Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 3. От Магомета до Реформации

• Название: История веры и религиозных идей. Том 3. От Магомета до Реформации
• Автор: Мирча Элиаде
• Издательство: Критерион
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2002

Данный труд является классическим образцом исследования в области истории религии. Религиозные идеи представлены здесь не только в хронологическом порядке, но и объединены единым пониманием многообразия религиозной жизни всех культур и континентов. Элиаде виртуозно владеет методами сравнительной антропологии и демонстрирует общие тенденции в развитии религиозных идей. "Для историка религий знаменательно всякое проявление священного: каждый ритуал, каждый миф, каждое верование и каждый образ божества отражают опыт священного и потому несут в себе понятия бытия, смысла, истины".

Книга представляет религии и их традиции от конца древнего периода до позднего Средневековья, и далее до Реформации и Просвещения. Работа включает также дополнительные главы по религиям Древней Евразии, Тибета, по магии, алхимии и герметической традиции.

---

В традиционной религии цари играют исключительную роль. «Сияние» и магические способности суверена свидетельствуют о его божественной природе.[719] Первые цари пребывали на земле только днем, по ночам возвращаясь на небеса. Они были, по сути, бессмертны. Когда наступал срок окончательно покинуть землю, цари восходили на небо с помощью волшебного вервия (му или дму). Согласно бонской летописи, у первых царей "из темени протягивалось (или исходило) световое вервие, именуемое му, бледно-желтое (или коричневое). Умирая, они постепенно рассеивались (как радуга в небе), начиная со ступней, и втягивались в вервие му, которое, в свою очередь втягивалось в небеса".[720] Поэтому и отсутствуют захоронения царей божественного происхождения, за исключением последнего из них, Дригума. Спесивый и злобный, он во время поединка нечаянно перерезал свое вервие му. С тех пор царей предавали земле; их гробницы обнаружены, а также известны некоторые элементы погребального обряда.[721] Притом считается, что некоторые люди — в первую очередь, святые и колдуны — все же имеют возможность взойти на небо при помощи вервия му.

§ 313. Традиционные представления: Космос, люди, боги

Миф о перерезанном Дригумом вервии му — по сути, вариация сюжета о разрыве людей с небесными божествами вследствие вторжения в мироздание зла. Однако он оказал значительно большее влияние на развитие тибетской религиозной мысли. С одной стороны, вервие му выполняло космологическую функцию, соединяя небо с землей в качестве axis mundi; с другой, оно являлось стержнем системы соответствий: Космос — жилище — человеческое тело. И наконец, с какого-то момента вервию му определяется место в структуре человеческой души и, соответственно, в обряде, обеспечивающем ее посмертное освобождение и восхождение на небо.

Разумеется, индийские корпи религии бон очевидны. Но также несомненна оригинальность ее мифо-ритуального комплекса и символики. Гомология "Космос — жилише — тело" весьма характерна для архаических азиатских религий. Однако буддизм, признающий данную систему подобий, не связывает ее с достижением посмертного блаженства (ср. § 160).

Горы, с помощью которых первопредки спустились на землю, уподоблялись лестнице или вервию му. Царские гробницы именовались "горами".[722] Одновременно священные горы — собственно, локальные божества или "хозяева местностей" — почитались в качестве "Столпов Неба" или "Гвоздей Земли". "Видимо, та же функция приписывалась колоннам, принадлежащим к погребальным и храмовым архитектурным комплексам".[723] Божество — хранитель жилища — также именовалось "Столпом Неба" или "Гвоздем, скрепляющим. Землю". Небеса, как и подземный мир, насчитывают несколько уровней, путь к которым пролегает сквозь "Небесные врата" и "Земные врата". В жилище этажи соединялись лестницей, вырубленной из древесного ствола. "Небесные врата" символизировало отверстие в кровле, сквозь которое поступал свет, также служившее дымоходом. "Земные врата" символизировал очаг.[724]

Подобно священной горе — "хозяйке местности" — которая считалась лестницей, связующей Небо и Землю, в человеческом теле также обитает "хозяин местности", божество, угнездившееся в темени, откуда исходит вервие му (на плечах помещались «бог-защитник» и "бог человека"). Лестница му именуется также "лестницей ветров", а "конь ветров" воплощает жизненную силу человека. Понятие «ветер» аналогично пране индийской традиции. "Это одновременно и вдыхаемый воздух, и духовная энергия".[725] "Восхождение ввысь" совершается с помощью вервия му. Весьма вероятно, что данное учение возникло под влиянием ламаизма. По крайней мере, ламаистская методика освобождения перекликается с мифом о растворении первых царей в вервии му:[726] святой перед смертью способен мысленно пережить то, что мифические цари осуществляли in concrete до несчастья, приключившегося с Дригумом (сходный мотив присутствует в североазиатских мифах, повествующих об «упадке» современного шаманизма: первые шаманы восходили на небеса во плоти; ср. § 246).

