Колин Уилсон - Паразиты разума

• Название: Паразиты разума
• Автор: Колин Уилсон
• Жанр: Научная Фантастика

---

Это, повторяю, было моё первоначальное объяснение: хетты позаимствовали некоторые религиозные элементы у своих предшественников на Каратепе, и поэтому сделали свои надписи на хаттских статуэтках. Но чем больше я изучал факты (слишком сложные для непосвящённого, чтобы приводить здесь), тем больше склонялся к мысли, что эти фигурки могут объяснить, почему столь долго после падения остального царства на Каратепе сохранялся остров хеттской культуры. Какая сила могла держать в страхе захватчиков всё это время? В данном случае не сила оружия: всё свидетельствует о том, что здесь была творческая цивилизация, а не военная. Простое безразличие? Но с какой стати? Через Каратепе, Кархемиш и Цинджирли лежал путь на юг, в Сирию и Аравию. Нет, мне представлялась возможной только одна сила, способная сдерживать честолюбивую и воинственную нацию: суеверный страх. Конечно же, силой Каратепе и его соседей была какая-то могущественная религия — может, оперирующая магией? Возможно, Каратепе был общепризнанным центром магической культуры, как Дельфы[36]. Отсюда эти странные рельефы птицеголовых людей, жукоподобных созданий, крылатых быков и львов.

Райх был со мной не согласен — на основании своей датировки фигурок. Он заявил, что, несмотря на их превосходно сохранившийся внешний вид, они были на много тысяч лет старше протохаттской культуры, и позднее он подтвердил это на своем "нейтронном датировщике". Что ж, я охотно принял поправку, будучи не совсем удовлетворённым собственной предварительной датировкой. Но главная проблема сохранялась. Насколько нам известно, в Малой Азии до третьего тысячелетия до нашей эры не существовало какой бы то ни было цивилизации. Да, южнее цивилизация датируется пятым тысячелетием, но никак не в Турции. Кто же тогда сделал фигурки, если не протохатти? Пришли ли они с юга? Если да, то откуда точно?

В течение первых двух месяцев, что я провёл с Райхом, он продолжал работать над своим "нейтронным датировщиком", используя в качестве основного испытательного материала мои статуэтки, и с ними-то у него и появились необъяснимые затруднения. Прибор показывал себя замечательно точным с образцами глиняных черепков из Шумер и Вавилона — в этом случае у нас была возможность проверить его показания. Но с фигурками, как я уже сказал, дела отнюдь не обстояли так же успешно — во всяком случае, результаты были столь экстраординарны, что ошибка была очевидна. Нейтронный луч направлялся на мельчайшие частицы каменной пыли в трещинах и углублениях фигурок, и по их "эрозии" и распаду датировщик должен был дать приблизительный срок, когда фигурка была вырезана. И вот что получалось в результате: стрелка индикатора отклонялась к крайнему пределу шкалы — около десятого тысячелетия до нашей эры! Райх решил увеличить шкалу — просто из любопытства, посмотреть, какую дату покажет прибор — и путем довольно простой перестройки сделал это. Но стрелка всё также решительно прыгала к пределу. Это было какое-то безумие, и Райх начал подумывать, не допустил ли он какой-нибудь элементарной ошибки. Может, пыль образовалась вовсе не из-за резьбы? В этом случае датировщик пытался выдать нам возраст самого базальта! После всего этого Райх велел своим ассистентам сделать шкалу для прибора, которая показывала бы любое время — вплоть до миллиона лет. Это была сложнейшая задача, обещавшая занять большую часть лета. А мы тем временем отправились на Каратепе, чтобы исследовать проблему непосредственно у её истоков.

Да... Истоки проблемы... Каким невероятным всё это кажется сейчас! Можно ли в свете всех произошедших событий поверить в простое "совпадение"? Ибо там сошлись две вставшие предо мной загадки: самоубийство моего друга и базальтовые статуэтки. Когда я в мыслях возвращаюсь к тому лету, историко-материалистический детерминизм[37] представляется мне чем-то нелепым.

Однако всё по порядку. Мы прибыли в Кадирли 16 апреля, и уже на следующий день разбили лагерь на Каратепе. По общему признанию, нам ничто не мешало ежедневно ездить туда из комфортабельного отеля в Кадирли, но наши рабочие были поселены в деревне, расположенной неподалёку от лагеря, и мы решили, что будет лучше, если большую часть своего времени мы будем проводить на месте раскопок. Кроме того, весь мой романтический настрой восставал при мысли о том, что я должен буду каждый вечер возвращаться из второго тысячелетия прошлой эры в двадцатый век нашей. Так что мы разбили палатки на ровном месте вблизи вершины холма, где снизу доносился непрекращающийся рёв реки Пирамус[38], неустанно нёсшей свои бурные жёлтые воды. На саму вершину мы установили электронный зонд.

