Худайберды Тухтабаев - Конец Желтого Дива

• Название: Конец Желтого Дива
• Автор: Худайберды Тухтабаев
• Издательство: Издательство ЦК ЛКСМ Узбекистана «Ёш гвардия»
• Жанр: Сказка
• Год: 1976

«Конец Желтого Дива» — продолжение популярной книги Худайберды Тухтабаева «Волшебная шапка», удостоенного за эту повесть, напечатанную на многих языках народов братских республик и зарубежных стран, Премии Ленинского комсомола Узбекистана.

Герой романа — смышленый озорной паренек — уже вырос и служит в милиции, вместе со своими старшими товарищами участвуя в сложных, порою опасных операциях против жуликов, хапуг, не желающих жить по законам нашего общества.

Эта веселая, изобилующая приключениями, с элементами сказочной фантастики, книга удостоена премий Всесоюзного и Республиканского конкурсов на лучшее произведение о советской милиции.

---

— Молодец, Кузыев? — Он похлопал меня по плечу. — Не знаю, каким ты станешь милиционером, но парикмахером отличным ты уже стал…

Вот так. После школы наши ребята разъехались в разные концы. Меня оставили в городе, направили в распоряжение Каттасайского районного отделения милиции. Напутствуя, председатель распределительной комиссии сказал:

— Пусть они используют вас по своему усмотрению, Кузыев. Вы сможете работать в любом отделе, а впрочем, если хотите, можете брить и стричь милиционеров! Тоже дело нужное.

Я решил вначале пойти в отделение, определиться, а потом уж съездить домой, используя положенный отпуск, отдохнуть недельку-другую, повстречаться с друзьями…

В приемной начальника сидела красивая девушка, и, конечно же, красила губки, поглядывая в небольшое кругленькое зеркальце. Как ни жаль, пришлось прервать ее столь полезное занятие. Девушка исчезла за дверью, обитой дерматином, на которой красовалась табличка. «Нач. отделения Али Усманов».

— Можете заходить! — явилась секретарша и снова, как ни в чем не бывало, занялась своим искусством.

Представ перед начальником, я вытянулся в струнку, громко ударил каблуком о каблук и отрапортовал по всей форме:

— Парикмахер Хашимджан Кузыев явился в ваше распоряжение!

— Что-о?! — Полковник даже привстал с места. А я прикусил язык.

— Прошу прощения, товарищ полковник, ошибся. Сержант Хашимджан Кузыев явился в ваше распоряжение.

— Вот это другое дело. Я вас слушаю.

Пробежав глазами по направлению, которое я ему подал, он не спеша вернулся на место, сел. Потом начал расспрашивать, как я учился, кто нам преподавал, откуда родом, чем занимаются родители. На это ушло почти полчаса. Потом Усманов вскрыл засургученный конверт, пухлый, как ученический портфель, тщательно изучил мое личное дело. На это тоже ушло почти полчаса. Все это время лицо его было непроницаемо, но под конец начало проясняться, проясняться, и когда начальник поднял голову, оно было прямо отечески добрым.

— Неплохо… Так в каком бы отделе вам хотелось работать?

Да, вопрос. В каком, именно? Вы, может, знаете, а, может, и не знаете, что в отделениях милиции масса всяких отделов: отдел уголовного розыска, отдел борьбы с хищениями социалистической собственности, следственный, отдел службы, автоинспекция, пожарная охрана, — э, ну, в общем, самые разные отделы. В какой-то миг даже захотелось попроситься в пожарный : каждый день готовили бы с другими пожарниками плов в складчину, кипятили бы чай в электрическом чайнике, резались в «козла»… Но вы сами знаете, какой у меня характер: долго такую жизнь я бы не вытерпел. Пожары все-таки редко бывают, а душа у меня все время горит… Так в какой же отдел мне пойти, чтобы поскорее исполнить давнюю мечту дорогого папы, совершить какое-нибудь геройство, на зависть Арифу, Закиру, Мирабиддинходже и другим друзьям?

— Что, никак не решитесь? — подал голос мой начальник.

— Меня бабушка учила семь раз отмерить, один раз отрезать, товарищ полковник.

— Значит, меряете?

— Так точно, товарищ полковник.

— Долгонько, однако, меряете, сержант.

— Нет, уже отрезал, товарищ полковник! В какой отдел найдете нужным назначить, там и буду работать.

— Вот это другое дело, товарищ сержант. Это достойный ответ. Милиционер должен быть похож на оседланного коня — всегда готов скакать, куда надо и когда надо. И скакать во всю прыть, то есть, если вернемся от коня к милиционеру, делать свое дело отлично. Ладно. Я передаю вас в распоряжение полковника Салимджана Атаджанова. Будете учиться у него. Это известнейший работник милиции нашей республики. Честный, верный, готовый жизнь отдать на благо людей, государства. Постарайтесь перенять его опыт. А там еще подумаем, в каком отделе вам окончательно осесть.

Начальник отделения нажал на кнопку. В дверях появилась секретарша.

— Попросите товарища Атаджанова.

Через минуту в комнату вошел высокого роста широкоплечий человек лет уже пятидесяти пяти. Он был без фуражки. Поздоровался за руку с Али Усмановым, кинул на меня быстрый цепкий взгляд. Я тоже вовсю разглядывал его: ведь теперь мне вместе с ним работать, горевать и радоваться! Слегка удлиненное лицо, шрам на левой щеке, широкий лоб с залысиной, густая седина. Сам улыбается, а глаза словно строго вопрошают: «Ну-ка, признайся честно, кто ты есть такой?» Прямо хочется вскочить и сознаться даже в несуществующих грехах. Я уже собирался это сделать, но начальник коротко представил меня и закончил:

— Товарищ Кузыев будет работать под вашим началом.

