Ларри Макмертри - Ласковые имена

• Название: Ласковые имена
• Автор: Ларри Макмертри
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-245-2

Роман повествует о сложных, интересных и забавных отношениях между матерью и дочерью. Аврора Гринуэй, «веселая вдова», все свои полвека с лишним занималась единственным, захватывающим и увлекательным делом: привлечением на свою орбиту возможно большего числа поклонников. Ее бурные и краткие, либо, напротив, долгие и глубокие романы служили своеобразным укором ее дочери Эмме.

---

Но Флэп его так и не принял. По правде говоря, он боялся Дженис больше, чем Эммы. Она была способна на истерики, чего не было у Эммы, а он ошибочно принимал ее истерики за убеждение. Когда она кричала, что убьет себя или его, если он перестанет с ней встречаться, Флэп ей верил, впрочем, у него никогда не было намерения отказаться от этих встреч. Дженис это достаточно хорошо знала, но ей нравилось устраивать сцены. Она не была влюблена во Флэпа и не очень желала, чтобы он оставил свою жену, но ей требовалось соблюсти весь ритуал страсти, и поэтому она находила сцены необходимыми. Со временем их страсть стала зависеть от ее приступов.

В отличие от нее Эмма отступилась. Она ожидала, что муж оставит ее; через несколько месяцев даже стала надеяться на это. В этом случае, по крайней мере, будет больше места в гардеробной. Но потом она поняла, что Флэп не уйдет до тех пор, пока она или Дженис не вынудит его к этому. Он был очень любезен и не раскачивал лодку. Тогда Эмма махнула рукой. Она допускала его в дом к детям. Он не хотел ее, но это не проблема. Она и прежде обычно засыпала на кушетке после просмотра поздних телепрограмм. Сцен она не устраивала, ибо от них очень расстраивалась. Да к тому же не находилось повода для ссор. То, что когда-то было браком, больше не существовало. И то, что двое людей были связаны друг с другом длительное время, мало что значило.

Она знала, что, вероятно, следовало заставить его уйти, но он был таким инертным, так привязан к детям, так зависел от своих привычек, что совершение этого шага потребовало бы громадных усилий и ярости. Она устала обманываться еще в Де-Мойне. Поведение Флэпа казалось малодушным, но таков он был на самом деле. От него она уже больше ничего не ожидала, а втягивать себя в это она не хотела.

Она полностью отошла от всякой университетской жизни: отвечала отказом на все приглашения, уклонялась от всех приемов, отвергла всех факультетских жен. Поскольку Флэп заведовал кафедрой, а она была его женой, он оказывался в затруднительном положении, но Эмме было все равно. Когда в университет приезжали лекторы, она не ходила их слушать, если устраивались чаепития, она не посещала их.

– Играй в эти игры со своей любовницей, – говорила она. – Твои колени ощутят приятное возбуждение. Одному Богу ведомо, как я там нужна. Я надеюсь, что никогда в жизни больше не увижу чертова цыпленка с макаронами.

– При чем тут это? – хотел знать Флэп.

– При чем? Но это же главный продукт вашей светской жизни. Ты забыл? Это дешевое вино, дешевые ткани, старомодная мебель, скучный разговор, скучные люди, душная одежда да еще цыпленок с макаронами.

– Что ты говоришь? – спросил он.

– Что двенадцать лет быть факультетской женой мне достаточно. Дальше тебе придется лидировать без меня.

В таком расположении духа она совершила большую ошибку. У Флэпа был коллега, который, казалось, ненавидел ученых не меньше нее. Его звали Хью, он был моложав, не старше сорока лет, циничен, любил Джойса. Он недавно развелся, и Флэп время от времени приглашал его к себе. Он любил выпить и поговорить о кино, а Эмма вдруг обнаружила, что и она тоже любит выпить и поболтать о кино. У него был едкий ум, и его убийственные замечания о коллегах ученых и университетской жизни звучали весело. Когда приходил Хью, Эмма могла вдоволь насмеяться, и тогда у нее исчезало то, что терзало ее душу. И она испытывала огромное облегчение. Голубые глаза Хью холодно блестели, а нижняя губа кривилась. Однажды он явился, когда Милэни спала, – он сам был отцом и хорошо представлял себе режим дня, – и соблазнил Эмму на кроватке Тедди. Эмма подозревала, что это должно было произойти, но была не готова к последствиям. Хью хладнокровно сообщил ей, что она его не удовлетворила.

Эмма была поражена.

– Совсем? – спросила она.

– Да. Мне кажется, ты забыла, как трахаться. – Он сказал это приятным голосом, зашнуровывая свои теннисные туфли. – Давай попьем чая, – спокойно прибавил он.

Вместо того, чтобы выкинуть его из дома, Эмма прониклась к нему интересом. Она приняла его критику близко к сердцу. В конце концов, сколько времени прошло с тех пор, как она обращала на секс серьезное внимание? Флэп был к ней равнодушен много лет, а Сэм Бернс был слишком влюблен, и ему не требовалось особых тонкостей. Кроме того, она давно привыкла сдерживать как свои надежды, так и физические ощущения, от этого зависела ее домашняя жизнь.

