Семен Альтов - Набрать высоту (рассказы)

• Название: Набрать высоту (рассказы)
• Автор: Семен Альтов
• Издательство: Искусство
• Жанр: Прочий юмор
• Год: 1987

---

А вот и последняя работа Федота: в стеклянной бусинке два крошечных микроба — один в синей маечке, другой в красной. И что характерно, оба в черных трусах.

Их сшила жена Федота — Мария, тоже большая искусница.

Что-то давно пищит за дверьми. Оказывается, это пришла с поля любимая корова Федота Эсмеральда. Мария, гремя ведрами из ольховых шишечек, уходит. Очевидно, пошла доить…

Кстати, все экспонаты в этом доме-музее настолько тонкой ювелирной работы, что их трудно заметить невооруженным глазом. Все эти чудеса можно разглядеть только под микроскопом. Этот микроскоп, увеличивающий в тысячу раз, смастерил Федот в свободное от работы время. Весь сложный прибор с механикой, оптикой смонтирован в зерне озимой пшеницы и лежит в мешке, где этой пшеницы пуда полтора.

Временами слышен негромкий приятный звон. Это Федот подковал всех блох серебряными подковами. «Какой талант!» — думаю я, глядя на Федота через микроскоп, увеличивающий в тысячу раз.

Але-Оп!

— Поверьте, этого вы не увидите ни в одном цирке мира. Номер экстра-класса.

Смотрите. Я беру из чана совершенно живую салаку. Бьется, видите?.. А теперь смотрите туда — морж открывает пасть. Жоржик, але!.. Я кидаю салаку. Хрум — и нет салаки! Ну как?

— Здорово… наверно. Простите, ну а что тут такого? Я в цирке никогда не был… Может, я чего-то не совсем… Ну подумаешь, морж слопал салаку. И кот съест. И я съем. Только дайте. Я же не выступаю с этим крупными буквами на афише. Один ест другого. Что тут экстра-класса?

— Вы ничего не поняли. Салака перед тем, как попасть моржу в пасть, делает тройное сальто. Тройное! Смотрите, я повторяю. Ап!

— Ах вот оно что. Простите, обсчитался. Тройное. Это другой разговор. Браво!

Браво! А как же… простите, я в цирке не был, как вы добились?.. Ведь салака согласилась крутить это дело, отправляясь, как говорится, в последний путь?

Грубо говоря, как вы добились такого щемящего зрелища?

— Лаской! Исключительно лаской. — Дрессировщик погладил бочку с салакой, и та вздрогнула.

— Неужели в природе существуют такие ласки, чтобы в ответ в пасть прыгали?..

— Конечно. Но знали бы вы, чего мне это стоило! Глупее салаки, пожалуй, только килька. Лишь на четырехсотом килограмме до нее дошло, что надо делать именно тройное сальто.

— Понял… Ну а как вы моржа заставили?.. Морж — тюфяк полный, он запросто может обсчитаться и с голодухи после одного сальто проглотит. Какой же лаской надо?..

— Да самой обыкновенной человеческой лаской. Уверяю вас, моржи, как люди, все понимают. До трех считает как миленький. А сейчас он и сам у меня делает тройное сальто.

— Морж? Тройное сальто? Бедняга. Неужели есть такая ласка?..

— Есть. Смотрите. Жоржик! Приготовились! Делаем дяде тройное сальто или… Ты понял? Раз, два, три! Але-оп!..

Морж сделал тройное сальто и прыгнул в пасть дрессировщика.

Соучастник

С деньгами получалась вечная путаница. У одного они есть, а ему плохо, у остальных ничего нет — им хорошо!

И решили все оценивать по-другому. По времени. Каждая вещь теперь стоила столько, сколько человек над ней работал.

Скажем, один целый год пишет роман. Другой за полчаса делает отличную табуретку, а за год, соответственно, пятнадцать тысяч отличных табуреток.

Третий за полгода строит дом, а за год — два дома. Значит, тот, кто писал роман в течение года, имел право обменять его на один дом плюс семь с половиной тысяч табуреток. Или же на пятнадцать тысяч табуреток, но тогда дом ему, естественно, уже не полагается. И все довольны, потому что все по-честному. И тут приходит один человек и говорит:

— Мне, пожалуйста, полромана, получше который, дом, машину, четыре табуретки, ложку и вилку.

— Простите, а вы сами что сделали за этот год?

— Ничего.

— Тогда простите…

— Нет, это вы простите! Я целый год честно ничего не делал, так? Значит, целый год я ни во что не вмешивался. А начни я что-нибудь делать, ничего бы толком не сделал сам и другим не дал. Можете поверить, я себя хорошо знаю. И во имя нашего общего дела я себя целый год сдерживал. Поэтому считаю, что в каждую вещь вложена частица моего безделья. Так что заверните все, что я просил, а я за это создам вам нормальные условия для работы. Дам честное слово порядочного человека, что по-прежнему ничего делать не буду.

И он оказался порядочным человеком.

Сколько прекрасного создано на земле благодаря таким людям!

Десятка

Как вам не стыдно?! Эх, вы! Да чтобы я стал унижаться из-за вашей премии?

