Ирина Дедюхова - Сказки гражданки Малковой

• Название: Сказки гражданки Малковой
• Автор: Ирина Дедюхова
• Жанр: Современная проза

---

…И зашипели они все на нас разом. Вернее, все на меня зашипели почему-то.

— Достала ты нас! — говорит мне за всех этот их предводитель. — Житья от тебя не стало! Какое тут спокойствие и благолепие? То на пригорке с районной прокуратурой водку жрешь и песни играешь, то с прилученскими ментами в ближней речке рыбу толовыми шашками глушишь! Думаешь, не видали, как ты местного попа чулками ажурными соблазняла, чтобы он подряд на покрытие маковки по неучтенной от Господа нашего наличке пропустил? Все про тебя, гадина, знаем! Щас кровь твою выпьем, саму, вместе с чулками, на клочки порвеми по закоулочкам пустим! И шакалов твоих подзаборных туда же!

Шакалы мои вцепилися в меня и заскулили: «Спасайте нас, Дарья Васильна! Мы, хоть и шакалы, а к ним не хотим!»

А я, знаешь ли, не из тех, кто такое при подчиненных выслушивать станет. Трудно даются заказы, не спорю. Но чтобы меня, одинокую беззащитную женщину в этом всякая мразь трухлявая с горящими глазами и зубами-дюймовками на людях попрекала?.. А кто мне хоть раз помог в жизни? Может, кто из них своими зубами мне хоть щелку в нашем бюрократизме прогрыз? Щас они все тут будут желтыми зубами клацать! Им-то что? Они же ни за что не отвечают, при первых петухах в гробы полягут — следить за нашей тяжелой жизнью на пригорке и слюни от зависти пускать. А у меня проверка в налоговой! И, вместо того, чтобы отвезти назавтра в налоговку два мешка с мукой по договоренности, я стану задаром свою кровушку перед этой гнилью расплескивать? Чулки за пятьсот шестьдесят рублей им для развлекухи дам порвать?

Толкаю я Мишку в бок и шепчу: «Жми на газ, сука!» А этим всем за стеклом улыбаюсь самым вежливым образом и поясняю: «Да, конечно, сейчас к вам выйду, вы мною позабавитесь и мною же закусите! И своих ханыг вам отдам! Вот уж чего не жалко! Жрите!» А потом так нарочно переговоры стараюсь затянуть, цепляюсь к ихнему главному: «Смотрю я, давненько вы, вроде бы, померли, а ухватки у вас, гражданин, старорежимные. Ничему на том свете не научилися! По роже постной вижу — председателем райпотребсоюза безбедную жизнь прожили. Значит, и на том свете руководить продолжаете? Только в расход выйду, я вам такую счастливую масть перебью! Я у вас нынче главной стану! Будете теперь по моей команде все Хеллоуины на Луну выть!»

На угрозы я, значит, в самом конце перешла. А сама делаю вид, что юбку оправляю, за ручку двери дергаю, чтобы, дескать, к ним выйти. Мишка там чо-то с зажиганием возится, руки дрожат, — ключ зачем-то выдернул, а теперь вставить обратно не может. Тут ханыги опять принялись меня теребить, чтобы я их одних в машине не бросала. Чего захотели! У меня мысли-то уже о том, как в салон с первого сидения переползти и их самих из УАЗика вытряхнуть. И пока я с ними вполне натурально перепиралась, из толпы вышел такой ветхий тип и говорит ихнему главарю вполне рассудительно: «А ведь она права! Ты при жизни в нашем районе заправлял, тебя с заказным оркестром хороняли, речи нам всем тут зачитывали полдня про твои заслуги! А будто мы твоих заслуг не знаем! Ты у кого хотел, у того и брал сельхозпродукты для голодной страны, за сколько хотел.

Вона, чо теперь с голодухи-то произошло в стране! Перестройка, мать ее ети! И в такой политической ситуации остается нам только бабенок проезжих чулками попрекать!

А как ты Кольку-тракториста в околоток сдал, потому что он тебе с Матреной-птичницей дорогу перешел, помнишь?.. Матрена! Ну-ка, выдь сюда! Крышку сними, там гвоздики сами отходят! Катись сюда по быстрому! Расскажи-ка всем, сладко ли тебе было с этим сознательным гадом хороводиться?..»

Из толпы вылезла огромная грудастая покойница в простом сатиновом сарафане и, не раздумывая, вцепилась длинными, острыми, как ножи, когтями в горло представительному мертвецу: «Так это ты моева Колюшку, сокола моева, в ментовку упёк? За то, что он по пьяни снес заборчик памятника твоему Горынычу трехголовому, да? «Три источника, три составных части!» За таку ерунду, за таку мелочь меня жизненной радости лишил? Я щас тебя самого на составные части расклею! Недавно тот памятник на кладбищенскую помойку кинули! А могилка моего сокола-беспредельщика теперь так далеко, что ни в какой Хеллоуин не докличешься. Мне и после смерти твои поучения терпеть, да? И после смерти возле тебя лежать? Щас сам пешком на зону отседа вывалишь! Я тебе щас покажу, как над бабами измываться!»

