Оливия Голдсмит - Фаворитка месяца

• Название: Фаворитка месяца
• Автор: Оливия Голдсмит
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-085-9

Актриса Мери Джейн, никогда особенно не славившаяся красотой, неожиданно теряет работу и горячо любимого человека. Справившись с отчаянием и яростью, Мери решает приобрести единственную вещь, которая действительно может изменить ее жизнь – она решает купить красоту. Став всеобщей любимицей, Мери получает роль в самом популярном шоу месяца и вновь привлекает внимание любимого человека. Автор превосходно показывает нравы, царящие в Голливуде, – жажда денег, власти и признания – на фоне которых разворачивается эта увлекательная история.

---

Эйприл вышла из машины и подняла глаза – но не к звездам, а к окнам второго этажа – именно там уже разворачивалась схватка.

Она напоминала войну между «Крипс» и «Блауз» – наиболее зловещими бандами подростков. Моча ударяла им в голову, и они не знали, чем заняться. Все так перепуганы, что в состоянии только обороняться. Эйприл вздохнула.

Когда она открыла дверь в зал заседаний, то представшая ее взору картина соответствовала ожиданиям: полупустые бумажные стаканчики с кофе, дым, ругань. Говорил Майкл Маклейн.

– Ну и что вы собираетесь делать? Сначала послать на съемку Билли Джо и Вест Де Муан, а затем состряпать «Последние театральные новости» на видео и закинуть кассеты в Азию?

Майкл повернулся и посмотрел на Эйприл. Она ясно увидела страх под маской ярости и вздохнула. Ей придется найти способ и, сыграв на его отчаянии, решить свою проблему.

– Здравствуйте, джентльмены, – сказал она сухо и села. Сеймур Ле Вайн взглянул на нее, глаза его были такими, словно он только что плакал. Он боялся, что папочка и на него наорет. Майкл кивнул ей, но при этом вздохнул. Значит, все в порядке. Но Сэм с трудом заставил себя даже взглянуть в ее сторону. Эйприл почувствовала, что ему стыдно, но ее жизненный опыт подсказывал, что ему было стыдно не за то, что съемка фильма вышла из графика. Ему было стыдно за то, что он вел себя, как кобель. Но неужели он не понимает, что их связь – ничто по сравнению с возможностью потерять сорок миллионов.

– Что происходит? – спросила она.

– Наверное, мы скоро все умрем, – простонал Сеймур.

– Мы обсуждаем, как гениальный режиссер потратил впустую километры пленки, чтобы заснять для домашней фильмотеки свою подружку, – сказал Майкл, как плюнул. – Подружка, кстати говоря, годится для чего угодно, но только не для экрана.

– Думаю, что и мне она бы сгодилась, – заметил Сеймур.

– С Майклом невозможно снимать фильм – он не выполнял мои указания, – заговорил Сэм, не обращая внимания на предыдущие реплики. – Хотя, конечно, иногда Джан играла довольно скованно.

– Ладно, – прервала его Эйприл, – хватит о Джан. Давайте не будем выяснять, почему мы сняли дерьмо вместо фильма или по чьей вине мы сняли дерьмо вместо фильма. Давайте решать, как спасти фильм.

Эйприл была спокойна. Она всегда становилась спокойной, когда обстоятельства припирали ее к стенке. Тяжело было пережить этап, когда все только начинало рушиться. Теперь-то она знала, как это преодолеть.

– Мы должны спасти картину, – повторила она.

– Невозможно, – сказал Майкл, и Эйприл заметила, как поморщился Сэм.

Эйприл вздохнула. Сэм походил на испуганную лошадь: глаза широко открыты, белки сверкали. Он был готов рвануть в любую сторону, лишь бы уйти отсюда. Майкл был совершенно невозможен. Он был напуган, но и зол. Но Майкл и в спокойном состоянии все же вряд ли сможет решить проблему. А Сеймур… Сеймур был Сеймуром. Ласло, оператор, Боб, редактор, тоже вряд ли смогут что-нибудь сделать.

Но все же озвучивание еще может спасти фильм. Верная музыка, новые слова, ну, в самом худшем случае, можно будет снять и несколько новых сцен. Это будет дорого, но возможно…

– Мы еще все можем повернуть назад, – настаивала Эйприл.

– Невозможно, – ответил Сеймур.

– Слушайте, не теряйте здравого смысла. Ликвидировать детскую смертность в Калькутте невозможно. У нас же речь идет лишь о том, чтобы подправить фильм.

Эйприл встала и поправила кожаные брюки.

– Уж лучше нам бороться с детской смертностью, – застонал Сеймур.

– Спасибо за поддержку, – сказала она, подходя к окну и отдергивая занавеску. Никакого приятного глазу пейзажа за окном не открывалось. – Нет смысла переделывать великий фильм, если только он не станет от этого еще лучше. Вспомните фильмы «Пятница его подруги» и «Первая страница».

– Конечно. Секс и Кэри Грант в главной роли. У нас же нет таких козырей, – вздохнул Сеймур.

– Кэри Грант мертва, – напомнила им Эйприл.

Сеймур округлил глаза.

– Даже Кэри Грант не смогла бы спасти этот фильм, – сказал он.

