Эйв Дэвидсон - Сын Неба

• Название: Сын Неба
• Автор: Эйв Дэвидсон
• Жанр: Научная Фантастика

---

Марко и раньше попадались подобные типы, что бродили по большим дорогам, проселкам и тропкам империи. Целые отряды их стояли лагерем под прикрытием арок величественного мраморного моста при въезде в столичный город Тай-тинь (широкий мост этот всегда завораживал Марко множеством изящных колонн, увенчанных резными каменными львами, - причем двух одинаковых львов там не было).

Эти "юй-ся" были странствующими искателями приключений, что частенько пользовались мечами для подкрепления своего достаточно сурового кодекса чести. Ряды их пополняли мелкие безземельные дворяне и их вассалы, оставшиеся без работы мастеровые и воины, разорившиеся купцы и крестьяне все, кто испытывал отвращение к повседневной работе - или просто ее не находил - и предпочитал вольную жизнь странствующего рыцаря. Они предлагали свою преданность и свою жизнь властительным феодалам - и, если их нанимали, не подчинялись уже никакому закону, кроме воли своего господина и собственного обостренного чувства справедливости. Со своим непокорным нравом и острым мечом такой рыцарь порой отважно (пусть и не всегда мудро) защищал приглянувшегося ему человека, не думая ни о награде, ни об опасности. Марко всегда уважал этих свободных и неукротимых воинов хотя и предпочитал делать это на почтительном расстоянии.

- Приветствую вас, путники, - хрипло обратился к ним незнакомец. Найдется ли в вашем отряде место для странствующего рыцаря?

- Рыцаря каких достоинств? - Никколо.

- Рыцаря из какой фамилии? - Маффео.

- Рыцаря с какими намерениями? - Марко.

Незнакомец держался со спокойной учтивостью. Марко почувствовал, что от заданных вопросов рыцарь испытывает затаенное удовольствие.

- Рыцаря многих достоинств. Рыцаря принципов - неважно каких. Рыцаря широких равнин и узких проулков. Порой именуемого Цзин Кэ, порой - Цзи Ань, а порой... но разве бывает у ветра молочное имя? Значит, назову себя Хэ Янь. - Все молчали, и незнакомец продолжил: - А вам, юный господин, скажу: истинный рыцарь не имеет собственной цели или намерений. Он просто идет по пыльной дороге, куда ему велят - или как он сам себе прикажет. А когда видит неправду, быстрым своим мечом ее исправляет. Так об этом принято говорить... - Тут Цзин Кэ, Цзи Ань или Хэ Янь умолк.

А ученый Ван Лин-гуань, до той поры бесстрастно сидевший на своем коне, вдруг откашлялся и смачно сплюнул. Но неуважения он как будто не выказал да и рыцарь так этого не воспринял. Вообще говоря, катайцам свойственно откашливаться и сплевывать безотносительно к человеку, месту или времени. Затем ученый Ван заговорил - нарочито искусственно, словно цитируя некий трактат.

- Хотя люди рыцарского достоинства с древности прославлены за бескорыстие, о мастере Цзине Кэ известно, что, будучи человеком слова, он вел распущенную жизнь. Ибо валандался заодно с торговцами собачиной, уличными музыкантами, шутами и прочей низкой публикой. С теми, что пьют на людях и поют на улицах. То поют, то плачут - то плачут, то поют.

- Хо! - снисходительно отозвался предполагаемый Цзин Кэ.

Ван Лин-гуань аккуратно пригладил двенадцать с половиной волосков своей бороды и продолжил:

- Хотя люди рыцарского достоинства с древности прославлены за верность и справедливость, о Цзи Ане известно, что он, несмотря на свою жертвенность, нрав имел неучтивый и самонадеянный.

Предполагаемый рыцарь Цзи Ань едва заметно пожал плечами.

- Мэй-яо фа-цзе, - отозвался он.

Ученый Ван кивнул. Катайская поговорка "ничего не поделаешь" хорошо подходила к его собственной философии. И он продолжил свой распевный речитатив:

- Замечено было, что Чу Мынь, пусть и прославил свою мать, имел малое уважение к закону и учтивым манерам. Ибо по душе ему были игры с буйными и беспутными юнцами. Такие низменные занятия, как бросание финиковых косточек в вышитые туфельки, которые снимают со своих лотосовых ножек певички.

Рыцарь с легким поклоном ответил:

- Когда я не при деньгах, я могу играть в финиковые косточки со своими грубыми сотоварищами у мраморного моста Многих Львов, что у городских стен Тай-тиня. Бессмертный Лао-цзы как-то шепнул мне на ухо, что "чем больше законов выдумывают законники, тем больше беззаконного народу". Несомненно, я Чу Мынь.

Но ученый Ван еще не закончил.

- Касательно Хэ Яня, другого странствующего рыцаря, прославленного в песнях и преданиях, известно, что, будучи пусть и смиренным стражем ворот Вэй, он послужил образцом рыцарского кодекса чести, отваги и преданности, с радостью предложив отдать свою жизнь за господина, оказавшего ему уважение.

