Ирина Дедюхова - Позови меня трижды…

• Название: Позови меня трижды…
• Автор: Ирина Дедюхова
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Валера! А ты умеешь слоников склеивать? — решилась она, наконец, подать голос. От неожиданности голос оказался сиплым и тихим.

— Ты слона, что ли, раскокала? — насмешливо спросил он.

— Хобот откололся, нечаянно…

— За нечаянно бьют отчаянно. Ладно, чаю попьем, пойду, погляжу.

Близнецы тут же с надеждой посмотрели на Катьку, и она им подмигнула, как учил ее Терех, но цыкать сквозь зубы так же, как он, при Валерке не стала. Они быстренько засобирались, заторопили брата, и Катя поняла, что близнецы кроме чая с утра ничего не ели.

У двери их квартиры сидел мрачный Терех. Он подвинулся, пропуская компанию в квартиру, и вошел вслед за Катькой. Шепотом он спросил ее в коридоре: "Кать, тебе мамка разрешила к себе в гости водить?" Катька утвердительно кивнула репейной головой, чтобы он не волновался.

В тот раз они так наелись, что даже папе жрать потом было нечего. Папа с мамой долго говорили что-то шепотом от Катьки на кухне. До нее долетали только самые громкие мамины слова «уроды» и "подонки общества". На утро холодильник оказался запертым на маленький ключик, который мама унесла с собой. Только на плите стояла каша и две маленьких котлетки, укутанные в полотенце. Близнецам их было мало. Тогда Катя вспомнила, что в темной комнате очень много засахарившегося варенья. А в оцинкованной бочке на балконе у мамы была напасена мука. Деньги на яйца и молоко заняли у Тереха, тем более, что блины он жрал с ними же. Оставшиеся блины близнецы унесли с собой, чтобы мама не узнала. Мама вообще долго чего не знала, весь карантин, она даже не знала, что Катька давно умеет зажигать газ и подливать воду вместо истраченного растительного масла. А потом, когда узнала, то вообще чуть коньки на стенку не повесила, потому что только перед самым садиком обнаружила у Катьки масляный колтун на голове.

И тогда до нее дошло, чего это Катька повадилась дома сидеть и все в платочке, в платочке! Да что же это за подонки-то рядом с ее дитем растут, ведь на карантин оставить ребенка нельзя! Обожрут всю, и башку еще в помои окунут! Сволочи!..

* * *

Садик закончился как-то неожиданно, и сразу же началась школа. Школа стояла недалеко от дома, и Катя пошла в нее вполне самостоятельно, потому что родители в это время были на работе. Мимо на чей-то свист проносился Терех, на бегу весело грозя ей кулаком. Чинно шли Саша и Ваня, хором здороваясь с Катей. Не шла, а лодочкой проплывала мимо Танька, на Катю она даже не смотрела. Но Катя старалась не спешить, потому что после всех в школу бежал Валерка. Он всегда опаздывал, но все равно кричал ей на бегу: "Привет, Катюха!"

Когда Катя пошла в первый класс, Терех уже закончил четвертый. И никто не смел обижать Катю, потому что на этаж младших классов по дороге домой за ней заходил известный всей школе Терех. С ним хорошо было идти и идти, распинывая опавшие листья и блестевшие на солнце стекляшки, думая о своем. С ним даже молчание было не в тягость.

Валерка… Как хорошо было тогда, на карантине. Пусть потом и мама побила, плевать. Только из-за этого садика ей доводилось очень редко встречать Валерия. А Терех рассказывал, что к ним во двор приходили две большие девочки, очень большие. Они интересовались, в какой квартире живет Валерий Кондратьев. Прошмандовки. Но Терех им, конечно, сказал пару ласковых. Бить не стал, но сказать сказал. Заревели еще, дуры.

Почему, Катя и сама не понимала почему, но каждый день ей надо было обязательно увидеть Валеру перед школой. В принципе, хотя в школе тоже было много подонков общества, ей там нравилось. Да и Терех скрашивал ее одиночество, подглядывая иногда в их класс через стеклянную фрамугу двери и строя ей рожи. И хотя мотыль к осени на базаре не шел, а мальки у него все время дохли, он все равно покупал ей пирожки.

Но Валерий… Как долго было ждать конца уроков, как редко он встречался ей днем в школе! От силы раза два в день, не больше.

Девичьи грезы то накатывали, то их смывало беспричинными слезами, Катька росла и росла, понемногу становясь женщиной. Она и не подозревала, что эти ее прогулки украдкой на этаж старших классов, томные вздохи возле школьного признанного красавца Валерия Кондратьева, причем, вовсе не безответные вздохи, стали уже предметом обсуждения в учительской. И прибавьте к этому плотную опеку столь же признанного хулигана Терехова, так что же это?

