Кеннет Грант - Против света

• Название: Против света
• Автор: Кеннет Грант
• Издательство: KOLONNA Publications
• Жанр: Современная проза

Кеннет Грант (р.1924) — крупнейший британский оккультист, ученик Алистера Кроули и Остина Османа Спейра. Основатель Ложи Новой Изиды и Тифонийского Ордена Восточных Тамплиеров, — магических обществ, работающих с темной стороной кабалистического Древа Жизни. Автор девяти книг, объединенных в циклы "Тифонийских трилогий".

"Против света" — книга для отважных читателей, готовых бродить по темным лабиринтам и разглядывать удивительные картинки в сюрреалистическом калейдоскопе. Этот роман дышит мрачной роскошью болотного царства, где твердую почву сменяет податливая трясина. Врата, которые отыскал Кеннет Грант, отворены для всех, кто рискнет погрузиться в ошеломительные извивы нелинейного повествования.

---

Часть 1. ГРИМУАР

Если будешь держать ее против света, — объяснил он, — появится совершенно другая картина.

Часть II, глава 4

1

О жизни Маргарет Вайрд не сохранилось письменных свидетельств, за исключением того факта, что в 1588 году она была казнена по обвинению в колдовстве. Обстоятельства ее рождения и детства не оставили следов, но эмоциональная травма, полученная девочкой при посвящении в колдовской культ, прожгла в астральном свете ощутимую энграмму.

Один из ранних сеансов ясновидения выявил, что примерно в двенадцать лет Маргарет получила новое имя — Аврид (очевидная анаграмма фамилии Вайрд). Лицо испуганной и все же ликующей девочки отразило опыт, слишком сложный для ее возраста. Обряд инициации проходил в туманах темного леса, окруженного зыбкими топями. Ее наставник явился из прибрежных болот Данвича. Это был ближайший вход в наш мир для тех, кто вынужден скрываться, принимая человеческий облик. В кульминационный момент ритуала девочку частично вывели из тела, и она погрузилась в сон. Она вступила в лес ребенком, но появившееся затем существо медиуму описать не удалось. В своем хрустальном шаре Маргарет Лизинг увидела множество подобных ей созданий. Они заполнили лес беловатой стелющейся дымкой, в которой их лица искажались безмолвными жуткими гримасами, а затем слились с болотом. Но Аврид осталась. Туманный водоворот не поглотил девочку; о том, что произошло с ее не столь бренными останками, я не ведал до тех пор, пока не отыскал Гримуар.

Просторная комната, полная книг, картин и изваяний. Дядя Фин беседует с сухопарым мужчиной, сидящим возле пылающего камина. В западном окне усталое солнце опускается за спеленатые дымкой купола холмов. На восьмиугольном столике лежит книга в кожаном переплете цвета морской волны.

Хрустальный шар оставался незамутненным. Я отметил, что Маргарет Лизинг довольна «приемом». Взгляд мой погрузился в глубины шара и задержался на большом полотне в черной раме, изображавшем жуткий мир Сайма или Маккалмонта. Окно на картине открывало зрителю сцену посвящения — в мрачном лесу, озаренном зловещими отблесками пламени. На переднем плане смутно вырисовывалась призрачная фигура, из ее глаз струился зеленый пар, окруживший Финеаса Блэка. Контуры его собеседника расплывались и дрожали, словно под слоем воды его влекло мощное течение. Приглушенному разговору вторило эхо: звук, казалось, исходил из далеких глубин…

Когда я снова взглянул на шар, комната и двое мужчин выглядели вполне нормально.

— Уверяю тебя, Фин, Алистер напал на след! Грегор указал на полотно, висевшее за его креслом, и возбужденно добавил:

— Окажись она здесь, она сказала бы тебе, куда ее спрятала.

Я сосредоточил внимание на собеседниках, стараясь не смотреть на картину. Меня удивляло безразличие дяди к ее необычному виду. Даже клубящийся туман оставил его равнодушным. На его губах появилась безумная ухмылка, знакомая мне с детства. Мне пришлось напомнить себе, что оба они давно умерли, и что Алистер Кроули, на которого ссылался Грегор, скончался сорок лет назад.

Дядя Фин взял книгу. В комнате внезапно потемнело. Он принялся читать вслух:

«Нисколько не сомневаюсь, что во мраке старости сокрыт ключ крайним этапам жизни. Простой смертный может уловить намек в образах детства, но эти образы лишь маскируют действительность. За ними кроется тайна, связанная с будущим, а не прошлым…»

Он остановился, и Грегор произнес:

— Меня всегда интересовала загадка детства. Его невинность сродни слепоте. В детстве мы владеем тайным миром, который затем возвращается в воспоминаниях. Но мир этот можно почувствовать вновь, если сохранять покой и неподвижность. И тогда мы встречаем безвременность.

— Это происходит оттого, что душа обитает вне времени, — ответил доктор Блэк. — Слушай дальше. Автор книги знает тайну.

«Если в зрелости мы не способны обнаружить ключ, не следует ли нам, прежде чем закат затмит наш взор пеленой старческого угасания, обратиться за помощью к тем, кто свеж и невинен, словно утренний свет?»

Он взглянул на кузена и подвел итог:

— Оставаясь девственницей, она познакомилась с безвременной зоной и поняла, как туда войти. Нашла ключи и скрыла их в символах.

