Мирча Элиаде - Религии Австралии

• Название: Религии Австралии
• Автор: Мирча Элиаде
• Жанр: Религиоведение

В основу этой книги положен курс лекций, прочитанный автором в Чикагском Университете в 1964 году.

---

Отделение посвящаемых от матерей происходит более или менее драматично. Наименее драматический ритуал — у курнаи; между прочим, у них и вся церемония инициации довольно проста. «Матери сидят позади неофитов; мужчины проходят цепочкой между ними и мальчиками и таким образом символически разделяют их. Наставники[175] берут новичков на руки и высоко поднимают их несколько раз, а те стараются как можно выше протянуть руки к небу… Затем их ведут к тайному огороженному месту, где они ложатся на спину, скрестив руки на груди, их накрывают циновками. С этого момента они ничего не видят и не слышат. Под монотонную песню они засыпают; затем женщины удаляются».[176]

Но в других племенах, в особенности в центральной и северной частях континента, женщины не только плачут и скорбят, но также пытаются не отдавать своих сыновей мужчинам и сражаться за них, по крайней мере символически; в некоторых местах они даже используют копья против мужчин, которые подходят, чтобы увести мальчиков.[177]

Возраст, в котором начинают инициацию, варьирует от шести или восьми до двенадцати или даже четырнадцати лет. Продолжительность церемоний тоже различна — от нескольких месяцев до двух или трех лет. Но самые существенные различия обнаруживаются в типах телесных операций, которым подвергаются посвящаемые. Несмотря на все эти вариации, в австралийских возрастных посвятительных церемониях прослеживается единая модель. В общих чертах, каждый цикл возрастных инициации включает следующие элементы: а) отделение новичков и помещение их на специальную изолированную стоянку или удаление их в особое, находящееся далеко от основной стоянки, место в лесу (в «буше»); б) инструктирование посвящаемых наставниками; в) определенные хирургические операции или процедуры; г) раскрытие инициируемым тайного смысла ритуальных принадлежностей и значения некоторых священных церемоний; д) наконец, «обмывание», то есть ритуальное избавление от всех следов священного мира и церемониальное возвращение к обычной жизни.[178]

Как мы сейчас увидим, большая часть обрядов инициации и моделей соответствующего ритуального поведения наполнены символизмом смерти и воскресения (или смерти и повторного рождения). Между прочим, посвящаемый действительно как бы умирает для мира несведущего детства и свободной от ответственности невинности, для мира «профанности», и готовится к «возрождению» в качестве нового духовного существа.[179] Матери инициируемых и другие женщины племени, так же как и сами посвящаемые, буквально понимают эту ритуальную смерть. Матери убеждены, что их мальчики будут убиты или проглочены таинственными и враждебными сверхъестественными существами. Но они знают также, что мальчики вновь возвратятся к жизни, хотя не теми, кем они были до инициации: их детьми. Но этой причине они скорбят над новичками так, как скорбят над убитыми.[180] Переживания же самих посвящаемых определяются тем, что испытания и предписываемые им формы поведения в период изоляции — и в особенности при совершении различных хирургических операций над ними — беспрестанно подчеркивают ритуальную символику смерти. Например, их могут накрывать ветками или циновками и им не разрешается говорить, а предписывается объясняться только с помощью нечленораздельных звуков и жестов. Новичка даже носят иногда на руках, словно он беспомощен. В некоторых племенах даже имеется ритуал, когда посвящаемого кладут на носилки, образованные из скрещенных копий, которые держат стоящие в два ряда мужчины, как если бы он был заколот копьями, при этом оба ряда мужчин медленно движутся, а женщины плачут.[181]

Даже простейшая ритуальная операция — выбивание одного из передних зубов — символизирует смерть новичка от руки сверхъестественного существа. Во время операции вращается гуделка, звук ее должен указывать на присутствие сверхъестественного существа. У вирадьюри посвящаемым говорят, что Дарамулун идет, чтобы сжечь их. Но после выбивания зуба наставник показывает гуделку и говорит: «Это Дарамулун!» Инициируемым разрешают потрогать и повращать гуделку и рассказывают им миф о происхождении инициации (Дарамулун утверждает, что во время инициации он убивает мальчиков, режет их на куски, сжигает, а затем возвращает к жизни — «это новые существа, и у каждого нет одного зуба»).[182]