Мне следует рассказать поподробнее об этом изобретении Райха, совершившим подлинную революцию в археологии. В основе его всё те же рентгеновские лучи, и его принцип аналогичен миноискателю. Но последний способен обнаруживать только металл, в то время как рентгеновские лучи регистрируют любое плотное непрозрачное тело. Поскольку земля сама по себе и есть такое вещество, прежнее использование эффекта рентгеновского излучения в археологии было бесполезно. Кроме того, предметы, интересующие археологов — камни, керамика и прочее — имеют более или менее сходную молекулярную структуру с окружающей их землей, так что едва ли они могли быть различимы на экране рентгеновского аппарата.

Луч модифицированного лазера Райха проникал в землю на глубину трёх миль и с помощью использованного в устройстве принципа "нейтронной обратной связи" моментально указывал любые объекты правильной формы — каменную плиту, например. После этого оставалось только добраться до этого объекта, что без труда могли сделать наши роботы-"кроты".

Несложно себе представить, каково было моё возбуждение в день нашей отправки на Каратепе. В течение пятнадцати лет тяжёлых поисков больше не было найдено ни одной базальтовой статуэтки или какого-то намёка на их происхождение. Одна только площадь раскопок делала задачу почти невыполнимой, и вот изобретение Райха разрешало её с замечательной простотой.

И всё же первые три дня не принесли никаких результатов: зонд ничего не обнаружил ниже прежнего места раскопок. Затем полдня ушло на его перемещение на сто ярдов в сторону. На этот раз я был уверен, что что-то да обнаружится — и ошибся. Мы с Райхом мрачно взглянули на равнину под нами, затем на громаду электронного зонда и задались вопросом, сколько ещё раз нам надо будет его передвигать, прежде чем мы сделаем какую-нибудь "находку".

В тот же вечер нас навестили двое наших турецких друзей — Фуад и Дарга. Мы решили вернуться в Кадирли и поужинать в отеле. Наша раздражённость — мы подозревали, что они шпионили за нами по заданию правительства — скоро исчезла, ибо они были сама теплота и понимание и искренне горели желанием узнать о наших делах. После великолепного ужина и довольно неплохого кларета тяжесть наших неудач несколько спала. Мы удалились в гостиную, предоставленную в наше полное распоряжение, и принялись за превосходный турецкий кофе и коньяк. Тогда-то доктор Мухаммед Дарга и поднял вновь тему самоубийств, на этот раз он явился вооружённый фактами и цифрами. Я не буду подробно передавать последовавшую дискуссию, затянувшуюся далеко за полночь, — главное, что она показала, это то, что теория Дарги о "биологическом распаде" была не столь дикой, как мне показалось вначале. Как, спрашивал он, объяснить огромный рост числа самоубийств во всём мире, если придерживаться мнения, что дело заключается просто в "неврозе цивилизации"? Слишком большой скукой, отсутствием цели в жизни? Но в современном мире ещё множество проблем, требующих приложения человеческих сил, да и психология за последние пятьдесят лет сделала значительные успехи. Далее: уровень преступности сейчас гораздо ниже, чем мы могли бы ожидать от столь перенаселённого мира. В первой половине двадцатого столетия кривые преступности и самоубийств росли параллельно, почему же тогда сейчас преступность уменьшилась, а число самоубийств всё возрастает и возрастает? Это нелогично — ведь в прошлом они всегда были взаимосвязаны, в первой половине нашего века высокий уровень самоубийств частично и был обязан преступности, поскольку треть всех убийц сводила счёты с жизнью. Нет, подытожил Дарга, всё дело заключается в неком странном законе исторического распада, о котором догадался только Шпенглер. Человек есть просто клетка гигантского тела цивилизации, и, как и в случае человеческого тела, число отмирающих "клеток" с возрастом цивилизации резко возрастает...

Должен признать, он убедил меня более чем на половину. Мы распрощались в половине первого ночи лучшими друзьями, и два наши вертолёта разлетелись в залитом лунным светом небе над Кадирли. К часу мы вернулись к месту раскопок.

Ночь была прекрасной. В воздухе стоял аромат златоцветника, который греки называли цветком ада, и характерный запах росшего на холме кустарника. Единственным звуком был доносившийся шум реки. Горные вершины напоминали мне о моём первом путешествии на Луну — у них была такая же особая, мёртвая красота.