В сочинении по рассказу Гайдара «Совесть» она написала с множеством грамматических ошибок, что главная героиня не захотела становиться подонком общества, поэтому встала на правильный путь исправления. Но далее шел довольно точный расчет тех денежных средств, которые понадобятся героине, для того, чтобы продолжить поступательное движение по выбранному пути. Среди вещей, признанных предметами первой необходимости, были ручки, тетрадки, "Книга о вкусной и здоровой пище" за 4 рубля 58 копеек, шесть пар трусов хлопчатобумажных по 3 рубля 60 копеек и зубная паста «Мэри» за 27 копеек.

За Катькой стали следить. Педагогический коллектив в школе был крепкий, сплоченный. Мать пока в школу не вызывали, но превентивные меры приняли. Она сама только заметила, что все учителя стараются ее наоборот задержать после уроков с какими-то беседами, общественными поручениями, а ей так надо было домой, к Валерке!

ДЕВЯТКА ТРЕФ

Ну, ты глянь, одна чернота валит! И девятка треф — карта отсутствия и сомнения. А острием вверх — еще и слезы будут, и досада, сплетни будут точно. Нет, если бы тут где-то буби лежали, то можно было бы ожидать наследства. Хотя откуда его ждать, если все, кто мог оставить чо-то на поминки хотя бы, давно уже померли. Причем, не своею смертью. И где ты тут бубей видишь? Вот и я говорю — нет здесь их. Нет. А вот после десятки трефовой, вот если бы сразу только после нее упала бы наша девяточка, так это был бы приятный разговор, причем не в сухую. Но ведь после десятки, сама видишь, фигура падала. И при фигуре девятка означает любовь этой фигуры, но раз не выпала тебе дама, той же масти, что и король, то любовь эта будет короткой. Да, при фигуре девятка — это разлука…

* * *

Летом перед четвертым классом все вокруг стало меняться. Танька совсем потеряла интерес к ним, и более того, начала сторониться Валерия. У нее появились какие-то новые подружки, тащившиеся за нею из школы. С ними она долго хихикала втихомолку от них у подъезда. Валера еще выходил к ним поздними вечерами, хотя стал уже совсем взрослым. Он перешел в десятый класс, поэтому он уже не бегал с ними, а только сидел, посмеиваясь, на лавочке у подъезда.

Все стало рассыпаться на глазах, все вдруг стало так непросто, все оборачивалось пустотой. Нет, не узнавала Катя свой двор. Порушили голубятню, за которой когда-то присматривал Валеркин папа. Не стало маленького домика на подпорках, над которым кружили и кружили белые дутыши. Но и после его разорения Кате часто снилось мягкое любовное воркование… Еще покрывались черной плесенью бельевые веревки в покосившейся беседке, но уже даже жильцы первых этажей опасались вешать на них кипяченые в щелоке простыни. И без этих белоснежных парусов беседка казалась неприлично голой.

Терех, приехал среди лета из деревни один. К Кате даже не зашел, странный какой-то. Неделю лежал в лежку, не ел ничего. Катя достучалась до него все-таки, спросила, что ему покушать принести. Он сказал, что никаких котлет он теперь есть не может, вообще теперь мяса никогда есть не будет, пусть они все со своим мясом в жопу пойдут. Лучше пусть она ему мороженое купит.

Дома как раз висела папина куртка, в ней Катя нашла целый рубль юбилейный. Без колебания она потратила его на мороженое для друга. После второй порции мороженого Терех сказал, что в деревне поросенка кололи, а теперь ему так хреново, что он никогда теперь свинину точно жрать не будет. Мясо, может, будет, потом, а свинину — фиг! Катя ни разу не видела Тереха таким, и ей стало страшно.

Валеркина мама, тетя Галя, перешла на другую работу, очень тяжелую физически, но за нее больше платили. Саша и Ваня стали совсем тихими и редко теперь выходили во двор. А Валерка все время теперь был сердитый, и почему-то даже кричал теперь на Катю, когда они с Терехом заходили к ним в гости. Хотя Катя старалась, как могла. Она всегда брала с собой в гости банку варенья и вообще чего-нибудь пожрать, а за чаем рассказывала сказки. Слушать ее сказки иногда приходила даже Танька. Сказки были длинные-длинные — про джиннов, колдовство, красавиц и нежданное богатство. В этих Катькиных сказках все было непривычно. Любовь почему-то была оборотной стороной предательства, а зло иногда оказывалось сильнее добра, и было очень много других самых невероятных превращений. Например, добро могло запросто оказаться злом, а зло нередко оборачивалось добром. Несметные сокровища в ее сказках не дарили желаемого счастья, а совсем как в жизни приносили лишь душевные муки, мрачные приключения, ставили героев перед трудным выбором. Вот умела она складно, по-взрослому логично повествовать! Когда Катька пошла в школу, учительницы иногда просто собирали несколько младших классов и ставили у доски Катьку. Она рассказывала детям сказки, а училки, наслаждаясь тишиной, пили чай за шкафами в препараторской, обсуждая ее любовные похождения, слушали краем уха ее сказки и хихикали.