Элизабет Лорд - Похищенные годы

• Название: Похищенные годы
• Автор: Элизабет Лорд
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-263-0

Любовь и долг… Сколько женщин во все времена стояли перед этой дилеммой! Многие из них так и не сделали выбор… Но даже те, у кого хватило мужества и решительности предпочесть одно чувство, пожертвовав другим, были ли они по-настоящему счастливы?!

Этим, таким близким каждому, проблемам и посвящен увлекательный и трогательный роман английской писательницы Элизабет Лорд.

---

Из спальни сестры донесся вопль:

– Осторожнее, Люси! Ты так тянешь за волосы, что оторвешь мне голову!

Винни стала говорить гораздо лучше с тех пор, как познакомилась с Альбертом Вортом, чьи родители приехали из Хакни.

Альберту был двадцать один год, столько же, сколько и Винни, но выглядел он старше. Круглолицый и, по мнению Летти, слегка напыщенный, он работал бухгалтером в фирме своего отца. Винни познакомилась с ним в прошлом году, когда сестры втроем ездили в Путней на лодочные гонки. Он проводил ее домой, так как она порвала оборки на своем летнем платье, а затем стал приезжать к ней каждое воскресенье. Его не слишком заботило ее происхождение. Винни, если хотела, могла вести умные разговоры и в конце концов завоевала не только Альберта, но и его семью. В результате помолвка была назначена на январь.

Летти вновь посмотрела на витиеватые, из золоченой бронзы часы, где на мраморной подставке с двух сторон от овального циферблата под стеклянным сводом располагались изящные фигурки кавалера и его дамы. Времени совсем не оставалось, и она поспешила из гостиной.

Выбежав в тускло освещенный коридор, она закричала:

– Уже без пяти двенадцать!

– Как ты нетерпелива! – донесся из спальни спокойный голос Люси. – Я делаю все, что могу.

– Но не для меня! – закричала Летти в ответ. – Я даже не могу войти в собственную спальню – она вся завалена вещами Винни.

Наверху были две крошечные комнаты: одна ее, а вторая, набитая разным хламом, ее отца. Спальня Летти размером была всего шесть на восемь, и уже несколько недель в нее складывали свадебные вещи Винни, которые больше некуда было положить. Жилых помещений над магазином было немного. Кроме этих двух комнат, наверху были еще две спальни чуть побольше, кухня и гостиная, которые все открывались в длинный, мрачный коридор, а из него лестница вела прямо в магазин. Гостиная была приличных размеров и вся набита старинными безделушками отца и тем, что досталось маме от ее родителей.

В одном конце гостиной стояло пианино, поверхность которого служила подставкой для больших викторианских ваз с изображениями пасторальных сцен, нескольких ваз поменьше и раскрашенных фотографий родственников с застывшими взглядами.

Пианино принадлежало маминой маме. В комнате также были шесть стульев с высокими спинками и круглый, из красного дерева, раскладывающийся стол. Его полированная поверхность обычно была застелена толстой, с бахромой скатертью с нарисованной в центре изящной вазой с ландышами.

Сегодня стол был полностью раздвинут и покрыт белоснежной ирландской льняной скатертью. В центре, на месте, где были ландыши, словно почетный гость, стоял свадебный торт, а рядом лежал великолепный бабушкин набор ножей.

В другом конце гостиной стояла набитая конским волосом софа и такое же кресло, другое кресло было деревянным, с обитыми спинкой и ручками; в нем любила сидеть мать.

– Держите спину прямо, – предупреждала она дочерей. – Если женщина сидит согнувшись, она становится неуклюжей.

Она по-своему следовала викторианским традициям, и пытаться ее переделать было уже слишком поздно. Все три девочки унаследовали от нее красивую прямую спину. Было грустно видеть, как сутулятся теперь ее плечи и как все более впалой становится грудь.

Летти подошла к пианино, подняла одной рукой крышку, а другой сыграла несколько тактов из «Я мечтаю жить в мраморном дворце». Обычно воскресными вечерами на пианино играла мать, а они пели свои любимые песни: тогда в гостиной раздавались мощный голос отца, нежный матери и пока совсем невыразительные голоса дочерей.

Теперь они уже давно не пели – с тех пор, как мать стала сильно уставать. Летти с грустью закрыла крышку пианино.

Что будет делать отец, если с мамой что-нибудь случится? Отец был немножко мечтатель. Он всегда много говорил, что надо бы сделать, но никогда ничего не делал. Он не был тяжелым человеком, скорее ленивым, и матери приходилось все решать за него. Ее родители держали лавку железной утвари и с детства приучали мать к делу. Если бы она была с отцом построже, он, может быть, работал бы энергичнее и у них было бы больше денег. Отец любил красивые вещи. Они с матерью раньше часто ругались из-за какой-нибудь купленной мелочи, которую он отказывался перепродавать, нарочно назначая цену чуть выше, чем давали в ломбарде. Мама говорила, что иногда он бывает упрям. Но теперь они больше не ссорились, уже несколько месяцев.

