Сергей Валяев - Скорпион

• Название: Скорпион
• Автор: Сергей Валяев
• Издательство: АСТ, Гелиос
• Жанр: Детектив
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-03412-8

Роман самого экстремистского писателя постсоветской литературы Сергея Валяева рассказывает о бывшем сотруднике КГБ СССР, который в новых условиях и практически в одиночку продолжает нелегкий бой с теми, кто подлежит немедленному и безусловному уничтожению. Рожденный под знаком Скорпиона, бывший сотрудник КГБ СССР представляет собой взрывоопасную `гремучую смесь` для тех, кто считает себя нынешними хозяевами жизни.

---

Вчера мне удалось забить сваи в основание настоящего Дела голубых и теперь можно было возводить кирпичное здание.

И не ошибся: тот, кто подал первый кирпич, оказался Гостюшин. Вернее от его имени потревожили по домашнему телефону нашу маленькую компанию, сидящую на кухоньке за утреннем чаем с блинами.

— Да-да, я записываю адрес, — говорила Марина по телефону, а я уже находился в коридоре и натягивал куртку.

Моему примеру последовала и девушка после того, как поблагодарила неизвестного информатора за услугу.

— Я не понял? — удивился. — Ты куда это собираешься, красавица моя?

— Я с тобой, — отвечала. — И должна тебе сказать…

— Марина, — прервал её, — и не думай.

— Послушай меня.

— Нет, — рвал замок. — Какой там адрес? И как эта дверь-брень открывается?

И что же? Ровным счетом ничего — Марина предупредила, что адрес я не получу, а металлическая дверь запирается изнутри и я могу не беспокоиться. И ушла на кухню продолжать пить чай с блинами.

О, женщины! Если бы вас не было в природе, как бы скучно и пресно жилось бы всему человечеству. Я заскрипел резцами, однако взял себя в руки и заглянул на кухоньку, щерясь, как гюрза, на хвост которой наступил неосторожный голоногий путник в пустыне Сахара.

— Мариночка, прости, ты меня не так поняла, — повинился. — Дело чрезвычайной серьезности и тебе лучше…

— Я сама знаю, что мне лучше, — отрезала.

— Батюшки, как ты с человеком разговариваешь, — невпопад заволновалась Василиса Павлиновна.

— Бабушка!..

Не знаю, чем бы этот утренний бедлам закончился, да засигналил мой сотовый телефон — пришла информация от секретного сотрудника Х. Пока я принимал её в коридоре и вникал в суть, страсти на кухоньке малость поостыли.

— Ладно, я прощаю на первый раз, — мило улыбнулась Марина. — При условии, что ты меня выслушаешь до конца.

— Готов, — щелкнул каблуками, — слушать.

— И на улице, — открывала дверь. — А лучше в автомобиле.

— А где эта Дина Штайн? — вспомнил о чужеземке. — Надеюсь, её не надо с собой возить?

— Она сама себя отвезет.

— Слава Богу, хоть здесь повезло! — И сдался, разве можно в чем-то переубедить женщину, тем более осваивающую древнейшую профессию — это я про журналистику.

Когда джип выезжал со двора жилого дома, моя спутница наконец сказала то, что она пыталась сказать:

— А наш Николя Маков того…

— Чего того?

Мог и не переспрашивать — ситуация развивалась по банальному стандарту. Можно было предположить, что именно так она будет и раскручиваться: провокатора ликвидируют после выполнения частного поручения. Чаще всего это происходит, когда возникает угроза общему делу. Следовательно, мы на верном пути. «Мы» — поймал себя на этом местоимение и покосился на спутницу, одетую в походно-джинсовый костюмчик на все случаи жизни. Чувствовала себя она превосходно: чистое лицо, такой же взгляд, и такие же помыслы? Не собирается ли царапать репортаж с места событий, насторожился я. И задал закономерный вопрос по этому поводу. Девушка рассмеялась: а почему бы и нет? Все что угодно, только не это, взмолился я. Почему, милый? Я ответил, что для полного счастья меня нужно щелкнуть и поместить фото на первой газетной полосе в качестве бойца невидимого фронта, с которого надо брать пример.

— А что, вы фотогеничны, Александр, — смеялась девушка и казалось, что мы катим не на место происшествия, где нас поджидает холодный синюшный труп, но в подмосковные синие леса на пикничок.

Что там говорить, общество скоренько пообвыкло к повальной криминализации. Такое впечатление, что повсюду идет необъявленная война. В начале боевых действий публика реагировала остро и болезненно. Когда в мусорном подъезде пристрелили ТВ-шоумена, посчитавшего, что он находится под защитой всеобщей любви и популярности, то страна погрузилась в искренний и глубокий траур. Тогда никто не понял, что началась эпоха кровавого передела — эпоха кровавого передела на всех уровнях.

Если раньше утверждали, что от сумы и тюрьмы не зарекайся, то нынче у нас можно не только посадить любого — любого можно уничтожить. Заградительные отряды, как от имени государства, так и от имени мафиозных структур, работают отменно и не покладая рук.