Легкий ветерок поворошил просторную зеленую блузу рыцаря.

- Можете звать меня Хэ Янь, - справедливости ради заключил он.

Дядя Маффео беспокойно заерзал в седле.

- Марон! Известно, что катайцы, из которых, похоже, этот человек, часто меняют имена... причем законно... но все же какое из этих четырех...

Ученый Ван учтиво пояснил:

- Касательно этих четверых, старший господин, то все они давно мертвы.

Все трое Поло восседали на своих конях в полном недоумении. Монголы о чем-то переговаривались, катайцы посмеивались, а татары зевали.

Наконец рыцарь многих имен заговорил:

- Приходил некогда могучий князь с запада. Звали его Ис-кан-да, а жену его - Локша-на. Учитель того князя звался Ай-лис-тоту. Частенько он говаривал: "Определи понятие". Так что значит "мертвы"?

Ван с радостью вскочил на любимого конька.

- Иллюзия. Такова жизнь. И так, со всем своим состраданием, учил Будда Шакьямуни. А учитель Кун спрашивал: "Не зная жизнь, как узнаешь смерть?"

Никколо вздохнул. Глубоко-глубоко. Как всегда, когда речь заходила о столь эзотерических материях. Куда охотней его купеческий ум обращался к мыслям типа: "Полные два десятка аметистов "кошачий глаз", каждый размером со зрачок взрослой кошки, что вышла на охоту в полнолуние" - и тому подобным. Никколо потер нос и принялся теребить свои нефритовые четки.

Маффео что-то проворчал себе под нос, а потом спросил, хватит ли у них провианта для лишнего рта. Марко прикинул, что если "лишним ртом" считать этого рыцаря - то скорее он и сам худо-бедно обеспечит себя провиантом.

- Значит, ты, племяш Марко, считаешь, что этому ловкому и крепкому парню можно позволить к нам присоединиться?

Марко рассмеялся:

- По-моему, уважаемый дядя, он уже к нам присоединился. Смотрите сами он уже с нами идет.

И точно. Никто не мог сказать, сколько они стояли и разговаривали. Никто не понял, когда именно они возобновили движение. И никто не знал, сколько они уже идут.

"Мэй-яо фа-цзе". Ничего не поделаешь.

Легкий на ногу, новый член отряда без видимых усилий не отставал от коней. А что до того, кто он на самом деле (хотя все вскоре привыкли звать его Хэ Янем, пользуясь последним из четырех имен), то... кто мог знать?

Наверное, только он сам.

10

И: Питание.

Гром рокочет у подножий.

Голодному тигру нет брода через великую реку.

В бесконечно тянущемся безводии - вода. Наконец-то.

Что, в общем, неудивительно, подумал Марко. Просто набрели они наконец на обширный водоем, служивший, скорее всего, в качестве отстойника для древнего водостока всей этой области. Если тут хоть раз в жизни шел дождь, то та вода, которая испариться не успевала (большая часть конечно же испарялась), скапливалась именно здесь. Хотя много жизней требовалось, прежде чем одна-единственная капля дождя просочится от широкой глади водоема до его дна - бесконечно долго фильтруясь сквозь почти непроницаемые толщи скал.

Мутная жара днем, ледяные туманы ночью. Грязь, сырость и слякоть... И все-таки - вода. Мужчины привстали на стременах. Нет, не от радости слишком они для этого измучились. Мужчины возвысили голоса. Едва-едва. Там, впереди, виднелась зелень. Там пруды и ручьи. Там...

- Эхма! Боюсь, только мираж! - Никколо, перебирая свои четки.

- С чего ты взял? - Маффео, дергая себя за бороду.

- С чего? А вот - кони. Верблюды, пони и прочая живность. Почему они не поднимают головы и не скачут туда галопом - утолить жажду?

И правда. Ведь теперь наверняка - да и давно уже - все животные почуяли бесконечно желанную воду. Сам Марко с трудом удержался от того, чтобы хлестнуть кнутом и пришпорить коня - рвануть туда, вниз по склону к отмели - к водной кромке. Затем спрыгнуть вниз, сдирая пыльную, пропитанную потом одежду, - и нырнуть в водоем...

Но все же он этого не сделал. И никто этого не сделал. Все только то и дело вскидывали головы и ежились от тупого гудения целых туч насекомых. А животные, как и раньше, трусили, не обращая внимания на водную гладь. Пока звуки плещущих по воде копыт не доказали, что все это по крайней мере не мираж. И, благодарение Господу, не болото.

- Похоже на Маремму или Понтине, - после долгого вздоха заметил Никколо, имея в виду знаменитые болотистые местности Италии.

- Да. Точно, - отвечая вздохом на вздох, отозвался его брат. - Боюсь, тут окажутся одни болота. Хотя... погодите-ка... почему одни болота... Он не договорил.