Песах Амнуэль - Странные приключения Ионы Шекета. Часть 4

• Название: Странные приключения Ионы Шекета. Часть 4
• Автор: Песах Амнуэль
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

«Странные приключения Ионы Шекета» — патрульного времени, галактического путешественника, выпускника загадочного Оккультного университета, несостоявшегося межпланетного дипломата — и, наконец, просто хорошего человека!

Приключения научно-фантастического, эзотерического, фэнтезийного и откровенно иронического порядка!

Самая забавная, озорная и точная пародия на «Звездные дневники Ийона Тихого», какая только может быть!

Жанна д'Арк — и дворцовые интриги Атлантиды…

Прелести галактической политики — и забытые страницы звездных войн…

Похождения в мире духов — и в мирах «альтернативной истории»!

В общем, это — неописуемо!

---

Кстати, если вас интересует, как сложилась жизнь Нетленки Растуцкой после смерти любимого человека, могу сказать сразу: хорошо сложилась. Это только в плохих романах женщины, теряя жениха или мужа, ломают себе руки (впрочем, даже в плохих романах они делают это понарошку) и уходят в монастырь. В хороших романах они, как в жизни, выходят замуж за другого мужчину. Так поступает и моя героиня Нетленка — супругом ее становится ничего в воинской службе не смыслящий Пэрр Безногов. Честно признаюсь, одно время я раздумывал: не выдать ли героиню за истинного героя — астролиссимуса Куттуза. С точки зрения завершенности конструкции романа это был бы идеальный вариант. Но я так и не смог вообразить себе юную русиканскую девицу в объятиях старого греховодника-фрашки, пусть и героя.

По-моему, у меня получился хороший роман. Настолько хороший, что даже я сам читаю некоторые страницы не без удовольствия. К примеру, мне удалось описание сражения, в котором некий Курон, командующий эскадрильей пограничных фотонных велосипедов, сдерживает до прихода главных сил атаку фрашканского гиперструйного крейсера. Погибают все, а это не каждому автору удается, обычно очень хочется оставить кого-нибудь в живых, чтобы вернуться к этому персонажу на следующих страницах. Но я преодолел этот искус, чем и горжусь. Всех так всех!

Недавно я прочитал в одной рецензии: «Иона Шекет в своем романе „Война и Вселенная“ дал правдивую картину всех сторон жизни русиканского общества времен Великой Патриотической войны». И это верно. Непонятно только, как можно было описать правдивую картину жизни никогда не существовавшей цивилизации.

Или критики не читали «Историю Галактики», где о Русике нет ни одного слова?

«Война и Вселенная» была первой моей попыткой написать от нечего делать нечто значительное и нетленное. Читатели требовали от меня продолжения, но я терпеть не могу сериалов, и потому следующим моим шедевром стал роман «Убийство и суд».

ПРЕСТУПЛЕНИЕ ИЛИ НАКАЗАНИЕ?

Довольно часто меня спрашивают: сложно ли сочинять собственную биографию. Читатели тонко намекают на то, что приключений, описанных в моих мемуарах, хватило бы на добрый десяток полнокровных жизней. Но это, знаете ли, кто как живет на этом свете: кому-то нравится сидеть на одном месте, теплом, приятном, но совершенно не приспособленном для приключений, а кто-то другой и дня не может прожить без смертельного риска. Кто-то может всю жизнь искать рискованные ситуации и не получать ничего, кроме мелких дорожных происшествий, а на кого-то другого приключения сваливаются независимо от его желания, едва только он продирает глаза и говорит: «Сегодня, кажется, будет спокойный день». Так вот, у меня с приключениями очень дружеские отношения: я везде их нахожу, а они не могут обойтись без меня.

Люблю всякие приключения, в том числе и приключения духа, когда вроде бы сидишь в кресле и ничего не делаешь, но в мыслях твоих творится такое…

Вот так однажды, сидя в любимом кресле и глядя на трещину в потолке, я набрел на сюжет, о котором не мог не подумать: «Вот чепуха на постном масле!» Сюжет, пришедший мне в голову, оказался настолько не стоящим внимания, что я просто не смог себя заставить от него отказаться.

Не подумайте, что я придумываю парадоксы. На собственном писательском опыте я убедился — если в голову приходит замечательная идея нового произведения, ты начинаешь думать над ней, и процесс этот оказывается чаще всего самодостаточным. Когда все до конца продумываешь, то уже и сил нет все это записывать в память компьютера. По этому поводу Гамлет, принц датский, однажды сказал: «Так погибают замыслы с размахом»… Видимо, у него тоже были проблемы с хорошими сюжетами — он слишком долго и тщательно обдумывал фабулу, так что на реализацию у бедняги не оставалось ни сил, ни времени.

А вот с простенькими и даже глупыми сюжетами все обстоит совершенно противоположным образом. Тратить мыслительную энергию на обдумывание не приходится, и вся она уходит на реализацию — бывает просто невозможно отказаться от сюжета, который, вообще говоря, недостоин даже ячейки в оперативной памяти.

Такой простенькой идеей и оказалась та, о которой, как я уже упоминал выше, мне подумалось: «Вот чепуха на постном масле!» Так родился роман, который я назвал «Убийство и суд», и если вы думаете, что речь идет о детективном произведении, то вы не ошибаетесь.

