Песах Амнуэль - Рим в четырнадцать часов

• Название: Рим в четырнадцать часов
• Автор: Песах Амнуэль
• Жанр: Научная Фантастика

История Италии конца ХХ века в случае, когда в первом веке новой эры Тит был разгромлен, а иудейские армии взяли Рим.

---

— Гидон не знал и управляться с ними не умел, его задачей было обеспечение безопасности. Обеспечил…

Впрочем, Гидон не очень комплексовал по этому поводу. Каждому свое, как говорил Зеев. Бедняга, к примеру, не знал того, что было сказано Гидону буквально в момент отправления, когда Зеев и Далия уже сидели в машине: твой маневр — отвлекающий, твой передатчик ничего не включает, напротив, он вызывает на себя внимание италийцев, и потому — не дергайтесь там, а ждите карабинеров. А штучка… Что там в действительности со штучкой, Гидон не очень понял, да и не старался — каждому свое.

Два италийских военных вертолета «Апачи» появились неожиданно, пролетели над самой головой и удалились на север. Гидон проводил машины равнодушным взглядом, Далия даже головы не подняла. Кроны деревьев скрывали машину, место оказалось достаточно укромным, несмотря на близость дороги. Гидон перетащил аккумуляторы к салону и подсоединил клеммы к автомобильному приемнику — здесь было специальное подключение, ничего сложного.

Но что дальше? Может, это и неважно, но следовало бы все же выполнить задание до конца. Подать сигнал и ждать.

Подумав, Гидон включил приемник и начал вертеть ручку настройки. Далия зашевелилась, сказала:

— Останови на второй программе. Надо послушать новости.

Новостей не было — все станции передавали музыку. В шесть пятнадцать три вертолета показались с севера, летели над самыми кронами и ушли на юг. Что они искали здесь — ведь сигнал еще не прошел? Это не был обычный патруль — десантные машины, в каждой наверняка по двадцать вооруженных карабинеров. Если свалятся на голову… Впрочем, почему «если»? Должны свалиться, для того и сидим.

Профессор Еврейского университета Шломо Минц ходил по салону от стены к стене. Вообще говоря, он уже принял решение, но, прежде чем начинать что-то делать, нужно еще и еще раз просчитать варианты. По римскому времени было около шести, а в Иерусалиме почти семь, когда Минц набрал номер, предварительно прослушав линию и убедившись, что лишних подсоединений нет. На той стороне трубку подняли сразу. Слышимость была превосходной.

— Йоси, — сказал Минц, — я имел разговор с Рубинштейном…

— Знаю, — ответил Йоси Бар-Ам, полковник «Хаганы», боевой организации романских евреев, — у меня в окружении рава свои люди.

— Хорошо, тогда не буду повторять. Нужно сделать следующий шаг по второй схеме.

— Ты полагаешь, что италийцы подготовлены?

— Полагаю, да. Ты успеешь изменить указания?

— Разумеется, — удивился Бар-Ам. — Достаточно дать кодовый сигнал в общей сети. Там, правда, одно осложнение…

— В чем дело?

— С группой «тет» отправилась Далия Шаллон, ты ее вряд ли знаешь, она…

— Я знаю ее, — прервал Минц. — Меня сейчас не интересует, как она там оказалась в нарушение инструкций. Схема отработана, и сейчас невозможны никакие изменения.

— Я лишь сообщаю… Новый контрольный срок — четырнадцать часов?

— По римскому времени, — подтвердил Минц. — Успеха.

— С Божьей помощью, — сказал Бар-Ам и положил трубку.

В семь пятнадцать Курион доложил Президенту, что заряд не обнаружен. Сулла возлежал у стола в прежней позе, глаза его были закрыты, но Курион знал, что Президент не спит.

— Ты тоже думаешь, — сказал Сулла, не открывая глаз, — что я не должен был начинать мирных переговоров с этим равом Рубинштейном, который не отвечает за своих евреев?

Курион промолчал.

— Я уверен, что это блеф, — сказал Президент.

Курион молчал.

— В семь часов тридцать одну минуту, — сказал Президент, — я объявлю нации о прекращении переговоров с евреями. Позовите мне Квинта, нужно готовить послания к главам правительств Северного Блока…

Минутная стрелка часов повисла вертикально.

— Половина восьмого, — сказал Курион. — Вот видишь…

Пол в бункере вздрогнул.

