Борис Синюков - Предистория Земли

• Название: Предистория Земли
• Автор: Борис Синюков
• Жанр: История

---

   Во–вторых, где это Гавриил Попов взял, что «татары» («Орда») приняли мусульманство незадолго до 1380 года? Ведь именно тогда «московские князья отказались от сотрудничества с Ордой». Невский разгромил немцев на льду Чудского озера в 1242 году, имел контакты с представителями Орды в 1238–1240 годах согласно школьной истории. Прибавим 150 лет, выйдет 1390 год. Что, Попов не знает об искони принадлежности «Орды» к мусульманству?

   Перейдем к «успехам долгосрочного курса первых царей на завоевание Сибири». Самое главное в том, что «интеллигенту» вообще не приходит в голову назвать завоевание народов подлым делом. Больше я об этом ничего не скажу. О советских народах, особенно малочисленных, и особенно в Сибири я достаточно сказал в предыдущих разделах. Теперь про «последовательные усилия Алексея Михайловича по мирной постепенной интеграции России и Украины». Может быть, Попов не знает о том, что это именно Алексей Михайлович запустил церковный раскол, утвердил законодательно и окончательно рабство своего собственного народа («Соборное уложение 1649 года»), что именно при нем русские «деревни в милю длиной оказались совершенно пустыми — люди разбежались по лесам», и что именно он является отцом Петра I?

   Специально для Попова приведу цитату из В. Ключевского: «А XVII век — это эпоха народных мятежей в нашей истории. Не говоря о прорывавшихся там и сям вспышках при царе Михаиле, достаточно перечислить мятежи Алексеева времени, чтобы видеть эту силу народного недовольства; в 1648 г. мятежи в Москве, Утюге, Козлове, Сольвычегодске, Томске и других городах; в 1649г. приготовления к новому мятежу закладчиков в Москве, вовремя предупрежденному; в 1650г. бунты в Пскове и в Новгороде; в 1662 г. новый мятеж в Москве из–за медных денег; наконец, в 1670–167 1 гг. огромный мятеж Разина на поволжском юго–востоке, зародившийся среди донского казачества, но получивший чисто социальный характер, когда с ним слилось им же возбужденное движение простонародья против высших классов; в 1668- 1676 гг. возмущение Соловецкого монастыря против новоисправленных церковных книг. В этих мятежах резко вскрылось отношение простого народа к власти, которое тщательно закрашивалось официальным церемониалом и церковным поучением: ни тени не то что благоговения, а и простой вежливости и не только к правительству, но и к самому носителю верховной власти». («Курс русской истории». Соч. в 8 т. М., 1952. Т. 3. С. 239–240).

   Еще одна цитата: «Матросам на кораблях петровских времен жилось очень неважно. Помещались они обыкновенно в трюме среди бочек с водою. Эти бочки часто давали течь; вода, вытекая из них, образовывала, смешиваясь с песчаным балластом, грязь, превращая трюм в какое–то болото. Рогожные кули, в которых хранился провиант, загнивали и распространяли ужасный запах; огромные корабельные крысы, случалось, кидались на людей и часто кусали сонных; провизию составляли дурно пропеченные сухари и солонина, часто уже испорченной доставленная на судно; в случаях долгого плавания эта участь постигала и свежую солонину, сухари покрывались противной зеленой плесенью, становились горькими и затхлыми, портилась и вода в бочках, принимая вид и цвет жидкого кваса, а вкус и запах тухлых яиц; каменный или песчаный балласт, занимая много места, не позволял погрузить достаточно воды и провианта, и при долговременных плаваниях часто случалось, что провизии не хватало, и матросам приходилось довольствоваться уменьшенными порциями. Больных и умерших было поэтому во флоте всегда очень много. Случалось, что всю эскадру охватывала какая–нибудь острая желудочная эпидемия и экипажи приходилось, для освежения кораблей, свозить на берег. Англичанин Поддон, один из лучших адмиралов Петра, относившийся к матросам очень хорошо и человеколюбиво, утверждал, что русский флот вследствие дурного продовольствия, терял людей вдвое более любого иностранного флота. В 1716 г. Девиер писал из Копенгагена так: «Здесь мы нажили такую славу, что в тысячу лет не угаснет. Сенявинской команды (знаменитый адмирал Сенявин) умерло здесь близко 150 человек, и из них много бросали в воду в канал, а ныне уже человек 12, которых принесло к дворам… и я, увидев то, хотя и не из моей команды, однако ж, велел вытаскивать из воды и хоронить, а народ здешний о том жалуется, и министры некоторые мне говорили и хотели послать к королю». В 1717 г. у Поддона рекрутам было доставлено такое продовольствие, что многие заболевали, шли в госпиталь, но и там от худого смотрения и содержания умирали; другой раз, тоже благодаря гнилому продовольствию у него из 500 рекрут осталось в течение одного месяца всего 278, да и те, почитай, померли с голоду… и обретаются в таком бедном состоянии от лишения одежды, что, опасаюся, вскоре помрут. Морские служители и по се число, 11 октября, содержатся на кораблях и ночуют, которым зело студено ныне. «Ваше сиятельство, — писал Поддон Апраксину, — неведомы есть о половине бедностей людских здесь. Боже, помоги им!» […] Но все эти недостатки, злоупотребления, вольные и невольные прорехи, покрывала могучая воля одного человека, которому море было родной стихией, а морская служба — любимое дело. Корабли петровских времен не стояли праздно в портах и выходили в море вместе со льдом, часто прорубаясь в нем, и только окончательное замерзание моря глухой осенью загоняло петровский флот в гавани. Благодаря такой школе, вырабатывались хорошие моряки, и число крушений, например, было сравнительно очень невелико, несмотря на долгие и поздние плавания; победы над шведскими судами при столкновениях свидетельствуют также, что, несмотря на внутренние недостатки и тяжесть существования на кораблях, офицеры и матросы были одушевлены тем делом, которое делали, и делали его так, что адмирал Петр Михайлов (он самый, преобразователь) был ими доволен». (С. Князьков. «Очерки из истории Петра Великого и его времени». М., 1909, с. 138–140).

