Сельма Лагерлёф - Сага о Йёсте Берлинге

• Название: Сага о Йёсте Берлинге
• Автор: Сельма Лагерлёф
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1959

---

И вся природа — большое озеро, плодородная равнина и синие горы, — все вместе это казалось прекраснейшей картиной, которая и до сего времени остается все такой же прекрасной, как, впрочем, и люди, населяющие эти места, по сей день остаются сильными, мужественными и талантливыми. А если они и изменились, то стали, быть может, богаче и образованнее.

Пусть же сопутствует удача всем тем, кто живет на берегах большого озера, у подножья синих гор! А я поделюсь с вами воспоминаниями об этих людях.

Глава вторая РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ

Синтрам — это злобный заводчик из Форша; у него неуклюжее обезьянье тело с длинными руками, лысый череп и безобразное ухмыляющееся лицо; он находит большое удовольствие в том, чтобы повсюду сеять раздор.

Синтрам — это тот, кто нанимает в работники лишь мошенников и головорезов, а в служанки берет сварливых и лживых девок; он доводит до бешенства собак, загоняя им в нос иголки, и он счастлив, живя среди жестоких людей и злобных животных.

Синтрам — это тот, кто для забавы принимает образ нечистого с рогами и хвостом, лошадиными копытами и косматым телом и неожиданно появляется из темных углов, из-за печки или дровяного сарая, чтобы пугать детей и суеверных женщин.

Синтрам — это тот, кто превращает старую, долголетнюю дружбу во вражду и ложью отравляет сердца.

Синтрам — так зовут его. И вот однажды он появился в Экебю.

Тащите в кузницу большие дровни и кладите поперек кузов телеги! Вот вам и стол. Ура, стол готов!

Давайте стулья, давайте все, на чем можно сидеть! Несите треногие  сапожные  скамейки и пустые ящики! Тащите сюда старые разбитые стулья без спинок, вытаскивайте сани без полозьев и старую карету! Ха-ха-ха, вот так колымага! Она будет кафедрой для оратора.

Полюбуйтесь-ка на нее: не хватает одного колеса, и весь кузов приведен в негодность! Только козлы остались на месте, но сиденье продавлено, набивка вылезает, а кожа порыжела от старости. Эта старая развалина высока, как дом. Подоприте, подоприте ее, а не то еще упадет!

Ура! Ура! В кузнице Экебю празднуют рождество.

За шелковым пологом на широкой кровати спят майор с майоршей, спят спокойно и даже не подозревают, что кавалерский флигель все еще бодрствует. Спят работники и работницы, отяжелевшие от рисовой каши и горького рождественского пива, но господам в кавалерском флигеле не до сна. Разве могут кавалеры спать в такую ночь!

Голоногие кузнецы не вертят раскаленных болванок, перемазанные в саже парни не возят тачек с углем, тяжелый молот повис, словно рука со сжатым кулаком, под самой крышей, наковальня пуста, печи не раскрывают своей красной пасти, чтобы поглощать уголь, а мехи не шипят. Рождество. Кузница спит.

Спит, спит! О, ты спишь, дитя человеческое, но кавалеры не спят! На полу, в когтях у высоких подсвечников, стоят сальные свечи. В двухведерном медном котле варится пунш, и голубые языки пламени тянутся вверх, исчезая во мраке, окутывающем потолок.

Фонарь Бейренкройца повешен на рукоятку молота. Золотистый пунш сверкает и переливается в чаше, словно ясное солнце. Здесь есть стол, есть скамейки. В кузнице кавалеры празднуют ночь перед рождеством.

Здесь царят веселье и шум, слышатся музыка и песни. Но звуки полночного празднества не нарушают покоя спящих. Мощный рев водопада заглушает все.

Здесь царят веселье и шум. Подумать только — ведь их может увидеть майорша!

Ну так что же? Она, конечно, сядет за их стол и выпьет с ними бокал вина. Она женщина без предрассудков, ее не пугает громкая застольная песня или партия в чилле[6]. Она — самая богатая женщина в Вермланде, суровая, как мужчина, и гордая, как королева. Она любит песни, любит звуки скрипки и валторны, любит вино и карты, и ей по душе пиршество в окружении веселых гостей. Она не скупится на еду и питье, ей приятно, когда в ее доме танцы и веселье и когда флигель полон кавалеров.

Смотрите, вот они сидят вокруг чаши, все как на подбор, кавалер к кавалеру! Их двенадцать, ровно двенадцать. Не шалопаи, нет, и не франты, а настоящие люди, слава о которых долго будет жить в Вермланде; настоящие люди — сильные и мужественные.

Это не высохшие пергаментные свитки, не туго набитые денежные мешки, нет, — это люди без денег, без забот, кавалеры до мозга костей.

Не маменькины сынки, не сонные владельцы имений, а веселые странствующие рыцари, герои многочисленных приключений.