Пропади она пропадом! Не хотите давать и не надо! Не хотите?.. Не надо!

Позориться из-за каких-то двадцати тысяч?! Смешно! Не двадцать? А сколько? Десять?! Тем более! Знал бы раньше, что не двадцать, а десять — только бы вы меня и видели! Из-за десятки торгуемся! Как вам не стыдно! Да я бы на вашем месте со стыда сгорел! Ладно, можете не давать! Слышите? Можете не давать! Можете?! Прекрасно. Я ухожу! Поворачиваюсь, хлопаю дверью, звенят стекла — все!!! Я ушел! Пока! Оставьте себе эту несчастную десятку, подавитесь вы ею! Да, да, подавитесь! Все, я ушел, не могу здесь больше оставаться!

Противно! Значит, не дадите? Я вас правильно понял? Не надо! Не на-до! Думали, я душу продам за десять тысяч?! За десять!!! Никогда! Я был о вас лучшего мнения, вы похожи на порядочного человека. Были похожи. Да не надо мне ваших денег! То есть моих денег! Дайте — и я швырну их вам в лицо! Дайте, дайте — увидите! Дадите? Нет?! Уперлись, как баран, да?! Ладно. Знаете, как поступают приличные люди? Смотрите на меня. Слушайте, что я говорю. Отдайте их Петину, скажите, что от меня, пусть на них лекарство купит! Отдайте, отдайте, вы же ему всегда даете, он талант, его стимулировать надо, а я что?! Винтик, гаечка, шайбочка!

Ну ладно, заболтался я с вами. На чем мы остановились? Чего я сюда пришел.

Зачем вы меня вызывали? Не вызывали? Ах да! Премия! Ну что, отдадите? Нет?!

Из-за десятульки крохотной вы отняли у меня столько драгоценного времени?! Да за это время, знаете, сколько бы мог заработать и потом швырнуть вам в лицо?!

Все! Хватит! Достоинство и честь мне гораздо дороже! Хотя, что я вам говорю, разве вы знаете, что это такое! Тридцать!!! Вот вы сколько должны были дать! Но я вам слова не сказал — вы обратили внимание?! Ни слова! Не так воспитан, простите! Повернусь, хлопну дверью и уйду! Вы дождетесь! Надо быть выше этого!

Десять тысяч?! О чем мы говорим! Вдумайтесь в эту мелкую цифру! Мы же интеллигентные люди! По крайней мере, я! Дайте вы их мне, не унижайтесь! Ну!

Плюньте на все и дайте! Ну?! Где расписаться? Тут? Пожалуйста. Давайте их сюда.

Правильно. Десять. Да не бойтесь, не стану швырять их вам в лицо. Не так воспитан!

Эстетика

— Журавль, а журавль, скажи, почему, когда вы летите по небу, люди улыбаются, говорят: «Журавлиная стая летит!» А когда идем мы, коровы, воротят носы, ворчат: «Стадо коровье прется!» В чем разница?

Журавль гордо задрал голову и сказал:

— Мы как-никак журавли. А вы коровы. Извини.

Буренка замотала головой:

— Но как же так? Мы даем людям молоко, мясо, шкуру — последнее отдаем! А вы?

Что даете народному хозяйству?

— Ну не знаю, — обиделся журавль. — Зато летим красиво. Журавлиным клином. А вы бредете как попало, стадом. Неэстетично.

Буренка задумалась: «А ведь журавль прав. Нам бы клином, по-журавлиному. И люди скажут: „Вон коровья стайка прошла!“»

На следующий день коровы возвращались домой, построившись несколько странно.

Впереди бежала Буренка. Она то и дело оглядывалась назад и мычала, чтобы коровы подравнялись, держали линию. Пропуская коров, люди прижимались к заборам, ругались:

— Совсем очумела скотина. Всю улицу заняли!

Коровы прошли. Остались на земле коровьи лепешки.

Кто-то сказал:

— Смотрите! Смотрите! Лепешки-то как легли! Прямо журавлиный клин получился!

Услышав последние слова, Буренка радостно замычала:

— Вот что значит эстетика. Выходит, и мы можем!

Почин

Этим прогрессивным методом живем, считай, года три есть. Тогда еще почин родился: «Из родного колхозу ни шагу!», потому что мост через пропасть рухнулся, а другой связи с большой землей пока нет. Ну, молодежь и решила единодушно остаться тут.

А в ту весну позапрошлую, когда еще мост над пропастью болтался, к нам в деревню прибыл свекор Кольки Урляева, зоотехника рыжего. Добирался свекор прямиком из Улан-Удэ через Москву — столицу. Познакомился свекор в поезде с мужиком. Всю дорогу выпивали, чтобы курить меньше, а то женщина с ребеночком в купе ехала. В Москве очутились у друга того мужика. Обратно выпили. Свекор помнил одно только: туалет, как выйдешь, направо, стакан, как войдешь, налево, да по телевизору еще программу «Времечко» показывали. Свекор в туалет вышел, а вернулся, глядит: в телевизоре голые мужики с бабами братаются, куда попало целуются, и, главное, при свечах! Тут свекор вырубился. А спустя спросил у хозяина, что ему померещилось? Тот говорит, будто какой-то «группенсекс».