Мы еще вернемся к роли Света в тибетской традиции. А пока лишь добавим, что уже известная нам гомология "Космос — жилище — тело" в традиционной религии предполагает также и некоторую симметрию между людьми и богами. Иногда понятия «душа» (bid) и «бог» (lha) вообще не различаются; тибетцы в речи их нередко путают. «Одушевленными» могут быть деревья, скалы, а равно и любые обиталища богов.[727] С другой стороны, нам известно, что "хозяева местностей" и боги-защитники могут обитать как в природной среде, так и в человеческом теле.

Иными словами, будучи духовным существом, человек причастен божественной природе и, следовательно, разделяет с богами ответственность за судьбу мироздания. Этим объяснялось обилие разнообразных ритуальных состязаний, от конных ристалищ и различных атлетических соревнований до "конкурсов красоты", состязаний в стрельбе из лука, доении коров, красноречии. Изобиловал соревнованиями новогодний мифо-ритуальный комплекс. Главной его темой было сражение небесных богов с демонами; символом каждого из начал выступала гора. Как и в аналогичных ритуальных сценариях, победа богов означала обновление жизни. "Боги присутствуют на празднике и веселятся вместе с людьми. Разгадывание загадок, оглашение мифов и эпических преданий благотворно влияет па будущий урожай и плодовитость скота. Совместное участие богов и людей в широких празднествах служит залогом прочности общественной структуры и одновременно смягчает социальные противоречия. Актуализовав связь со своим прошлым (происхождение мира, предки) и местом своего обитания (первопредки-горы), сообщество обретает новые силы".[728]

Очевидное влияние иранской традиции на сценарий тибетского новогоднего праздника отнюдь не исключает архаического происхождения последнего. Аналоги ему обнаруживаются во многих традиционных религиях. Одним словом, речь идет о широко распространенном по всему миру религиозном учении,[729] согласно которому Космос и Бытие, как божественное, так и человеческое, подчиняются единому циклическому ритму, который стимулируют два противоборствующие, но и взаимодополняющие космические начала, периодически приходящие в состояние согласия, образуя своего рода coincidentia oppositorum. Подобным тибетским концепциям соответствуют начала ян и инь, периодически сливающиеся в дао (ср. § 132). В любом случае, автохтонная религия, существование которой на Тибете обнаружили первые буддийские миссионеры, оказалась отнюдь не "сумбуром магико-религиозных представлений […], но именно религией, ритуалы и институции которой образовывали структуру, основывавшуюся на теологии, решительно расходящейся с буддийской".[730]

§ 314. Религия бон: эклектизм и синкретизм

Правомерен вопрос: "чем руководствовались поздние тибетские историки, замалчивая исконную религию, от которой не сохранилось даже названия (gcug), и подменив ее религией бон, окончательно сложившейся не ранее XI в.? Относительно адептов бон ответ прост: чтобы поднять престиж собственной религии, они стремились приписать ей большую древность".[731] Что же касается историков-буддистов, то им претили кровавые жертвоприношения и эсхатологические воззрения, свойственные автохтонной тибетской религии, поэтому они относили их к бонским верованиям и «магической» практике.

Затруднительно описывать бон, игнорируя распространение в регионе буддизма. Начиная с первого соприкосновения, эти две традиции взаимообогащались; каждая из них поочередно поддерживалась или преследовалась местными суверенами; и наконец, начиная с XII в., "обращенный бон" (agiur bori) усвоил теологию, терминологию, а также институции ламаизма. И в то же время несомненно, что приверженцы религии бон, а также следовавшие данной традиции гадатели и «колдуны» существовали на Тибете еще до проникновения в регион буддийских миссионеров. Но все-таки имеет смысл описать бон прежде ламаизма, что позволит нам получить представление о разнообразии и значении инородных элементов, питавших тибетский религиозный синкретизм. Действительно, по крайней мере некоторые категории bon-ро — безусловно иноземного происхождения. Считается, что «иноземный» бон проник на Тибет из Шаншуна (юго-западный Тибет) или Тагзига (Иран). Это объясняет присутствие в бонской теологии иранских заимствований, а также не исключает влияния индуизма (в первую очередь, шиваизма), предшествующего буддийскому.

Уже древнейшие источники свидетельствуют о наличии в бонской религиозной практике разнообразных духовных «специализаций»: жрецы, в том числе совершавшие жертвоприношения, гадатели, заклинатели, колдуны и т. д. Несомненно, что к XI в. религия бон уже обладала стройной структурой духовных институций. Священнослужители использовали особый «инструментарий», из которого наиболее характерны «загоны» для уловления злых духов и особенно барабаны, помогавшие колдунам взойти на небо, по функциям подобные шаманским бубнам. Обязательным атрибутом адептов религии бол была матерчатая шапочка, которую, согласно преданию, носил легендарный основатель традиции Шенраб-мибо, скрывавший под пей свои ослиные уши (показательная деталь, свидетельствующая о западных влияниях, восходящих к мифу о царе Мидасе).[732] Кроме священнослужителей, в бонской обрядовой практике значительную роль играли племенные вожди и родовые старейшины. Особенно важным было их участие в погребальных обрядах (в первую очередь, связанных с погребением царей). Считается, что они провожают души умерших в загробный мир, а также способны их вызывать и заклинать.