   А вот что, господин великодержавник Гавриил Попов, пишет знаменитая Е. Спиридонова: «Но не только бесчисленными денежными сборами расплачивалось крестьянство за широкий размах петровских преобразований. Оно платило кровавой ценой десятков и сотен тысяч человеческих жизней, вырываемых из крестьянских семей не только рекрутскими наборами, но и бесконечными мобилизациями на различное строительство. Еще с 90–х годов XVII века царь начал требовать сотни и тысячи крестьян «к строению морских судов», к «струговому делу», к «лесной работе» (заготовка корабельного леса), в «кормщики», в «гребцы на плоты», к постройке дорог, на сооружение фортификационных укреплений и т.д. С начала XVIII века в связи с ведением войны и развертыванием строительства флота, каналов, дорог, крепостей, городов эти требования возрастали. Мобилизация десятков и сотен тысяч крестьян на эти работы обескровливала и разоряла крестьянское хозяйство. Петр требовал проведения больших работ по строительству военных укреплений под Смоленском, Брянском, Москвой, на украинско–польской границе и т.д., куда сгонялись десятки тысяч крестьян. Десятки тысяч крестьян постоянно находились в лесах на заготовке «корабельных припасов», тысячи крестьян занимались их подвозкой к верфям. Тысячи плотников занимались строительной работой. […] Не меньшее количество крестьян отвлекалось от крестьянского хозяйства на постройку каналов и дорог. Еще в 1698 г. было начато строительство канала между Волгой и Доном (коммунисты закончили), недалеко от Царицына. Более 20 тыс. крестьян было согнано из разных областей страны на это строительство. Ну, чем не сталинский Беломорканал?). Начало Северной войны, потребовавшей напряжения всех сил и средств государства, заставило Петра отказаться от продолжения строительства Волго–Донского канала (Как Сталина от БАМа). Работы были заброшены. Колоссальный труд, вложенный крестьянами в земляные работы, пропал даром. После основания Петербурга было приступлено к спешной постройке Вышневолоцкого канала, который должен был соединить Балтийское море с Каспийским через Волгу. На сооружение этого канала было согнано 40 тыс. крестьян. Строительство канала было закончено к 1709г. Началось усовершенствование водных путей к новым балтийским портам. С 1719 г. началось строительство обводного канала вокруг бурного Ладожского озера, законченное уже после смерти Петра. Ряд лет со всего государства собирались и люди и деньги. […] Таким образом, даровой силой десятков тысяч подневольных людей обеспечивалось грандиозное для того времени сооружение необходимых для процветания русского государства каналов. Строители платили за это сооружение своими жизнями. […] Смерть косила людей, унося ежедневно десятки и сотни жизней. Убыль пополнялась новыми нарядами. 100–верстное сооружение Ладожского канала было выстлано костями крепостных людей. (Ау, державник А. Солженицын! Ваш ГУЛАГ — не первая песенка.) Но еще более тяжелым для русского народа оказалось строительство северной столицы — Петербурга, вставшей на страже петровских завоеваний. […] Правительство гнало несметные армии крепостных на строительство Петербурга, пресекая все попытки обреченных жертв избежать своей участи — найти могилу в гнилых болотах воздвигаемой столицы. И, действительно, мало кто из них вернулся в родные места. Каторжный труд, болотистая местность, нездоровый климат, отсутствие даже питьевой воды, голод и болезни убили десятки тысяч крепостных строителей. На фундаменте из костей крепостного народа воздвигался величественный Петербург. Интересно отметить, что петровское правительство полностью отдавало себе отчет в том, что посылка на работы по возведению новой столицы была равносильна каторге. В одном из указов предлагалось добровольно возвратившихся беглых солдат после наказания кнутом ссылать на каторгу, при этом местом каторги прямо назывался Санкт–Петербург». («Экономическая политика и экономические взгляды Петра I». М., 1952. С. 201–205).