Такая тут безобразная сцена разыгралась! Все покойницы заорали, как этому хмырю в двубортном пиджаке они при жизни глумиться над собой позволяли за флягу сданного молока, за бидон обрата для поросят, за десяток яичек, за муку грубого помола… У мужиков ихних зубатых, как у Вия, только после смерти внезапно глаза раскрылись на политическую обставку в стране, поэтому они тут же разломали штакетник от могильных оградок и принялись ими лупить всех, до кого тем штакетником дотянуться могли. Много, видать, обид у них в районе накопилось…

Мишка, наконец, ключом в зажигание попал, гад. А еще меня к сожительству склонял всю дорогу! Да чтобы я с таким придурком приживалась? Дудки! Он ключом в зажигание попасть не может, а туда же… пистоном своим со сбитым прицелом мостится. Удивляюсь я нынче на вашего обнаглевшего в дупель брата! О чем это я? Ах, да!..

Стал тут нам этот старичок, из-за этой драки, руками с оборванными рукавами махать, мол, сваливайте резвее, придурки! И чо-то знакомым мне его облик с провалившимся носом показался… Но думать о том некогда было. Рванули мы с места, выехали через лог и помойку на неприметную полевую дорогу, и прямо сразу увидали автостраду…

Там нас, конечно, гаишники встретили. Улыбаются так, саркастически, палочками постукивают, подплывают к нам: «Думала объехать нас по кривой, Малкова, да? А мы специально сюда выехали! Давай все документы! Щас люфт руля у тебя проверять станем! Гы-гы…»

Выскакивают тут два моих охламона-каменщика и дико орут: «Не трогайте Малкову! Она щас нас от верной гибели спасла! Мы щас на кладбище такое видали, такое… Вот озлобите баб при жизни, так они потом… потом… уносите ноги! Не тормозите наше продвижение! Мы жить хотим! Щас они сюда к вам придут! Всю правду про чулки Малковой расскажут!..»

Гаишники побледнели, вспомнили, что тоже американское кино про Хеллоуин недавно смотрели… Ругнулись, сунули назад наши документы и вдарили по газам.

А я только дома вспомнила, кто этот дедок-то был! Кого я тогда на Хеллоуин видала! Это же он к моей бабке якобы за молочком ходил! Меня по головке гладил и леденцы дарил!

Эх, вспомнить бы мне раньше… Я бы ему показала! Сколько бабка из-за него в амбаре плакала. За все леденцы бы вмазала сволочи трухлявой! Как в кино «Разборка в Китайском квартале». Спасибо американцам, научили ногой в глаз попадать! Слушай, не будь жмотом, налей еще капельку! Ты пойми, Веретенников, это ведь я так своего дедушку повидала… Сволочь старую.

Малкова подала Веретенникову свой запотевший стакан, а тот только крякнул в недоумении. Нет! Не понять ему непостижимой женской души! Ни Людкиной, ни Алкиной, ни Надькиной, ни этой вот Малковой… Может, и души-то у них нет? Неизвестно науке! Но благодарности — точно никакой! Дарил, значит, дедок этой Малковой леденцы, после смерти ее саму с чулками спас, а вот она, благодарность!

Разливая водку, он спросонья увидел, как озлобленная пьяная Малкова пытается отработать удар ногой, и решил назавтра сделать ей цепочку короче. Крепче к батарее притянуть. Но уже, клонило его в сон, поэтому он, кинув два дополнительных пуховых одеяла, Малковой, свалился в постель.

Никогда еще так замечательно и быстро не засыпал господин Веретенников! Со счастливой улыбкой он вспомнил, что в ГАИ у него два прикормленных начальника отдела работают. А последней его мыслью была заметочка на завтра — непременно поинтересоваться, что там у Малковой за чулки. За пятьсот шестьдесят рублей…

* * *

Утром Веретенников проснулся отдохнувшим и посвежевшим, с каким-то мимолетным чувством, будто с вечера с ним случилось что-то хорошее… Или, наоборот, чего плохого не произошло?.. Пока соображал, что же такое с ним могло приключиться, вдруг увидел большой сверток из пуховых одеял у батареи. Сверток завозился, и хриплый ненавистный голосок просипел изнутри: «Ты зачем же, г-гад, меня т-так напоил? Ик! Пытать собирался?»

А Веретенников отчего с утра весь рассиропился и отстегнул Малкову от батареи.

— Ты, Малкова, в ванну сходи для расслабухи. С похмелюги хорошо помогает. У меня ванна — зашибись! Опупеешь, когда увидишь! Натуральный горный хрусталь! Там есть халат неношеный и полотенце на задницу не надеванное. Ты себя в порядок приведи, мы поедим, а что делать с тобой дальше — потом придумаем. Сбегать даже думать не моги — все под сигнализацией, внизу охрана у каждого столба, а избушка — на клюшке. Иди, балдей, короче!