Елена Крюкова - Ночной карнавал

• Название: Ночной карнавал
• Автор: Елена Крюкова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-9524-0116-3

Великолепная Мадлен полна радости, красоты и очарования. Нищая русская эмигрантка, она становится королевой парижского полусвета, и вся ее жизнь — фантастический карнавал, вихрь страстей посреди огромного, изумительно красивого города на чужбине.

Втянутая в круг порока и шпионажа, блистательная ночная кокотка, похожая на женщин Тулуз-Лотрека, она внезапно встречает свою настоящую любовь. Это русский Великий Князь в изгнании.

Ее знатного избранника группа заговорщиков пытается втащить в предательскую, смертельно опасную авантюру.

Спасутся ли влюбленные от преследования? Вернутся ли на благословенную родину, или это останется их несбыточной мечтой?.. Мадлен слишком хорошо знает, что за любую удачу надо расплачиваться: телом, душой, деньгами, судьбой.

А ночью прелестная Мадлен снова становится русской золотоволосой девочкой, снова видит жестокие картины кровавой революции, ужасы войны, свое несчастное бегство в чужую страну — и лишь одна безумная, непонятная фантазия преследует ее: ей, в ее бредовых снах, кажется, что она — Царская дочь…

---

— Ты мне покажешь короля, Куто?..

— А как же. Сразу же. Его еще нет в зале. Его, как цукат, приберегают напоследок, чтобы воткнуть в верхушку торта.

Какое сумасшествие. Она сбежала из Воспитательного Дома; из Веселого Дома. Из какого Дома ей бежать в следующий раз? Нынче она в Королевском Доме: гостья. Из-под богатого белопенного кружевного наряда — юбки бьют по паркету роскошным прибоем — видны, мелькают носки грубо, вслепую позолоченных дешевых туфель, пошлых туфлишек из лавки старой перечницы Дюпле, купленных за пять монет. За пять монет можно пообедать на открытой террасе, под зонтами любого кафе на Холме Мучеников. Смотри, Мадлен, сквозь анфиладу: далеко, в призрачном мареве, накрыты столы, и на них заморская снедь — изюм из Индии, красная и черная икра из Гипербореи, моченая брусника в вазочках, похожих на бочонки, из Мангазеи, бастурма из Хивы. Вся земля кормит Королевский Дом; не слишком ли жирно будет? Король, король, а за что тебя казнили тогда?.. Ох, не спрашивай, красавица. Солгу, если отвечу, что не знаю. Знаю. Как же. Знаю наизусть. И ты знаешь. Зачем тогда спрашиваешь?

Дамы оглядывались на Мадлен. Она была безумно, преступно хороша. Так хороша не могла быть смертная женщина.

Как дрожали голые лилейные цветки плеч, высовываясь из режущей тело резинки корсажа; как гнулась по-лебяжьи высокая сильная шея, и жилы прорисовывались на ней, и как вспыхивали густым лихорадочным румянцем щеки и лоб, загорелые за лето на отмелях Зеленоглазой, и, Господи, как тонко Ты вырезал из карельской березы этот профиль; этот чуткий, с раздувающимися ноздрями, нос; эти тяжелые, как раковины, веки; и вот оно, безумье синих глаз, их великолепное юродство, их световые фонтаны и водопады, снопы искр, что мечут радужки: это не сапфиры, не аквамарины, это глаза, принадлежащие смертной женщине… бессмертной, прошу прощенья, вы ослышались. Не сотвори себе кумира, граф!.. Отстаньте. За один взгляд этих глаз я душу отдам.

Так мужик купился когда-то на синий, втягивающий взгляд Евы.

Мадлен кусала губы. Она перед выездом накрасила их помадой от Паломы, потом рассердилась и перчаткой всю помаду стерла. Кровь и так расцвечивала гранатовым соком ее прелестный рот с золотым пушком над верхней чуть вздернутой губой.