Символическая смерть

Обрезание — возможно, самый важный из австралийских обрядов инициации, его главная символика — ритуальное убийство.[183] Выполняющие операцию воплощают или представляют сверхъестественных — весьма демонических — существ. В некоторых племенах перед совершением этой операции вращают гуделки и показывают их неофитам сразу после нее.[184] Символический смысл очевиден: обрезание исполняется представителем сверхъестественных существ, чей «голос» слышен (звук гуделки). Но посвящаемому раскрывают также секрет реального источника «голоса» сверхъестественного существа, В других случаях убийство инициируемых представляется как проглатывание их гигантским чудовищным существом, обычно Змеем. Однако значение обрезания может меняться, когда церемония инициации интегрирована в новый культ. Так, на западе Арнемленда сегодняшних неофитов «отождествляют с теми, кто был рожден в начале мира сестрами Дьянггавул. Мальчику, которому только что обрезали крайнюю плоть, говорят, что он „возник“ от своей Матери, имея в виду Дьянггавул».[185]

Другие, менее важные операции — удаление волос с тела или лица (этот ритуал чаще всего встречается в племенах, которые не делают обрезания)[186] и нанесение шрамов, в котором Элькин также находит «зашифрованную» символику смерти.[187] В ряде племен инициируемый подвергается второй операции, подрезанию, через некоторое время после обрезания. Промежуток между двумя операциями тоже варьируется, от пяти или шести недель у аранда до двух или трех лет у карадьери. Первоначальное религиозное значение подрезания все еще не вполне ясно.[188] В некоторых случаях явно подчеркивается идея бисексуальности, например у питта-питта и боубиа, живущих на северо-западе центрального Квинсленда, которые уподобляют продольный шрам, остающийся после подрезания, наружным половым органам женщины.[189] Но основная цель операции, похоже, состоит в том, чтобы получить свежую кровь для использования в религиозных церемониях. Возможно, что и в этом случае первоначальной моделью была менструация. Кстати говоря, имитация «женских тайн» может служить двоякой цели. Точно так же, как женщины избавляются от «плохой крови» посредством менструации, инициируемый может изгнать кровь свой матери, «выбрасывая» ее через рану подрезания.[190] Во-вторых, подрезание и вскрытие заживших ран от подрезания, к которому часто прибегают старшие мужчины во время инициации подростков, как уже говорилось, дают запас крови, необходимой для церемоний, — почти повсеместно в Австралии в определенные моменты инициации проводятся обряды, в которых используется свежая человеческая кровь.

«Они могут заключаться в намазывании вновь инициируемых кровью старших мужчин (для этого часто вскрывают вену на руке), или же посвящаемым дают пить кровь. Старшие мужчины тоже намазывают себя или друг друга кровью и пьют ее. Кровь священна; у нее есть тайное название, и она обычно ассоциируется с некоторым действием мифического героя. Она дает жизнь, силу и мужество и поэтому необходима неофитам, которым будут раскрыты таинства. В то же время эти ритуалы объединяют, как бы мистически роднят их со старшими, чью кровь они употребили; более того, кровь, используемая во время ритуалов, объединяет неофитов с патронами инициации (героями мифического времени), так как кровь, взятая при подобных обстоятельствах, — это сама жизнь героя или предка, и поэтому выпивание ее приводит инициируемого в мифологический мир. Когда берут кровь, поют священную песню, и это как бы придает крови сакраментальную силу».[191]

Рональд и Кэтрин Берндт полагают, что намазывание новичка кровью вновь подчеркивает его ритуальную смерть [The World of First Australians, p. 114]. В некоторых случаях кровь заменяют красной охрой. Наиболее важные завершающие ритуалы — это огненная церемония и обмывания. Огненные церемонии распространены по всему миру; согласно Элькину, они могут оставить у новичка самое сильное впечатление. Новичков «коптят» около костра, или их заставляют стоять, уставившись в огонь до тех пор, пока они почти не падают в обморок, или же в них бросают горячие головешки из костра, или их самих бросают на сильно дымящийся костер, и т. п.[192] Эти огненные церемонии имеют как инициирующую, так и очищающую функции. С одной стороны, ритуальное «поджаривание» предполагает достижение некоторого таинственного перерождения новичка. Образцовая модель таких перерождений — «власть над огнем», которую демонстрируют шаманы и знахари в очень многих архаических и традиционных культурах.[193] С определенной точки зрения можно сказать, что церемонии огня «декларируют» в очень конкретной и драматической форме результаты инициации: новичок демонстрирует свою духовную трансформацию. «Естественное состояние» (страх перед огнем и неизбежными ожогами плоти, вступающей в контакт с огнем, и т. п.) теперь уступает место «духовному образцу существования».