— По-видимому, вы хотите превратить мой отдел в детский сад, — усмехнулся Атаджанов.

— Да, потому что вы хороший воспитатель, — засмеялся Али Усманов.

Я молча отправился за своим новым начальником. Бай-бай-бай, ну и здоровый дядя, точно сказочный батыр. Идет по коридору — полы трещат! Ни в одну дверь не вмещается, если не пригнется.

Вошли в кабинет. Он опустился на свой стул, кивком головы приказал и мне сесть. Помолчали.

— Как тебя зовут, сынок? — заговорил он вдруг на «ты».

— Хашимджан.

— О-о, тезка моего брата! Выходит, ты один из первых выпускников новой милицейской школы? Добро, добро. Скажи-ка мне, сынок, ты сам захотел стать милиционером или кто-нибудь посоветовал?

— Да, отец посоветовал.

— А самому-то нравится эта работа?

— Нравится. Мы практику проходили…

— Это хорошо. Тогда, надеюсь, мы с тобой сработаемся. Иные ведь идут в милицию, желая покрасоваться в форме или посвистеть в свисток. Такие недолго задерживаются у нас. Ты где живешь?

— Пока что в общежитии училища. Попозже подыщу комнатку, товарищ полковник.

— Вот что, Хашимджан. Не люблю я официальщину. Зови меня просто Салимджаном-ака. В личной беседе. Но берегись, если не будешь обращаться по всей форме по службе, при рапорте… А насчет квартиры, ты прав, поживи пока в общежитии. Потом посмотрим, как быть. Есть другой вариант… Ты знаешь, в каком отделе будешь служить?

— Нет, не знаю.

— В ОБХСС. Отдел борьбы с хищениями социалистической собственности. Работа у нас трудная, хлеб едим свой не зря. Хватает еще типов, то и дело норовящих запустить лапу в государственный карман. Не лыком они, жулики, шитые нынче, чуть зазеваешься — так и натянут тебе нос. Я сторонник самых крутых мер против преступников. А Али Усманович, видите ли, жаждет перевоспитать их, мягкотелость, считаю, проявляет… Ну да ладно, обо всем этом мы еще поговорим… Как бы то ни было, у милиции должна быть твердая рука.

Мое мнение о Салимджане-ака менялось в тот день несколько раз. Совсем недавно, в кабинете Усманова, признаться, он нагнал на меня достаточно страха. Потом поговорил со мной малость, и я уверовал, что в такого начальника можно даже влюбиться. А вечером Салимджан-ака так разнес одного молоденького лейтенанта, что тот, бедняга, дрожал, как котенок перед бульдогом, и я опять перетрусил не на шутку. Да-а, сложный это человек — полковник. К такому начальнику и не поймешь, как надо относиться: то ли обожать, то ли бояться… А может, просто — уважать?..

Прошло тринадцать дней, дежурства там, знакомство с инструкциями… Как-то Салимджан-ака вызвал меня к себе.

— Ну Хашимджан, пора, я думаю, и за серьезные дела приниматься. Как вы считаете?

— Пора, я считаю.

— Прочитайте вот это заявление трудяшихся и принимайте соответствующие меры.

— Слушаюсь, товарищ полковник.

Я взял заявление, отправился к себе в кабинет. Началось! Вот теперь попляшут всякие жулики, расхитители народного добра! Берегитесь, мошенники: сержант Хашимджан Кузыев приступает к исполнению своих служебных обязанностей!

Разнесчастный директор

Все-таки нешуточное это дело — первое задание. С одной стороны — радость распирает грудь, так и тянет пуститься в пляс; а с другой — жутко делается, как представлю, что вдруг не справлюсь с ответственным заданием. Сижу, перечитываю заявление.

«Начальнику Каттасайского Районного Отделения Милиции тов. У С М А Н О В У  А. У.

От группы трудящихся, постоянно питающихся в кафе «Одно удовольствие»

ЗАЯВЛЕНИЕ

Мы, студенты зубопротезного техникума, рабочие артели «Алюминиевые ложки и кастрюли», работники поликлиники № 43 и аптеки № 34, а также жители близлежащих улиц, постоянно питаемся в кафе № 12, которое носит название «Одно удовольствие». Мы с полным основанием могли бы изменить это название на другое, например, на такое: «Одно огорчение», потому что побывавший здесь человек получает не удовольствие от вкусных блюд, хорошего обслуживания, а одни огорчения, а также несварение желудка, ибо обслуживающий персонал кафе груб, нахален, нечист на руку в прямом и переносном смысле. О качестве пищи лучше и не говорить: недожарено, пересолено или переварено и недосолено, лагман здесь — комок теста, плов — каша, сваренная на одной воде, суп — просто жидкая водица. О том, что мяса в блюдах и под микроскопом не сыщешь, мы уж молчим. В начале этого месяца мы обращались с заявлением в городскую торговую инспекцию, после чего была произведена проверка, которая обнаружила, что 25—30 процентов продуктов, обязанных идти в котел, прямиком плывут в кошелки работников кафе. Вот теперь уж дадут жуликам по рукам, — обрадовались было мы, но не тут-то было! Виновникам вынесли по выговору и все. Если нанизать тысячу таких выговоров на нитку, как жемчуг, и повесить на шею этим типам — они и не пикнут, будут продолжать свое дело. Потому что им все равно: что выговор, что благодарность — им дай только воровать.