— Куто…

Она опиралась на его руку. Они шли по залу рука об руку, как муж и жена, отражаясь в навощенном, скрипящем под бальными туфлями паркете.

—.. скажи, что мне делать?.. Кому кланяться?.. Мне все кланяются, а я ничего не понимаю… а ты молчишь, как в рот воды набрал… пить хочу…

Граф придержал ее. Они остановились напротив двух оживленно беседующих дам. Одна старуха, с лорнетом. Ежеминутно приседала в реверансе, приветствуя идущих мимо. Складчатая, черепаховая высохшая шея, совиные кожаные круги вокруг глаз, седые брови, седые патлы, неумело закрученные в растрепанные букли. Другая — молодая. Одного возраста с Мадлен. Так и брызгала на графа и его спутницу черным соком вишневых ягод: ресницы не прикрывали, не спасали от огня, бьющего наотмашь из-под век, из-под сведенных собольих бровей, из-подо лба с гладко зачесанными на прямой пробор смоляными волосами — то ли византийская икона, то ли египетская блудница.

— Госпожи графини д’Эсте, Аннунциата и Розамунда, — поклонился граф старой и юной даме. — Госпожа герцогиня… де Гиз. Как выше здоровье, милая Аннунциата? Рад видеть вас в добром здравии на столь достойном приеме, среди высокородных особ. Род д’Эсте горит в веках, как факел. Кто подхватит наш факел? — Он со значением покосился на юную Розамунду. — Подыскали жениха несравненной невесте?..

— А что же вы, граф, приехали на бал без невесты? — томно протянула черноволосая лиска, вытянув носик по ветру. — Мы были от нее в восторге. Неужели вы ей изменили?

Быстрый взгляд на Мадлен.

Ни одна жилка не дрогнула на румяном лице Мадлен.

Она продолжала улыбаться. Невеста. Вот как. Отлично. Это меняет дело. Его взгляд говорит тебе, кричит, орет: это ничего не меняет! Дудки. Это меняет все. Сейчас она повернется и убежит. Взмахивая белым, снеговым, метельным шлейфом. Вздымая поземку кружев. Ты хочешь увидеть короля, Мадлен?! Короли бывают в сказке. На самом деле это маленький клоун. Шут. В колпаке с бубенцами. Он печально кивает головой и шепчет: скольких я зарезал, скольких отправил на плаху. И вот сошел с ума. И стал своим же собственным шутом.

Пошути над этими бабами, Мадлен. Они кичатся своим древним родом. Кто они такие, эти д’Эсте? Почему сдобное тесто с изюмом ценится дороже, а простое, кислое, на опаре, на дрожжах, и в счет не берут?! А едят-то хлеб, а не торт. Знать! Что ты такое, знать! Ты прекрасная сказка или страшный обман?!

— Я даю голову на отсечение, — ослепительно улыбнулась Мадлен и открыла веер, заслонив обнаженную грудь, — что прелестной Розамунде самой хотелось бы стать невестой нашего друга графа. Но судьба распорядилась иначе. Он выбрал другую. Не менее очаровательную, не правда ли, граф, милый?.. Во всяком случае, я всецело одобряю выбор графа. Глаз у него наметанный. Он всегда попадает в «яблочко». В десять очков.

Она повернулась, показав графиням д’Эсте роскошную белую, длинную, перламутровую спину в глубоком треугольном вырезе платья и надменно, гордо пошла прочь по паркету, чуть покачиваясь на каблуках, вздергивая кудрявую золотую голову — осенний цветок, золотой шар, победно горящий под дождями и холодными ветрами.

За окнами стояла осень — дождливая осень Пари; зонты дрожали в руках прохожих, капоры надвигались на глаза, авто вслепую двигались по скользким ночным дорогам, разбивались, налезая в размытом свете фар друг на друга, втыкаясь в придорожные столбы. Ветер рвал последние листья. Тучи ураганно клубились над крышами, летели в зените, как черные крылья Сатаны. И холод, холод веял с великого Севера, где было жилище смертей, где спал в пещере Снежный Король, а Бальтазар и Мельхиор разжигали во льду костер.