– Сеймур, ты когда-нибудь заткнешься? – заорал Майкл. Он вновь взглянул на Сэма. – Ладно, вы гениальный сценарист и режиссер. Что же дальше?

– Поможет хороший монтаж, – начал Сэм. – Это слишком медленно. Но если мы сосредоточимся на любовной линии…

– К черту любовную линию!

Эйприл чувствовала, что сейчас взорвется. Ей уже приходилось бывать в подобной ситуации. Но всякий раз это было по-другому. Всякий раз казалось, что теперь-то она точно никогда не выберется и все потеряет. Потеряет деньги, потеряет работу, потеряет власть, потеряет свое лицо. Но, как это опять же бывало и раньше, Эйприл чувствовала, что решение проблемы находится в пределах досягаемости. Ей только надо быть умной, чтобы не упустить шанс, достаточно храброй, чтобы использовать его, и достаточно сильной, чтобы претворить его в жизнь. Голдвин смог бы это сделать. Селзник делал это не раз. Капра добился успеха, несмотря на то, что чертов Гарри Кон мешал ему. «Пожалуйста, – молила Эйприл, – Боже, помоги мне найти выход».

– Я хочу видеть ежедневные отчеты. Каждый отчет. Без исключения. Я хочу просмотреть каждый миллиметр этого чертова фильма. Я хочу изучить его вдоль и поперек. Все!

52

Джан вернулась домой, – в свой пустой дом – после целого дня работы. В этом сезоне «Три четверти» не обещали ей легкой жизни. Джан была одна; Сэм был занят, он обрабатывал фильм. Они работали порознь целый день, виделись только ночью, оба вымотанные, – это и было настоящей жизнью, но это казалось кошмаром. Сэм говорил ей, чтобы Джан целиком ему доверяла. Доверяла его видению сценария, доверяла его видению ее роли, верила, что он любит ее и верен ей. Джан казалось, что днем она собирает улики и накапливает подозрения, а ночью ведет расследование.

Сэм обещал, что присоединится к ней сегодня попозже. Она накрыла на стол и разложила по тарелкам ужин, оставленный ей хозяйкой квартиры.

Потом съела немного салата и мисочку творога, приняла душ и пошла спать. Остатки ужина она доест потом, когда вернется Сэм. На коленях у нее с мурлыканием свернулась кошка.

– У тебя тоже был не слишком-то удачный день? – спросила Джан, когда та начала тереться головой о ее руку. Под мурлыканье кошки Джан и заснула.

Она проснулась значительно позже. У нее не было наручных часов, а в новом доме не было ни единого будильника, кроме часов на плите. Джан сдвинула кошку в сторону, поднялась и прошла по пустой темной гостиной, с испугом думая, что Сэм еще не пришел. Это напомнило ей ту ночь на съемках, когда появилась Эйприл и Сэм не пришел к ней.

Вот так, наверное, все и начинается. Поздние приходы, ложь, ссоры, взаимные обвинения и оправдания. Было, конечно, глупо и немного по-детски думать, что на этот раз все пойдет по-другому, что на этот раз он не только будет ее любить, но и будет ей верен. Джан позволила убедить себя в этом, она пообещала себе, что не станет ему доверять, что не будет его любить. Она обещала это и Май. Если бы она только смогла поговорить с Май!

Впрочем, какая бы от того была польза? Май ведь объяснила ей, что за человек Сэм и в какой опасности она находится. Но Джан не стала слушать. Она выбрала съемку фильма вместо тех предложений, которые были у ее агента. Она вступила в противоречие с Марти Ди Геннаро, а также с Моникой Фландерс, и даже с Саем Ортисом. Она, вероятно, испортила свою карьеру.

Джан огляделась в темноте. Она напоминала ей могилу, женщина ненавидела эту комнату. Может быть, Ла Брек постарался подыскать хорошую квартиру, может быть, здесь было охранное устройство и охрана могла бы явиться по первому вызову, но Джан чувствовала себя здесь словно выставленная на обозрение, и ей было очень одиноко. Ей была невыносима мысль, что она находилась в доме без Сэма. Джан прошла через столовую, посмотрела на накрытый к ужину стол. Салат уже завял на тарелках, а рагу подсохло. Джан почувствовала озноб и забралась на софу, завернувшись в плед, лежащий сверху. Время, казалось, ползет. Сэм не позвонил. Может быть, он и не покажется больше. Может быть, Джан никогда больше не услышит о нем. Как и о Майкле Маклейне. В конце концов, фильм был завершен, оставались лишь небольшие доделки. Может быть, она больше просто не нужна.

Когда Джан услышала, как к дому подъехала машина, она почувствовала, что злость в ней смешалась с облегчением. Потом Джан услышала шуршание шин по гравию, звук его шагов, скрежет ключа, вставляемого в замок. Она сидела неподвижно и слушала, как он тихо позвал ее, проходя по холлу. Наверное, он заглянул в спальню, потом в кухню. Наконец подошел к гостиной, и увидел ее.

– А, вот ты где. Извини, что так долго заставил тебя ждать, – сказал Сэм, входя в комнату. Он выглядел усталым, под глазами залегли круги, они были даже темнее, чем обычно. – Мы занимались переделкой одного эпизода, – он взглянул на Джан и поморщился. – Почему ты сидишь в темноте? Ты злишься?