Все тривиально до неприличия. У студента Расколли нет денег для оплаты учебы в Галактическом университете трансцивилизационных наук. Чтобы завершить уже начатый курс дихотомического мутационного заппинга, мой герой обращается к своей соседке — старушке, имеющей счет в банке «Галактономикон». «Верну, как только представится возможность», — заверяет студент с намерением выполнить обещанное.

А потом, как и положено в подобных банальных сюжетах, сессию студент благополучно заваливает, в подработке на верфях субсветовиков ему отказывают, иной работы, на которой можно было бы получить столько денег, чтобы расплатиться со зловредной старухой, Расколли тоже не находит. Тут читатель наверняка пожимает плечами и думает: «В наше время! Не найти возможности заработать! Глупости какие!» Так вот я и говорю: беспредельно глубый сюжет, но именно поэтому я и не мог от него избавиться, пока не изложил своему терпеливому компьютеру.

Итак, у студента нет денег, чтобы расплатиться, а старуха говорит: «Или ты платишь сегодня, или я завтра заказываю в Метеослужбе фигурные облака в форме твоего имени, и тогда каждый живущий в районе Средиземноморского бассейна своими глазами увидит, как необязательны современные молодые люди».

Будучи на месте героя этого сюжета, лично я только пожал бы плечами — мало ли какой формы облака проплывают ежедневно над нашими головами, большая часть населения не интересуется этой формой эпистолярной деятельности отдельных заказчиков. Но я ведь был не героем произведения, а его автором! Другая ментальность, знаете ли.

Как автор, я не мог допустить, чтобы мой герой равнодушно смотрел на проплывавшие в небе облака в виде букв ивритского алфавита, утверждающие, что студент Расколли является злостным неплательщиком. В душе студента происходит борьба. «Что важнее для мироздания? — решает он. — Мое доброе имя или жизнь злой старухи-процентщицы?» Промучившись ночь над проблемой и использовав для ее решения все наработки Фрейда, Юнга, маркиза де Сада, Захер Мазоха, а также современного психолога Сергея Лукьяненко-Ишпанского, студент приходит к однозначному выводу и отправляется к своей соседке.

На следующий день пришедший к старухе очередной клиент находит бедняжку на пороге спальни в луже… Нет, не крови, конечно, но чистая вода в данном случае ничем не лучше. Приехавший по вызову патрульный офицер уголовной полиции определяет причину смерти: переохлаждение с удушением. Иными словами, некто приставил к затылку бабушки пистолет-морозильник и включил процесс. В течение одиннадцати секунд старушка оказалась замурованной в толще ледяного куба размером в два метра. Так наступила смерть, а потом вода, конечно, начала таять, и через сутки, когда старушку обнаружил клиент, лед превратился в воду, большая часть которой успела вытечь через сток в ванной комнате.

Вот так. Я с самого начала сделал глупость — рассказал читателю, как мой главный герой, студент Расколли, решает свои материальные проблемы. Для детектива это недопустимо — о том, кто убил, читатель не должен догадываться до последнего абзаца, а лучше если он и вовсе не поймет, в чем было дело. Поэтому мне пришлось делать вид, что пишу я на самом деле вовсе не детектив, а философскую притчу о сути убийства и искупления. Должно быть, я так переборщил, описывая душевные метания студента Расколли, что некоторые читатели решили: этот бедняга, постоянно занимающийся нравственным самоистязанием, не мог убить несчастную старушку. Он только думает, что он ее убил, потому что ее действительно нашли мертвой в луже воды, и вот у него заговорила совесть, и он обвинил себя, хотя убил кто-то другой. Кто? Тут я опять сделал глупость — я ведь был в то время неопытным литератором и не знал, что героев в детективном романе должно быть строго ограниченное количество — желательно не больше пяти, чтобы читатель, пересчитывая подозреваемых в преступлении, мог это сделать, пользуясь пальцами одной руки.

Не зная этого золотого правила литературы, я ввел в роман столько действующих лиц, сколько мог одновременно удержать в памяти, не путая имен и профессий. А читатель, вообразив, что студента Расколли я ему подсунул лишь для того, чтобы запутать, до самой последней страницы пытался разобраться — так кто же, черт побери, пустил в расход старушку?

Когда над проблемой думает следователь уголовной полиции Дышкевич, это нормально — он-то первых глав не читал и о студенте не имел до поры до времени никакого представления. Но когда над той же проблемой раздумывает читатель, которому я все изложил открытым текстом — это катастрофа. Читатель, видите ли, не верит автору, потому что не положено в детективе раскрывать карты на первой же странице. Но разве я раскрыл все карты? Я всего лишь описал, как студент собирает из частей, купленных в магазине, пистолет-холодильник, как звонит в дверь квартиры старушки-процентщицы, как поднимает оружие и активизирует процесс… Да, я описал это, потому что автор должен быть правдив, а герой его — этот несчастный студиозус — именно так все и видел собственными глазами. Но, господа, задайтесь вопросом: а не могло ли описанное на первых страницах романа быть всего лишь воспаленным бредом бедняги Расколли? Он хотел убить старушку, он думал, что сделал это, но было ли так НА САМОМ ДЕЛЕ?