Однако критика поразила ее и очень взволновала.

– Не беспокойся, – мило заметил Хью. – У тебя все на месте. Этому можно научиться.

Учеба происходила в его доме, расположенном всего через три квартала от ее дома, и на прогулках, маршруты которых выбирались очень разумно. Его жена сбежала на восток. Со временем, весьма скоро, Эмма поняла, почему. Холодный блеск в глазах Хью не исчезал. Эмме хотелось уйти, едва она входила, но некоторое время она чувствовала себя привязанной. Вскоре она поняла, что презрение Хью к университету было лишь позой. Он был там совершенно на месте. Подлинным предметом исследований у него был секс, а университет представлял для этого обширные возможности. Его спальня была разновидностью классной комнаты. Он тренировал Эмму разборчиво, как балерину. Некоторое время она воздавала ему должное: признавая свою неопытность, она сделалась его прилежной ученицей. Потом благодарность прошла, она ощутила, что ее подавляют. Его оргазмы были подобны сильным ударам. Хью часто звонили какие-то люди, с которыми он разговаривал грубо. Он не хотел, чтобы Эмма слушала его разговоры, и не любил, когда она у него задерживалась дольше определенного часа. Она начала испытывать стыд. Понимая, что надо быть мазохисткой, чтобы иметь связь с человеком, не испытывавшим к ней привязанности, она все же продолжала с ним встречаться. Позднее ей стало казаться, что ее чувство – это, скорее, форма ненависти, а не форма любви. Хью превращал удовольствие в унижение. Она не понимала, как ему это удается, и не знала, как от него уйти.

Она осторожно попыталась поговорить об этом с матерью.

– Ах, Эмма, – сказала Аврора, – как я жалею, что ты вышла замуж за Томаса. Он тебе не пара. Конечно, мои любовники были далеко не гении, но все они, во всяком случае, желали мне добра. Кто этот мужчина?

– Просто человек. Преподаватель.

– Ты знаешь, тебе надо растить детей. Как хочешь, избавляйся от этого. Когда дела по-настоящему плохи, лучше они не станут. Единственный способ что-либо прекратить – сделать это немедленно. Если ты решила покончить с чем-то в следующем месяце, это значит, что ты не решила ничего. Почему бы тебе не приехать с детьми сюда?

– Мама, у мальчиков школа, я пока не могу приезжать.

Аврора сдержалась, но с трудом.

– Эмма, ты неуравновешенная. Ты всегда была склонна к саморазрушению. Мне кажется, тебе из этого не выбраться. Может быть, мне стоит приехать к тебе?

– Зачем? Чтобы сказать этому человеку, чтобы он перестал со мной встречаться?

– Я вполне могу сказать ему и это.

Эмма поняла, что мать способна так поступить.

– Нет уж, оставайся дома. Я справлюсь.

Эмма действительно избавилась от своей связи, но на это ушло еще три месяца. Она разрушила ее, когда достигла его уровня сексуальности и стала использовать его же козыри. Он не был заинтересован в партнерше равной ему; когда в голове у Эммы прояснилось и к ней вернулась ее уверенность в себе, она стала ощущать все меньше желание доставлять ему удовольствие. Он стал относиться к ней все злобнее, все пренебрежительнее. Хью поддерживал себя в отличной форме, у него было полно витаминов и всякой здоровой еды, и он презирал Эмму за то, что у нее этого не было. Вначале он выбрал самую простую мишень для своей критики – фигуру Эммы. Он стал ей напоминать, что зад у нее слишком большой, а грудь слишком маленькая, а бедра чересчур вялые. Эмма просто пожала плечами.

– В отличие от тебя я не склонна к нарциссизму, – сказала она. – Даже если бы я стала делать упражнения по десять часов в день, моя фигура осталась бы к этому безразлична.

Зная, что он старается унижать ее, она спокойно и с облегчением предоставила ему действовать. Она понимала, что он собирается как-нибудь ее обидеть – и была начеку. В его глазах она видела готовность оставить на ней шрам. Однажды, когда они одевались, она сказала что-то про детей.

– Боже, какие у тебя безобразные отпрыски, – заметил Хью.

Эмма наклонилась, как раз у нее под рукой лежала его большая теннисная туфля. Она размахнулась и изо всех сил ударила ею Хью по лицу. Она разбила ему нос, и кровь сразу же потекла по его бороде, закапала на грудь. Потом она отбросила туфлю. Хью не мог поверить, что она способна на такое.

– Ты, сумасшедшая язва, ты разбила мне нос. Что тебе нужно?

Эмма ничего не ответила.

– Ты разбила мне нос, – повторил он. Кровь капала на пол. – Мне преподавать сегодня вечером. Что, по-твоему, могут подумать люди?