— Граф, как зовут герцогиню?.. мы обидели ее?.. зачем она ушла…

— Мама! — возмущенно крикнула младшая д’Эсте. — Это она обидела нас! Уйдите, граф! Я не хочу вас видеть!

— Ее зовут Мадлен.

— Верно! Это имя под стать ей! Имя блудницы!

— Доченька, доченька…

— Посмотри, какая у нее бархотка на шее! В ушах-то брильянты, а на шее… черный бархатный бантик, как у слащавой кошечки! И в кудрях тоже бантик! И губки у нее бантиком! И туфлишки у нее… грошовые! Если уж приходите на бал, граф, с кокоткой, — Розамунда сверкнула черными вишнями, — потрудитесь одеть ее как следует! С ног до головы! Привет невесте!

Оркестр заиграл полонез. Приглашенные построились по обе стороны зала. Золотые звезды сияли на мундирах. Лики орденов глядели с муаровых голубых и алых лент. Эполеты на плечах офицеров походили на золотых ежей. На гусарских ментиках вилась змеями шнуровка; начищенные сапоги, надраенные штиблеты, туфельки из оленьей и крокодиловой кожи, из лайки и замши, расшитые поддельными и настоящими алмазами и перлами, переступали нетерпеливо, замирали, постукивали, подпрыгивали, тяжело ступали, вставали на цыпочки… застыли.

— Король!.. Король выходит в полонезе с королевой!..

Мадлен сощурилась. Паркет как паркет. Зал как зал. Король… как король. Человек gод ручку с человечицей. Вот он идет по залу, и играет музыка, сочиненная века назад. Что такое сегодня? Музыканты надрываются. Они играли вчера, играют сегодня, будут играть завтра одну и ту же музыку, сочиненную века назад. И им заплатят деньги. Тощую монетку, потертую, медную. А господа, заказавшие музыку, сядут за столы, накрытые в соседнем зале, и под нежные порхающие звуки будут уплетать форшмак, зернистую икру, тарталетки, холодец, салаты, мороженое, пить из хрустальных бокалов вино столетней выдержки, и король будет звенеть бокалом о бокал королевы, и все будут желать венценосной паре долгих лет жизни и любви. Многая лета. Многая лета. Какие дикие слова. Откуда они?..

Из мира иного… Мерзнет спина. Где мое манто, Куто? В гардеробе. Ты же не будешь танцевать вальс в мехах.

Могу и в мехах. Мне наплевать.

Ты посадила меня в лужу. Молодец.

Мне наплевать, Куто, что у тебя есть невеста. Хочешь правду? Я не люблю тебя. Откровенно говоря, я думала, что ты меня любишь и женишься на мне.

На шлюхах не женятся, Мадлен.

Это на любителя, Куто. Дело не в моем занятии или образе жизни. Дело в том, что я для тебя птица не твоего полета. Ты низко летаешь. Тебе за мной не угнаться.

Ну, лети, птица. А я на тебя погляжу. Как ты будешь порхать тут, по залу. Одна. Без меня. Помощь потребуется? Позовешь? Не подойду. Тебя вышвырнут отсюда в первые же пять минут. Если тебя выдала бархотка, почему бы тебя не выдать чему-то другому в тебе… на тебе.

Король, маленький плюгавый человечек, прошествовал с рослой мосластой королевой в полонезе по всему залу, затерялся в толпе людей, одетых на балу богаче всех — в расшитые парчовой нитью камзолы и сюртуки, в платья с фижмами и рюшами, с тяжело падающими складками и оборками — из призрачно-голубого атласа, из темно-синего и темно-алого панбархата. Королевская семья. Род. Клан. Каста.