Теперь уже много лет кавалерский флигель пустует. Экебю уже больше не служит приютом для кавалеров. Отставные офицеры и разорившиеся дворяне не разъезжают больше по Вермланду в своих расшатанных одноколках. Но пусть воскреснут мертвые, пусть они оживут, веселые, беззаботные, вечно юные!

Все они, эти знаменитые кавалеры, умеют играть на одном, а то и на нескольких инструментах. Все они очень остроумны и изобретательны, знают великое множество песен и поговорок. Каждый из них одарен по-своему, и у каждого обязательно есть своя кавалерская добродетель, отличающая его от других кавалеров.

Вот первый среди собравшихся вокруг чаши — это седоусый полковник Бейренкройц, превосходный игрок в чилле и исполнитель песен Бельмана;[7] рядом с ним сидит его друг и боевой соратник, знаменитый охотник на медведей, молчаливый майор Андерс Фукс. Возле Фукса сидит маленький барабанщик Рюстер, который долго служил у полковника и удостоился кавалерского звания за свой превосходный бас и замечательное умение варить пунш. А как не назвать фенрика[8] в отставке Рютгера фон Эрнеклу, старого сердцееда, с модным шарфом на шее, в парике, в брыжах и нарумяненного, как женщина. Когда-то он был одним из самых известных кавалеров, каким, например, был капитан Кристиан Берг, силач и герой, провести которого было так же легко, как глупого великана из сказки. В компании с этими двумя кавалерами часто можно было встретить маленького кругленького патрона Юлиуса, подвижного, веселого и очень одаренного: он был превосходный оратор, художник, певец и к тому же еще рассказчик анекдотов. Подагрический фенрик Рютгер фон Эрнеклу и глупый великан Кристиан Берг часто бывали предметом его шуток.

А чего стоит рослый немец Кевенхюллер, изобретатель самоходной тележки и летательной машины, чье имя до сих пор не забыто в этих северных лесах! Он аристократ как по происхождению, так и по внешности, у него длинные закрученные усы, острая бородка, орлиный нос и узкие глаза, окруженные целой сетью морщин. А вот и великий воин — кузен Кристоффер, покидающий стены кавалерского флигеля только в тех случаях, когда предстоит охота на медведя или какая-нибудь рискованная авантюра; рядом с ним дядюшка Эберхард — философ, перебравшийся в Экебю не ради забав и увеселений, а для того, чтобы на покое, не заботясь о хлебе насущном, продолжать свою большую работу о науке наук.

Последними я назову лучших из этой компании, кроткого благочестивого Лёвенборга, который был слишком хорош для этого мира и плохо разбирался в жизни, и Лильекруна — великого музыканта, у которого был собственный дом; он постоянно скучал по своему дому, но тем не менее оставался в Экебю, ибо душа его требовала богатства и разнообразия впечатлений, иначе жизнь казалась ему невыносимой.

Эти одиннадцать кавалеров были далеко не молоды, кое-кто уже состарился, но одному из кавалеров не было еще и тридцати лет, его душевные и телесные силы были в самом расцвете. Его звали Йёста Берлинг, он был кавалер из кавалеров, лучший оратор, певец, музыкант, охотник, мастер выпить и игрок. Он обладал всеми достоинствами кавалера. Что за человека сделала из него майорша!

Посмотрите-ка на него, когда он стоит на кафедре! Из мрака крыши на него спускаются тяжелые фестоны тьмы. Подобно юному богу, юному светоносцу, обуздавшему хаос, выделяется он на темном фоне, и его голова окружена ореолом светлых волос. Стройный, красивый, томимый жаждой приключений стоит он там.

Речь его полна глубокого смысла.

— Кавалеры, друзья! Приближается полночь, давно уже длится наш пир, и пришло время выпить за тринадцатого участника нашего праздника.

— Друг мой Йёста! — восклицает патрон Юлиус. — Среди нас нет тринадцатого, нас всего двенадцать.

— В Экебю каждый год умирает один человек, — продолжает Йёста все более мрачным тоном. — Один из обитателей кавалерского флигеля умирает, умирает один из веселых, беззаботных, вечно юных. Так что же? Кавалеры не должны стариться. Если наши дрожащие руки не смогут поднять бокала, а наши тускнеющие глаза не смогут различать карт, на что нам тогда жизнь и что мы для жизни? Из тех, кто празднует рождественскую ночь в кузнице Экебю, из этих тринадцати, один должен умереть, но каждый год появляется кто-либо новый, чтобы пополнить наши ряды. Человек, искушенный в искусстве веселья и в картах, человек, умеющий владеть смычком, должен явиться и пополнить наши ряды. Одряхлевшие бабочки должны вовремя уйти из жизни, пока еще сияет летнее солнце. За здоровье тринадцатого!