Почему народец привык к убойным сообщениям, слушая их сейчас вполуха и хлебая кислые щи? Причина в одном — срабатывает защитный механизм психики. Человек не в состоянии испытывать постоянное давление внешнего мира, в противном случае можно просто спятить от страха за собственную шкуру. Я знал очень крупных и крутых, выразимся по-современному, бизнесменов, владеющих несметными богатствами нашего азиатского плодородного края, нажитых, разумеется, неправедным трудом. Они ходили хозяевами жизни, охраняемые бесчисленными командами головорезов и новыми государственными законами, разрешающим подозрительную коммерцию. И что же? Когда приходит верная информация, что на него, собственника всего мира, сделан заказ, то есть открыт сезон охоты, то он превращается в мешок с отходами. Правда, сначала человек самонадеянно пытается оказать сопротивление, используя на всю мощь связи и капитал, однако после того, как его бронированный автомобиль обстреливается базуками, бежит из любимой азиатчины на необитаемый, в Бермудском треугольнике смерти, островок, какой успел прикупить по случаю, и возводит вокруг него бетонный укрепрайон Мажино в напрасной надежде сохранить свою бесценную пятикопеечную жизнь. И в конце концов не выдерживает психологического прессинга: и заканчивает свой земной путь или в дурдоме, или в ореховом гробу. Что одно и тоже, по-моему. А все почему? Нарушил правила великого жора и, посчитав себя вселенской мессией, не стал иметь дело с державно-мафиозной властью, утверждающей через своего представителя г-на Лифчика, что делиться надо.

Словом, публика привыкла к громким убийствам, так похожим на развлекательные истерические шоу-представления отечественного ТВ. И с нетерпением ждет чего-то новенького и необыкновенного от криминального мира. Не поэтому ли со мной начинающая журналисточка, которой не дают спокойно спать чужие лавры?

— Нет, — ответила Марина на этот вопрос и призналась, что хочет помочь папе в меру своих возможностей. — Он мне как настоящий отец. И я знаю, что у него неприятности. Я его предупреждала, что Маков человек непорядочный.

— Почему так считала?

— Не знаю. Какой-то он хитрый, манерный.

Конечно же, она не знала или делала вид, что не знает о нестандартной сексуальной ориентации господина Фиалко. Я не спешил ставить её в известность. Зачем? В этом не было никакой необходимости.

Перевалив через чугунный мост, джип покатил по старому промышленному району: дома стояли в копоти и пыли, люди под свинцовым светом нового дня напоминали несовершенных биологических роботов, в сыром воздухе растекалась удушающая безнадега.

Дом, куда нас затащила судьба, стоял почти на железнодорожной насыпи и ход очередного состава или скоротечной электрически сопровождался чувствительной вибрацией всего здания. И тем не менее люди в таких пограничных условиях жили и, видимо, размножались, если судить по прогуливающим с колясками молодым мамам.

— Никогда не буду рожать здесь, — грустно призналась Марина.

Я вздохнул: если и она уедет из страны с моим возможным в перспективе ребеночком, тогда спрашивается на хрена вся эта маета?

Под домом, рядом с железной веткой, наблюдалась привычная для моего глаза производственная суета оперативного-розыскного подразделения МВД. В мокром кустарнике, отгороженном специальной полосатой ленточкой, ходили люди в форме и в гражданском. Поисковая овчарка скалилась, выбросив из пасти розоватый обмылок языка. Зеваки задирали головы наверх: там, на шестом этаже зияла рваная рана окна.

— Полеты наяву, — резюмировал, выбираясь из джипа. — Посиди-ка, в машине.

— Нет, я с тобой, — решительно заявила Марина. — Ехала-ехала, чтобы сидеть?

— Пожалуйста, — и предупредил. — Только после не жаловаться.

Тому, кто несколько секунд птахой парил над землей, повезло: в кустах хранились арматурные плиты, частично битые и ощетинившиеся металлическими прутьями. Именно на эти прутья несчастный и пал, удачно нашпиговав себя. Удачно — поскольку смерть была мгновенной. Не буду оригинальным, труп напоминал мне тряпичную куклу, кинутую ребенком из-за ненадобности. Только мертвая кровь на бетоне и лопнувшая надвое голова с вывалившейся мозговой кашицей… И на этом мне пришлось отвлечься: моя спутница сделала несколько шагов в сторону и перегнулась пополам, чтобы очистить желудок от раннего ленча. К сожалению, я забыл её предупредить о физиологических позывах, могущих возникнуть от такой обыденной картины.

И пока самонадеянная дурочка занималась личными проблемами, я переговорил со следственной группой и уяснил для себя, что полет гражданина Макова случился около шести утра из нехорошей квартиры на шестом этаже. Телефонный сигнал к нам поступил в семь сорок. И что это значит? Предположим, кто-то узнал о наших активных поисках и наведался в гости к Николя, скрывающемуся по причинам понятным. Когда я прослушивал аудикассету с записью голоса шантажиста, то приметил, что фоном проходит посторонний тукающий звук — теперь ясно: это был шум железной дороги. Следовательно, квартира была «засвечена» и о ней знали многие участники нынешней кровавой фиесты.