— Верно, — откликнулся Грегор. — Но где она спрятала книгу?

Выражение на лице дяди Фина я не смог истолковать.

— Что бы ты сказал, если б я сообщил тебе, что нашел эту книгу? — спросил он.

Внезапный шум снаружи. Собеседники повернулись, словно намереваясь выглянуть в открытое окно, нарисованное художником. Вопрос остался без ответа. Послышался грохот. Чуть помедлив, я все же взглянул на картину. В лесу начиналась буря. Вспышки молний озаряли деревья, сгибавшиеся под яростными порывами морского ветра. Луч орфордского маяка за Рэндлшемом пронзал тьму, очерчивая мрачную процессию в соснах. Мне вспомнились друиды, нарисованные Остином Спей-ром, и что-то щелкнуло в моей памяти. Спейр видел сцену, которую сейчас наблюдал я. Художник-медиум как-то уловил видение церемонии в лесной чаще. Я слышал колокольный звон, приглушенный и далекий, доносящийся из-под толщи вод. Он напоминал о легендах старого Данвича, об утопших звонницах и береговой черте, что из года в год уходит в пучину океана вместе с древним городом и аббатством, которое некогда было местом встреч тамплиеров. В этих звуках было что-то странное — потустороннее, необъяснимое…

Некое существо пыталось влезть в окно, пальцы вцепились в раму. Нечеловеческие, перепончатые пальцы. Неужто собеседники ничего не заметили, или они видели не то, что открылось мне? Их охватил восторг, я же содрогался от ужаса. Мне хотелось предупредить их: обличье девушки — обман! Неужели они не замечали зловещих глаз, осматривающих комнату? Я крикнул Маргарет, чтобы она остановила видение.

До этого момента я не понимал, что сам умею видеть. На прежних сеансах, которые мы проводили вместе, подобного не случалось. Маргарет пребывала в глубоком гипнотическом сне, однако, словно в ответ на мою просьбу, накрыла шар шелковым платком. Она вся дрожала. Я пощупал ее лоб и натер ей ладони и стопы желтоватым бальзамом, которым она пользовалась, выходя из транса. Ее потрясение передалось мне. Перелив ей свою колдовскую кровь, я стал соучастником ее видений. Эта мысль повергла меня в ужас. Я создал контакт, который мог длиться до конца наших дней, а, возможно, и дольше. Маргарет медленно приходила в себя, забыв, очевидно, обо всем, кроме того, что сейчас ее окружало.

3

Обдумав происшедшее, я решил отказаться от дальнейших разысканий. Меня не оставляло ощущение, что я занялся делом куда более обременительным, нежели простое исследование истории Аврид. Кроме того, следовало позаботиться о Маргарет Лизинг. Я не мог подвергать ее чрезмерному риску ради собственных целей. Я предложил ей вместе провести отпуск, а затем наши пути должны были разойтись. Приятель предоставил в наше распоряжение домик в Гламоргане, недалеко от побережья. Море манило, прогноз погоды предвещал Лондону удушливые летние дни, так что мы, не дожидаясь сезона отпусков, покинули город и отправились в путь.

Несколько дней никто из нас не упоминал о спиритических сеансах. Как-то раз после обеда, когда из-за сильного морского ветра лежать на пляже не хотелось, мы решили прогуляться по окрестностям. Я хорошо знал эту местность, поскольку впервые провел здесь школьные каникулы в 1927 году, да и потом приезжал время от времени. Мы направились в сторону Эвенни и песчаных дюн Кандлстона. На пустоши среди сосен и осоки стоял разрушенный особняк, неточно названный в путеводителе замком. Настоящий «день пелены», как сказал бы Мейчен: лучи солнца, не в силах пробиться сквозь тонкую дымку, заливали дюны ярким белым светом и безжалостным зноем. Мы съели бутерброды, выпили баночного пива; Маргарет уснула, а я решил прогуляться по руинам. Я вошел в дом, вспоминая, как в детстве поднимался на второй этаж и сидел на одной из поперечных балок. Балки сохранились и поныне — на удивление мало подгнившие, но уже не такие крепкие. Через брешь в стене открывался вид на дюны, катившиеся к морю у Огмора, где возвышался настоящий замок — точнее, его остов, сохранившийся после разрушительного воздействия девяти столетий.

Внезапно внизу я увидел Маргарет, осторожно пробиравшуюся по завалам каменной кладки. Она не отозвалась на мой оклик. В ее движениях чувствовалась некая странность, словно Маргарет все еще находилась во власти сна. Это встревожило меня: входя в транс, Маргарет обычно полностью владела собой. Она неловко одолела небольшое препятствие и скрылась под аркой, ведущей в разрушенную залу. Свернув налево, Маргарет остановилась, словно о чем-то задумалась или сбилась с пути. Глаза ее остекленели, лицо казалось маской, повисшей в черной пустоте над ямой, разверзшейся у самых ног Маргарет нетвердо стояла у провала склепа. Я снова закричал, понимая, что не успею удержать ее. Она могла в любую секунду свалиться на острые обломки. В возбуждении я толкнул часть стены, поддерживавшей балку, на которой сидел, и большой обломок рухнул в дыру. Раздался грохот, и в лучах света заискрился столп пыли. Появилась летучая тень и с пронзительным визгом опустилась на голову Маргарет.