Евгений Красницкий - Бешеный Лис

• Название: Бешеный Лис
• Автор: Евгений Красницкий
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9922-0164-2

XII век. Права человека, гуманное обращение с пленными, высший приоритет человеческой жизни… Все умещается в одном месте – ножнах, висящих на поясе победителя. Убей, или убьют тебя. Как выжить в этих условиях тому, чье мировоззрение формировалось во второй половине XX столетия? Принять правила игры и идти по трупам? Не принимать? И быть убитым или стать рабом? Попытаться что-то изменить? Для этого все равно нужна сила. А если тебе еще нет четырнадцати, но жизнь спрашивает с тебя без скидок, как со взрослого, и то с одной, то с другой стороны грозит смерть? Если гибнут друзья, которых ты не смог защитить?

Пока не набрал сил, пока великодушие, оружие сильного, не для тебя, стань хитрым, ловким и беспощадным, стань Бешеным Лисом.

---

– А помнишь, как с черниговскими купцами подрались? – продолжал между тем дед. – Ох и отметелили нас тогда! У меня вот с тех пор зуба и нет…

– А у меня с тех пор к непогоде копчик ноет… – жизнерадостно вторил Федор. – Да-а, а Славке тогда ребро сломали…

– Ага! – подхватил Корней. – А он им в отместку, когда они перед отъездом молебен заказали, попу в кадило навозу подсыпал! Как и исхитрился-то? Вонища была!

– А помнишь, Кирюха, как Славка тебя с Аграфеной ночью из города выводил? Головами ведь рисковали… А! – Федор махнул рукой, опрокинув что-то из посуды. – Молодые были, все нипочем!

– Да… молодые… – Улыбка медленно сползла с дедова лица. – А теперь ни Ярослава, ни Аграфены моей…

Боярин Федор тоже посерьезнел и как-то робко спросил:

– Как же ты теперь, Кирюша? А ну как надумает новый князь туровский Славкиных братьев из Пинска выгонять? Тебе же с сотней идти придется…

– Лучше и не спрашивай, Федя. – Дед покрутил в пальцах моченое яблоко и вдруг сжал его в кулаке так, что сок брызнул в разные стороны. – Я уже за то Бога благодарю, что не пришлось мне два года назад на самого Ярослава сотню вести. Все понимаю… Ляхов и угров Славка на Русь привел, собственный город на щит взять собирался… Но, хочешь – верь, хочешь – не верь, Федя, радуюсь, что изувечили меня до того и в смерти Ярославовой даже малой доли моей вины нет. – Дед помолчал и с ожесточением добавил: – А еще радуюсь, что Аграфена не дожила и смерти брата своего не увидела, сотню ратнинскую на войну с ним не проводила…

В горнице повисла тишина, Мишка сжался за столом, стараясь сделаться маленьким и незаметным.

«Вот она, воинская служба: прикажут – и пойдешь воевать против собственной родни и друга юности. От хорошей жизни увечью не радуются… А дед ведь искренен, если б не ранение, пришлось бы ему вести сотню под Владимир-Волынский. Правда, тогда бы не угробили треть народа на той переправе, но что чувствовал бы и переживал дед… Похоронить жену и идти воевать против ее брата, который, не убоявшись отцовского гнева, помог в свое время сбежать влюбленным. Вот вам, сэр, Ромео и Джульетта „а-ля рюс“.

Боярин Федор, словно откликаясь на Мишкины мысли, подал голос:

– Кирюш, а ведь старший сын Славкин – Вячеслав Ярославич, что в Клёцке сидит… Он же вроде как племянник тебе?

– Эх, Федька! Да была б у меня не сотня задрипанная, а войско настоящее… Повышибал бы я Мономашичей и с Волыни, и из Турова да посадил бы Вячка на отцовский стол!

– Ты что, Кирюха? – Федор Алексеич испуганно замахал руками. – Окстись! Не дай бог, услышит кто да донесет! Тоже мне воевода великий! Князей он по столам рассаживать будет!

– Да не трясись ты, Федька! – Дед свысока глянул на приятеля и пьяно ухмыльнулся. – Сразу видно, что воинского дела ты не знаешь. Привык тут на погосте мешки да короба считать… – Мишке так и показалось, что дед сейчас добавит: «Крыса тыловая». – У меня в Ратном неполная сотня, в Пинске и Клёцке, наверно, и того меньше. Всей войны – что два раза чихнуть да один раз пернуть… А насчет доноса… Да если бы ты тут у себя доносчиков терпел, так давно бы из погостных бояр вылетел. Что я, не знаю, что ли?..

– Знает он… – ворчливо прогудел в бороду погостный боярин, отжимая намоченный в огуречном рассоле рукав рубахи. – На меня не донесут, а на кого другого…

– Да ладно тебе! – перебил дед. – Скажи-ка лучше, кто, по твоему разумению, на место Мономаха в Киеве сядет? В Турове разное болтают… По лествичному праву очередь на великое княжение у Ярослава Святославича Черниговского…

– Плюнь, Кирюха. Похерил Мономах лествичное право.

Федор Алексеевич как будто только сейчас заметил Мишку и, покосившись на него, вопросительно глянул на деда. Тот в ответ лишь равнодушно махнул ладонью: пусть, мол, сидит. Погостный боярин еще раз покосился на Корнеева внука, пожал плечами и продолжил:

– Помнишь, как семь лет назад наше войско за Дунай ходило?