Как потом говорили эксперты, заряд не был сильным — около половины килотонны, обычная ядерная мина поля боя. Погибших оказалось немного — человек двадцать, в основном — водители и пассажиры машин, следовавших с севера на юг через провинцию Марке. Гриб был виден даже из Рима.

— Я уполномочен заявить, — сказал рав Рубинштейн, — что взорванное полчаса назад тактическое ядерное устройство является предупреждением. Я уполномочен заявить также, что ядерный заряд с тротиловым эквивалентом в десять килотонн буден подорван в Риме в четырнадцать часов по местному времени в том случае, если Римская республика не ответит согласием на предложение романской стороны о полной независимости территорий, принадлежащих романским евреям.

— Ты уполномочен… — сказал посланник Калигула. — Кем?

Рав Рубинштейн протянул через стол лист бумаги.

— Я не понимаю по-арамейски, — сказал Калигула, бросив взгляд на лист.

— У тебя есть переводчики, — вздохнул Рубинштейн. — Поверь мне, я и сам… Я не одобряю всего этого. Но не я сейчас определяю позицию моей делегации.

— Ты ее и раньше не определял, — пробормотал Калигула.

— Боюсь, — сдерживая себя, сказал рав, — что у Президента Суллы нет иного выхода. Люди, которых я сейчас представляю, доказали, что способны на все ради независимости родины.

— Фанатики, — бросил Калигула.

— Историю обычно делают именно фанатики, — печально сказал Рубинштейн. — Это может нравиться или нет, но это так.

Калигула встал.

— Президент Сулла, — сказал он, — будет ждать делегацию романских евреев в своем дворце сегодня в четырнадцать часов. Он надеется, что у делегации будут достаточные полномочия, а у нового еврейского руководства

— достаточно власти.

Рав Рубинштейн опустил голову. Он не был фанатиком. Он всего лишь верил в Творца…

— У меня прошла антивирусная программа, — сказал Моше Рувинский, директор Штейнберговского института альтернативной истории, — и в результате появилось это… И мы пока не знаем, является ли то, что ты видел, альтернативной реальностью, или это некий виртуальный мир, созданный больной фантазией нашего компьютера…

— Послушай, — сказал я. — Все просто. Запусти меня в эту альтернативу, и я тебе точно скажу, что это — вывих сознания у компьютера или физическая реальность, данная нам в ощущениях.

— Ни за что! — воскликнул Рувинский. — И не изображай из себя идиота. Ты прекрасно знаешь, что я смогу позволить тебе надеть шлем только в том случае, если ты точно укажешь мне точку возникновения альтернативы и нахождение в этой точке твоих предков.

— Точка очевидна. Тит не сумел взять Иерусалим и разрушить Храм. За этим последовал разгром его легионов, бегство римлян, и этот еврейский полководец… как его… Бен-Дор… гнал римлян до их исторической родины и еще дальше. И похоже, что даже разрушил Храм Юпитера, чего я лично не одобряю.

— Это не точка, это следствие, а момент создания альтернативы неизвестен.

— Запусти меня для начала в виртуальную реальность компьютера, и я разберусь…

— Ни за что! Нет у меня уверенности, что антивирусная программа сработала нормально. Не хочу, чтобы ты помер на моих глазах.

— Не понимаю, — сказал я, — почему директором Штейнберговского института назначили человека нерешительного и безынициативного.

— Только без рук, Песах! Если не можешь разобраться в проблеме, так и скажи.

— Почему же? Разобраться несложно. По-моему, это результат антивирусной программы. Неужели ты думаешь, что может реально существовать мир, в котором евреи поступают с римлянами так же, как не так давно арабы поступали с евреями? Террор, бомбы…

— Бытие, знаешь ли, определяет сознание, — возразил Рувинский. — И я не убежден, что…

— Глупости! — воскликнул я.

…Когда разговор закончился (безрезультатно, как и следовало ожидать), я подумал, что погорячился зря. Чем-то симпатичны были мне и бедняга Зеев, и рав Рубинштейн, и даже фанатичная Далия Шаллон. А римляне, при всей их исторической правоте, казались мне чужими — врагами, пришедшими и отобравшими у нас, евреев, землю Рима, Тосканы, Ломбардии, землю, на которой мы жили две тысячи лет…

Трудно судить себя, даже если неправ.

Неправ ли — вот вопрос.