Песах Амнуэль - Что будет, то и будет

• Название: Что будет, то и будет
• Автор: Песах Амнуэль
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002

Павел Амнуэль — писатель, чье творчество удивительно многогранно и многообразно. Однако в каком бы жанре — философской ли притчи, «научной» ли в старом, строгом смысле этого слова фантастики или фантастики психологической — ни были написаны его произведения, неизменно в них одно: все они, традиционные и каноничные, вызывают в памяти лучшие образцы времен «золотого века» научной фантастики — но при этом совершенно самостоятельны.

Строгость жанра здесь идет не во вред, а только на пользу сюжету — и только усиливает его увлекательность!

Не верите?

Прочитайте — и убедитесь сами!

---

Обидно за фантастов, но не в них сейчас дело.

В девяносто третьем году поговорили и успокоились. В конце-то концов, астероид может и не упасть, да и случится это через сто лет, к чему сейчас копья ломать? Но четверть века спустя на обсерватории Паломар открыли еще одну малую планету, которую какой-то шутник назвал Фортуной. Как в воду глядел. Когда рассчитали траекторию, оказалось, что камень этот с массой в восемь миллиардов тонн должен пересечь орбиту Земли в 3 часа 45 минут мирового времени 12 марта 2035 года. Все бы ничего, но ведь и Земля должна была пройти через эту же точку в это же время! Более того, получалось, что Фортуна упадет на американский штат Техас (население 32 миллиона, шесть крупных городов, множество научных центров, включая Хьюстонский).

Вспомнили о панике девяносто третьего года (об Артуре Кларке, естественно, опять ни слова). Но теперь-то опасность была совершенно однозначна! Я помню, как тогдашний израильский премьер Реувен Шахор обратился к американскому президенту с предложением отправить в Штаты для решения этой проблемы группу из двух тысяч выдающихся ученых. Он, правда, промолчал о том, что означенные ученые все как один прибыли из пределов бывшего СНГ, а также о том, что в данное время их занятием было наведение чистоты на улицах, и что предложение исходило от Министерства абсорбции. Две проблемы решались сразу: работа — ученым, спокойная жизнь — чиновникам и министрам. Да, и еще третья проблема: астероид. Но это — частность… Президент Ронсон, поблагодарив Израиль, заявил, что управится сам. Ну, ему виднее.

Он-таки действительно управился. Ученые что-то рассчитали и получилось, что трагедии вполне можно избежать, если направить к Фортуне три ракеты с водородными бомбами. Как говорил великий вождь и учитель товарищ Сталин: есть астероид — есть проблема, нет астероида — нет проблемы. И все дела.

Вычислить, конечно, легко. Нужно еще запустить. С этим возникли трудности. Не то чтобы у Штатов не было ракет или бомб. В Штатах, как известно, как в Греции, есть все. Но, согласно Мирной конвенции 2010 года, ни одно государство не имеет права запускать в космос аппарат, несущий хоть какое-то вооружение. Значит, нужно созывать Совет Безопасности или даже сессию Генеральной Ассамблеи и принимать специальное решение. Вот тут-то Россия и заявила о себе. Россия, кстати, всегда заявляла о своей международной роли именно тогда, когда от нее меньше всего этого ждали. Помните, что было в 2004, когда Израиль и Сирия готовы были заключить пакетное соглашение? Как, — сказали российские парламентарии, — а мы при чем? Они действительно были ни при чем, но российская Дума полагала, что быть миротворцем означает не допускать, чтобы соглашения заключались без ее, Думы, непосредственного участия.

Короче говоря, Россия наложила вето. Знай наших! Мало ли для чего Штатам эти запуски? Говорят — астероид, а вот возьмут, изменят траекторию ракеты, и бомбы упадут на Москву?

В общем, тупик.

В эти дни и вылез Фима Златкин со своим предложением. Опять-таки евреи пытались решить за русских, что им делать. И русским в лице депутата Орецкого ничего не оставалось, как поддаться сионистскому нажиму.

В принципе, разницы не было никакой. Чтобы сдвинуть с орбиты астероид Шератон, масса которого была в двадцать три раза больше массы Фортуны, нужны были те же три ракеты с теми же тремя бомбами. Вы пробовали доставать левое ухо правой рукой? Ну, так это то же самое. Наверное, именно поэтому законопроект Орецкого прошел в первом же чтении при одном воздержавшемся.

— Объясни-ка ты мне, в конце концов, зачем я это заварил? — потребовал вечером после голосования депутат Орецкий у своего зятя Фимы.

Фима сидел перед телевизором и давился от смеха, глядя на запись дебатов. Оказывается, его любимый тесть, выйдя на трибуну, перепутал астероид с метеоритом. Депутатам было все равно, поскольку думали они не о космосе, а о престиже России. Так и записали: «предложить США совершить метеоритный обмен между небесными телами Фортуна и Шератон». Впоследствии текст, естественно, был выправлен, но в истории имя депутата Орецкого так и осталось связано с совершенно непонятным «метеоритным обменом».