– Чего ж тут помнить? – удивился дед. – Я и сам с сотней ходил. Добычи тогда набрали… До Царьграда совсем немного оставалось – и вдруг назад повернули.

– Вот-вот! – подхватил боярин Федор. – А почему повернули? – И, не дожидаясь дедовой реплики, сам же и ответил: – А потому, что император Комнин признал Мономаха равным себе. Царем признал!

– Значит, правда? А я думал: трепотня.

– А ты, Кирюха, не думай! Воинского дела я не знаю, – передразнил Федор деда. – Да, не знаю, зато кое-что другое знаю получше тебя! Так что слушай, Кирюха, и мотай на ус… И ты, Михайла… Усов у тебя пока нет… – Боярин обернулся к Мишке и ухмыльнулся. – Мотай на что найдется.

– Будет тебе, Федька! – Деду приятельская ухмылка явно не понравилась. – Если есть что, так выкладывай, нечего глумиться.

– Есть, Кирюшенька, еще как есть!

Федор Алексеич степенно расправил усы и, забыв, что сидит на лавке, откинулся назад, чуть не упав, но удержался рукой за край столешницы. Дед хихикнул, а его приятель, разом утратив наставническую величавость, заговорил спокойно, даже немного грустно:

– Цареградская империя одряхлела, кругом враги: половцы, турки, арабы, крестоносцы тоже, хоть и христиане. Внутри мятежи, заговоры. Законная династия пресеклась: после Мономахов трон незаконно захватили Диогены, их спихнули другие самозванцы – Комнины. Им, чтобы удержаться на троне, нужны две вещи: признание законными императорами и сильный союзник.

Владимир Мономах, потомок законной цареградской династии, правда по женской линии, сел в Киеве незаконно. Воинской силой и признанием киевского боярства. А тати, Кирюха, ты сам знаешь, имеют обыкновение в шайки сбиваться. Вот незаконные Комнины и сговорились с незаконным Мономахом. Он их признает и помогает, при нужде, воинской силой. Они его тоже признают, но не просто великим князем, а царем.

«Блин! Оказывается, в тысяча восемьсот семьдесят седьмом году мы не в первый раз от самого Константинополя назад повернули! Политика, тудыть ее…»

Кто царю наследует? Старший сын, и больше никто! – продолжал Федор Алексеич. – Все остальные князья становятся изгоями, все лишаются права когда-нибудь, в свою очередь, сесть на великий стол! – Погостный боярин навалился грудью на край стола и выкрикнул прямо в лицо деду: – ВСЕ! Есть царь, и есть его слуги, какого бы звания они ни были, хоть бы и князья! Ну что, Кирюха, согласятся остальные Рюриковичи на такое?

– С-сучий потрох… – прошипел дед. – Кровью умоемся…

– Не сразу, Кирюша, не сразу. На киевский великий стол после Мономаха сядет, как и положено старшему царевичу, Мстислав Владимирович Белгородский. Мономах его специально из Новгорода в Белгород пересадил – к власти приучает. Мстислав уже сейчас в Киеве времени больше проводит, чем в Белгороде. Помешать этому никто не сможет. Я тебе не зря рассказывал, как Мономах своих сыновей по княжествам рассадил. Они спина к спине вокруг Киева встали со всех сторон, кроме Чернигова.

– Но там же как раз Ярослав Святославич, – прервал дед, – его очередь на великое княжение…

– Его очередь, да не его сила! – недослушал возражения Федор. – Он не воин. Когда еще на муромско-рязанском княжении сидел, даже с дикой мордвой управиться не мог. Будет тихо сидеть в Чернигове и радоваться, что обратно в Муром не гонят!

– М-да, пожалуй, что и так… – согласно покачал головой дед. – А другие братья Мстиславу не подгадят?

– Пока нет. Во-первых, им важно киевское княжение за родом Мономашичей удержать. Во-вторых, у Мстислава за спиной Новгород. Он там сызмальства жил, его новгородцы любят и знают. Когда Святополк Изяславич дружка нашего Славку хотел в Новгород посадить, а Мстислава на Волынь, новгородцы бучу подняли и не отпустили Мстислава – поперек воли великого князя пошли! Понимаешь, Кирюха?

– Чего ж тут не понять? – С деда, так же как и с его приятеля, заметно сошел хмель, выглядел он серьезным и сосредоточенным. – Не первый раз киевский великий стол новгородскими мечами берется. Так и Владимир Святой великим князем стал, и Ярослав Мудрый…

– Так и Мстислав станет! Даже и не мечами новгородскими, а только угрозой их, – добавил Федор. – Не первый раз, это ты верно сказал, но в последний!

– В последний?

– Да, Кирюша. Новгород медленно, но верно от Киева отходит. Мстислав в Новгороде своего сына Всеволода вместо себя оставил, а тот, дурень, с новгородцами не ужился. Довел до того, что новгородские бояре к Мономаху с жалобой в Киев приехали. А Мономах с ними сурово поступил – те из бояр, кто крест на верность целовать отказался, в порубах[3] киевских сгнили. Одного только боярина Ставра жена Забава выручить сумела.

– Слыхал я эту сказку! – Дед скептически скривил лицо, отчего его и без того страшный шрам стал выглядеть и совсем уж жутко. – Брехня, не могло такого быть!

– Ну почему же брехня? Могла баба мужиком переодеться? Могла! Могла на скачках выиграть? Могла! Был бы конь резвый…