Большинство его драгоценных находок украшали камин или покоились на полках, висевших над камином до самого потолка. Каждая из них говорила о пристрастии отца к красивым вещам.

Летти разделяла эту его страсть. Она любила ходить по магазинам, прикасаться к гладкой полировке дерева, ощущать шелковистость китайских тканей, любоваться формой фарфора и разглядывать картины.

Она услышала, как мать сказала:

– Пора выходить, Люси, дорогая. И ответ Люси:

– Церковь на соседней улице, мама.

– Я знаю, милая, но Винни еще надо собраться с мыслями, выпить чаю и что-нибудь съесть. Ей предстоит выстоять всю церемонию, прежде чем мы вернемся сюда на свадебный завтрак. Винни, ты не забыла надеть бабушкину подвязку… или что-нибудь старое? У тебя есть чистый носовой платок, милая? Тебе помочь?

– Нет! – крикнула Люси в панике. – Не входи, пока Винни не будет готова. А то не получится сюрприза.

– Ее имя Лавиния! – раздался раздраженный голос отца. – Черт бы побрал этот проклятый воротник! Мать, посмотри, как его прикрепить. Он редко называл ее Мейбл.

Внезапно из спальни донесся пронзительный крик:

– Люси, она свалится! Я это точно знаю! Прямо в середине церемонии с меня свалится фата, и я буду выглядеть круглой дурой.

– Она не свалится! – обиженно возразила Люси: ее парикмахерские способности были поставлены под сомнение. – Я хорошо ее прикрепила.

– Если она свалится, я прокляну тебя! Я не выйду замуж. Я убегу из церкви, да, да!

– Люси! Винни!

В спальне появилась мать.

– Винни, ты испортишь всю косметику, если будешь плакать.

– Но ты только посмотри, мама! – простонала она. – Она же болтается.

Вслед за матерью в спальню вошла Летти, а за ней отец. В центре комнаты стояла сверкающая красотой невеста, и лишь на лице ее застыло обиженное выражение. От восхищения глаза Летти широко раскрылись, она совсем не притворялась, потому что Винни была действительно прекрасна.

– О Боже! – выдохнула она. – Я никогда не видела таких красавиц!

В серо-зеленых глазах Винни появилась надежда.

– Тебе кажется?

– Кажется? Да я уверена, что твой Альберт свалится без сознания, как только увидит тебя. И, возможно, священник тоже. Ты выглядишь… ты выглядишь, как Кэрол Маккомас.

Она не могла бы подобрать более удачного сравнения. Кэрол Маккомас была любимой актрисой Винни. У нее была лебединая шея, идеальные черты лица и изумительная кожа цвета персика. Винни старалась во всем ей подражать. В своем белом, с длинным шлейфом и высоким воротником подвенечном платье, на котором пенились кружева, Винни была так на нее похожа, что у Летти захватило дух.

– Твой Альберт не знает, как ему повезло, – вздохнула она, пожалев на мгновение, что это не она стоит в центре спальни.

На лице Лавинии застыла нерешительность.

– О, я надеюсь, что ему понравится, как я выгляжу. Мать прижала платок к губам. Летти с горечью поняла, как ей хочется обнять дочь, которая скоро покинет их дом и будет жить новой жизнью с мужем, но она боится передать этой прекрасной девочке свою болезнь.

– Ему непременно понравится, – прошептала она, и ее голос задрожал.

Единственный мужчина в этом женском семействе, Артур Банкрофт, украдкой провел пальцем по внезапно увлажнившимся глазам.

– Тебе пока лучше спрятаться, Лавиния, пока гости не пришли, – сказал он неуверенно. – Пусть они тебя не видят до начала церемонии.

С этими словами он проводил старшую дочь в свою комнату, надежно спрятав от посторонних глаз до тех пор, пока от ее появления в церкви у всех не захватит дух.

Летти, наконец, могла вверить себя искусным рукам сестры и надеть свой новый корсет и платье, которое висело под покрывалом за дверью с тех пор, как его сшила мамина подруга, миссис Холл, вдова, жившая на углу Бетнал Грин Роуд. Материал был куплен в магазине «Дебенгем и Фрибоди», что на Оксфорд-стрит, – яблочно-зеленый крепдешин, хорошо шедший к ее золотисто-каштановым волосам. У Люси было бледно-голубое платье – великолепная работа все той же миссис Холл.

Не слишком причудливое, оно отлично сгодится и в качестве воскресного платья. Оно было с оборками, крошечными складками тюля в виде розочек, талию опоясывала сатиновая лента, а юбка слегка расширялась в шлейф. Миссис Холл сделала также и шляпки, и они тоже являли собой приятное зрелище: добрых двадцать дюймов в ширину, с бантами из тюля и множеством искусственных цветов. Сами шляпки крепились к волосам с помощью шляпной булавки с перламутровой головкой.