Виктор Поповичев - Транс

• Название: Транс
• Автор: Виктор Поповичев
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1992
• ISBN: 5-289-01292-5

«Транс» – первая книга сосновоборского писателя.

Главный герой романа с помощью деревенской ведьмы проникает в «параллельный» мир, населенный лешими, русалками, кобольдами, демонами, троллями… Все бы хорошо, но в этом мире есть город мерцев, где царствует таинственный Черный, экспериментирующий над человеческой кровью…

---

– Скрылась. А в милиции уже занимаются Дятлом и Стоценко… Может быть, это она туда позвонила и чего-то наговорила. Милка – в бегах. Опять же, кто она на самом деле? Ведь не покойница же!

Еремеев не знал о мерчанке, похожей на Милку. Неужели здесь есть какая-то связь? «Чушь», – подумал я, но в глубине души засомневался. Всякое может быть.

– Наше начальство решило не трогать тебя недели две. – Еремеев отвернулся к окошку. – Доктора осматривали тебя, кровь из вены брали – полный порядок, нормальный здоровый сон… Да, тут вчера еще новость: на книжных рынках в столице автографы появились, похожие на те, что из архива бабы Ани… В драку идут. А наши ученые жалобы строчат во все инстанции: «…бесценные сокровища уплывают к спекулянтам». Милка, видать, не все тебе отдала, а припрятала кое-какие бумаги и драпанула с ними, чтоб выгодно продать и разбогатеть. Шустрая оказалась покойница… Стоценко нервы лечит. Как узнал про Вострецову, так сам добровольно в больницу лег, в психушку… Дятел квартиру обменял – на Киев. Я с Дятлом долго разговаривал после твоего отъезда. Выдумал он историю с покойником. Оказывается, он бабушкин сундучок с письмами хотел притырить. Так вот, когда шел Дятел с сундучком, около кладбища встретил двух лилипутов – мужичок и женщина – и остановился. Кинул сундучок в кусты и обратился к ним: как пройти туда-то? Лилипуты плечами пожали и дальше пошли, а я, говорит, вернулся за сундучком. Шарю, говорит, руками в кустах. Что-то живое почувствовал и с когтем. Спичку зажег – куриная нога. Но огромная, в чешуе вся – этот самый сундучок за ручку держит. Голову, говорит, поднял – лилипуты передо мной. Стоят и беззвучно хохочут. Испугался Дятел за свой рассудок… Скажу тебе честно: темнит «Посох». Слухи ходят, что в старухиных бумагах нашли такое, чем можно заинтересовать военных. Уже штат набирают для секретной лаборатории. Мне шеф предлагал должность. Правда, намеками, намеками. Думаешь, почему они с милицией сговорились?.. С твоей головы снимки делали – проводами опутали, иголок навтыкали, дюжину приборов подключили. Вывод: твой мозг бодрствует!.. Да, Поляков… И не рядовой милиционер храпит вон там, – он указал на окно, – в сарае, а майор, да не простой. Я и сам запутался: шеф ли меня дурачит, или я тебя… с подачи шефа. Шутка сказать, какие деньжищи положила на мой счет в банке фирма. А за что? За то, что от тебя не отхожу? Или аванс за новую должность? Да и какую должность может получить старатель в секретном отделе? Я – старатель. Правда, слесарить могу.

– Значит, говоришь, военные заинтересовались? – Я подмигнул Еремееву. – Оно и понятно… Целую армию можно за несколько минут перекинуть в любую точку планеты.

Не верил я Еремееву. Что-то уж очень он болтлив стал. Нагородил о милиции, военных. Если все так, то меня должны ждать с распростертыми объятиями. Но почему он назвал болячки на моих ногах стигматами? Повторил слова доктора, осматривавшего меня?

– Ты обещал молчать о нашем разговоре, – напомнил Еремеев. – Голову снимут, если узнают, что я тебе про военных проболтался.

– Заметано. И что ты предлагаешь делать сейчас?

– Звонить. – Он кивнул на телефонный аппарат. Глянул в окошко и придвинул ко мне стакан: – Глотни – тамус.

Что он все в окошко поглядывает? Неужели не верит в силу травы, которую, наверное, сыплет милиционеру – или кто там спит в сарае – в чай для крепости сна, подумал я, глядя на вздрагивающие руки старателя.

– Подождем утра, – сказал я, потягиваясь. – Согласись, надо обдумать свое положение, чтоб не продешевить. Если тебе, как ты говоришь, «деньжищи», то мне-то…

– Это можно, – согласился он, глянув в окошко.

«Ай да Милка!» – подумал я. Слямзила часть ценных бумаг и деру дала. Хотелось бы ей в глаза сейчас глянуть… А не посоветоваться ли мне с Яковом? Может, подскажет, как избавиться от заинтересовавшихся военных. Мир Якова должен остаться чистым и свободным от фабрик и всякого рода оружия… Трра-та-та-трат… Нет, не то. Как же звучат кастаньеты?.. Я забыл. Забыл! Неужели мне никогда больше не попасть в мир лесного человека?!

– Еремеев, – позвал я, открыв глаза.

Он глянул на меня вопросительно, готовый исполнить любое мое желание.

– В горнице было много всяких трав. Раньше совсем не ощущался запах плесени.

– Доктор велел все выкинуть.

– Дурак твой доктор, – проворчал я и вновь закрыл глаза.

О пуговице, подаренной мне. Яковом, вспомнил лишь тогда, когда услышал голоса подходивших к дому людей.