— Дорогой Николай Сергеевич, — сказал Фима, вытирая слезы, — есть такой принцип в физике, называется он принципом Маха.

— Знаю, — кивнул тесть, — проходил в институте. Мах был махистом, и его критиковал Ленин.

Из сказанного следовало, что Орецкий заканчивал институт еще в бытность у власти КПСС.

— Естественно, — пробормотал Фима. — Так вот, в мире нет явлений, не связанных друг с другом. Вот Наташа занимается астрологией, она это хорошо знает. Юпитер, мол, придает человеку смелость и решительность. На самом деле не все так просто, а очень даже сложно, астрологи попросту ухватили в бесконечных связях то, что лежит на поверхности. И при этом не знают, откуда что идет.

— Фима, — предостерегающе сказала Наташа. Она не любила, когда затрагивали ее профессиональные интересы.

— Все, не буду. Короче говоря, Николай Сергеевич, я все рассчитал. Если сдвинуть с орбиты Шератон, это немного повлияет на Венеру и еще меньше — на Меркурий с Юпитером. Настолько немного, что никто не заметит. Но в природе нет несвязанных событий. Юпитер, по словам Наташи, а я ей верю («Жене нужно верить», — кивнул тесть), — это ваша планета. Того смещения, которое произведут в орбите Шератона три американские бомбы, вполне достаточно, чтобы ваш гороскоп стал таким, каким его хочет видеть Наташа. Своим «метеоритным обменом» вы обеспечили себе еще одну каденцию в Думе.

— О! — сказал депутат Орецкий. — А если сдвинуть этот метеорит сильнее, я буду депутатом пожизненно?

— Ну, — засомневался Фима, — связи, знаете ли, очень и очень слабые, все не рассчитаешь…

Увидев, как мрачнеет лицо тестя, он быстро добавил:

— Но я буду стараться.

— Старайся, Фима, — сказал Николай Сергеевич, не подозревая, что поступает как агент мирового сионизма.

Американцы не возражали. Совет Безопасности принял резолюцию, с мыса Канаверал в нужное время запустили три ракеты с ядерными зарядами, и мир изменился. Об этом знал Фима, об этом знала Наташа. Фима знал больше, потому что были вещи, которыми он не делился даже с женой. Конечно, его волновала судьба тестя. Но, будучи космологом, он прекрасно понимал, что принцип Маха, дополненный эйнштейновским принципом относительности, куда универсальнее, чем это воображается дилетантам вроде астрологов.

Меняя гороскоп депутата Орецкого при помощи трех водородных бомб, Фима одновременно изменял судьбу всех людей и стран. Рассчитать заранее эти изменения было попросту невозможно, Фима и не пытался.

В январе 2022 года семейство Златкиных сошло с трапа стратоплана в аэропорту Бен-Гуриона. Если вы найдете номер газеты «Время» от 17 марта 2024 года, то сможете прочитать статью Доры Гик «Звездная абсорбция». Это о Златкиных. Фотография Наташи и Фимы на фоне домашнего компьютера. Фотография детей — Натана и Алеши. А текст… Розовая водица.

Но ведь у Златкиных действительно все было хорошо! И кто бы мог подумать, что прекрасная абсорбция этого семейства тоже была предопределена американскими бомбами, изменившими орбиту астероида Шератон?

— В общем-то, вы правы, — сказала Наташа, возвращая мне дискет и доливая кофе. — Неплохая работа для историка. С предком моим вы лихо…

— Обиделись?

— Нет, зачем же? Российская Дума — та еще компания. Но, Павел, неужели вы действительно воображаете, что Фима мог рассчитать на компьютере все, к чему должно было привести изменение орбиты Шератона? Новую астрологию? Натальную, юдиальную, медицинскую и все прочие?

— Но последовательность событий…

— После этого, как известно, не означает — вследствие этого. Закон криминалистики. Уверяю вас, мой папочка в любом случае просидел бы депутатом до пенсии. Характер такой. Даже если бы я ему точно сказала, что звезды против. А наша абсорбция… У меня, Павел, характер папочкин. Не заметили? Я очень люблю Фимочку, и Израиль я полюбила сразу, а вы знаете, чья это была идея — приехать? Конечно, моя! Фима замечательный ученый, но не от мира… Я в нем разочаровалась через час после знакомства.

— Господи, Наташа, я ничего не понимаю! Вы любите Фиму, и вы в нем разочарованы?

— Павел, вы историк, а не астропсихолог, это чувствуется. Через час после нашего знакомства я поняла, что в астрологических расчетах Фима мне не поможет, он и не поймет даже, чего я хочу. Принцип Маха, подумать только… Конечно, я разочаровалась. И тогда же поняла, какой он неприспособленный к российской жизни. Как цветок на асфальте. Разве не это нужно девушке, чтобы полюбить?

— Ну, хорошо. Ефим Златкин вам не помог, хотя я читал его работу…

— Все это математика, а не искусство.