванца. С честью служил Валуев под знаменами Михаилы Скопина-Шуйского, а в 1610 году невольно или расчетливо стал главным виновником разгрома Дмитрия Шуйского, открыв его части польским отрядам. Во всяком случае, дальше охотно подчинялся он всем очередным правителям — и королевичу Владиславу, и Михаилу Романову, который предпочел все же отправить Валуева подальше от Москвы — воеводой в Астрахань, где и исчез его след.