«Значит, так, – сказал я мысленно, – зажимаю диск-пуговицу в кулак…» Камни завитушки приятно холодили ладонь. Сама завитушка похожа на клубок змей… Но ничего не произошло. «Глупец ты, Поляков», – подумал я, продолжая сжимать пуговицу.

– Кто тебе сказал, что на коленях стигматы? – спросил я, прислушиваясь. Дверь в горницу оставалась открытой. Где же люди, голоса которых я слышал? – Все это ложь. Я не Франциск Ассизский!

Я не договорил: открыв глаза, увидел небо над головой. Каменная ладонь. Я лежал на каменной ладони!

– Чего разлегся? – услышал я голос гнома. – Пива хочешь?

– С удовольствием бы, но мне надо к Якову, – сказал я, увидев гнома с хворостиной. – Торопиться мне надо. – И, щурясь от яркого солнца, обернулся белым ангелом.

– Не спеши. И перья сними. Сейчас прилетит. Махишасура и отнесет тебя куда надо, – сказал гном. – Перья, говорю, скинь и сделайся оборванцем – в городе тебя ждут… Рисунок-то, а? – Он стегнул прутиком у моих ног.

И верно: на каменной ладони, в самом ее центре, высечена такая же завитушка, что и на пуговице. Я даже сравнил – точно, только масштаб другой.

– Умели раньше делать, – вздохнул гном. – Унтамо знатный мастер, он сотворил пуговку и ладонь из скалы. А рисунок – Туликки. Знаешь такую мастерицу? – спросил он, сердито поведя бровями… – Вот именно. Разводишь руками… Ты пуговку в карман спрячь. Мало их осталось… Может, пивка принести? А то я быстро… Скучно одному. Лет пятьдесят назад нас в каждом доме вспоминали, а теперь уткнутся в телевизор, и хоть трава не расти… Два дня тому спрятался в капусте, в борозде, и спрашиваю ребятенка: «А ты знаешь, кто такой Кауппи?» Молчит, головой крутит по сторонам. «Лыжи, – говорит, – такие есть». Вот и все, что он знает сейчас. И невдомек ему, ежели б не Кауппи – не знали бы люди о лыжах. Не обидно нам?.. Правда, и сами виноваты: раньше играли с детьми, сказки им по ночам рассказывали… На днях женщина увидела меня и чуть кипятком не обварила. Вздумалось мне под окошком песню запеть. Старая песня, руна, про Марьятту, родившую сына от ягоды. Не успел и двух десятков стихов пропеть – кипяток на голову. Хорошо, шляпа спасла. – Гном вздохнул, приложил к бровям ладонь козырьком: – Махишасура летит.

Сильный поток воздуха столкнул гнома с каменного пальца. Смешно болтая ногами, он шмякнулся в кусты.

– Осторожнее надо, перепонка гусиная! – крикнул гном, поднявшись на ноги и очищая шляпу от налипших колючек. – Змей Горыныч!

Яков и Пельдоиви все так же располагались у костра. Мне думается, они так и не сдвинулись с места с тех пор, как я видел их в последний раз.

– Хорошо, что ты вернулся, – сказал Яков, кинув в костер сухой прутик.

– Мерчанка очень похожа на Вострецову, – сказал я. – Почему так получается?

– Кое-что благодаря тебе теперь понимаем. – Яков тронул ладонью бороду, вытащил из нее желтую травинку и сунул ее под шляпу. – Мерцы – это самоубийцы. Но не простые, а совершившие непредставимо злые преступления… Пельдоиви подслушал много разговоров Черного с кем-то из своих соотечественников. Сейчас информация обрабатывается. Немного подожди – и пойдешь к Хогерту вооруженным. Ему, наверно, можно довериться. Без его помощи тебе не попасть в Башню, где прячется Черный. Пельдоиви еще не закончил расшифровывать сигналы; отдохни пока… Думал, ты не вернешься к нам. – Яков взирал на дыры в моих брюках. – Колени у тебя ободраны. В городе можешь погибнуть, если забудешь о пуговице. Малейшая опасность – сразу зажимай пуговицу в кулаке. И не оставляй ее нигде. В городе у тебя есть надежный друг – Ники.

– Карлик? – удивился я. – Никогда бы не подумал!

– Мы и Хогерту приготовили подарок.

– Значит, нам предстоит штурмовать Башню. Разберемся, как говорил один поэт. Ты, Яков, только честно: почему такой неприветливый? Помню, как мы у костра на холме много разговаривали… Стешу помню – голос красивый. И Махишасура как язык проглотил.

– Обиделся? – Яков выдавил на лице подобие улыбки. – Не серчай. Перед тобой сейчас не совсем, скажем, Яков, а тот, кто представляет лесных людей и их мозг, Махишасура – сонмище демонов, а Пельдоиви – и демоны, и тролли, и вообще все, кто умеет управлять мыслью в нашем мире. Можешь ли ты одновременно разговаривать с сонмищем демонов?.. А Черный один. Вряд ли ему удастся тягаться с целой планетой.

Глаз тролля вспыхнул голубым огнем. На его поверхности появилось изображение карлика Ники. Он стоял на залитой солнцем лесной поляне и длиннющими руками гладил ветви ягодного куста. Движения были ласковыми, нежными, словно не куст перед ним, а живое существо… Карлик вдруг насторожился, в глазах ужас. И он… Он стал подпрыгивать… Глаз тролля вновь вспыхнул и погас.