Андрей Константинов - Тульский–Токарев. Том 2. Девяностые

• Название: Тульский–Токарев. Том 2. Девяностые
• Автор: Андрей Константинов
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-7654-2811-8, 5-7654-2810-Х

Как и знаменитый ТТ, роман «Тульский-Токарев» — уникальное произведение. Это первый случай в нашей литературе, когда роман с острейшим развитием сюжета нельзя отнести ни к одному из остросюжетных жанров. Это не детектив. И не боевик. Это потрясающая своим драматизмом и хитросплетениями история судеб двух мужчин, двух сильных личностей.

Тульский и Токарев — так зовут двух главных героев романа. Один — воспитанник вора, другой — сын опера. Их судьбы — зеркальны: сын вора становится опером, сын сыщика — вором. Героев соединяет таинственное и страшное «Зло», постоянно преследующее каждого из парней. Победить «Зло» Тульский и Токарев смогут только вместе. Цена победы — жизнь…

---

Токарев умиротворяюще выставил вперед ладони, начиная понимать, что и впрямь — странная какая-то история вырисовывается:

— Я понимаю… Действительно — непонятно… Но мужика-то завалили — я вспомнил… На остановке, при разбое… документ — его… Веришь?..

Есаул скривился, но кивнул:

— Охотно, раз ты так разошелся… И что с того?

— Объяснение должно быть? Бывший зэк эмоционально хлопнул себя ладонями по коленям:

— За-е-бись! И что — теперь я должен на нашем партактиве поднять вопрос — кто скинул профсоюзный билет?! Ага… Все выяснить и доложить по инстанции?! Вот чуял я, что из этой канители с ксивами когда-нибудь блуд выйдет…

Василий Павлович помолчал и спросил:

— А мне что делать? Наплевать и забыть уже не получится…

Есаул мотнул головой:

— А выходи прям на Варшаву… сам… ставьте на стол белую головку и — куд-кудых между собой! А то, один — правильный вор, другой — взяток не берет… Вот и кумекайте сами! А я пошел… в баню! Мне пять ящиков свежего «жигулевского» должны привезти!

— Саш…

Но «исполнитель особой миссии» уже вскочил:

— И не надо ничего мне говорить! Ничего не слышал, ничего не видел, ничего никому не скажу!

Последнюю фразу Есаул почти пропел, пародируя Эдиту Пьеху и демонстративно толкнув дверь плечом, вышел, нервно перебирая пальцами в карманах широких брюк…

Токарев же добрался до 16-го, рассказал о ситуации, показал профбилет… Совместно с Ткачевским и Боцманом решили: если установят злодея, то документ ему надо подбросить во время обыска. Долго перебирали различные версии, наконец остановились на одной: дескать, кто-то из карманников совершил уличный разбой (это само по себе — очень спорно, но… — и на старуху бывает проруха), а потом по запарке скинул профбилет вместе с остальными документами…

Василий Павлович начал вникать во все мелочи по странному разбою — но озарение не снисходило. С Боцманом по поводу Брынзы начальник угрозыска согласился, и сутенера отпустили. Далее выяснилось, что к Треугольникову в больницу перед тем, как он умер, заезжал Лаптев — впрочем, без толку, а якобы взятое у потерпевшего объяснение — длинное, как положено, — было, конечно, липой от начала до конца, включая корявую подпись, которую накарябал сам опер…

Токарев с Боцманом перебрались в кабинет Тульского и Кружилина. Василий Павлович забрал у притихшего Вани материал, который, по идее, надо было отправить в прокуратуру уже сегодня. Вчитываясь в бумаги, начальник розыска механически спросил:

— А ботинки, вообще, разве часто снимают?

— Редко, — качнул головой Боцман и настроился рассказать очередную «военно-морскую» историю: — Вот после войны…

Токарев чуть раздраженно оборвал его:

— А когда Первая Конная в Польшу входила — тогда и кисеты с махрой с трупов сдергивали! Я тебя о чем спрашиваю?!

Боцман вспыхнул и выскочил в коридор, хлопнув дверью. Тульский и Кружилин, почуяв угрозу, сразу юркнули за столы и с самым деловым видом начали отпирать сейфы. На сейф Вани была наклеена бумажка: «Здесь отдает Родине последнее исподнее о/у УР Иван Кружилин, лучший друг индейцев». Василий Павлович мазнул по «наглядной агитации» взглядом и чертыхнулся:

— Пацаны!!! Наберут детей в ментовку — мучайся с ними.

Вдруг он заметил что-то в очередном листке — вчитался и аж вскинулся, выдирая из папки телефонограмму из больницы, куда был доставлен Треугольников. А там, в частности, указывалось, что у пострадавшего, помимо закрытой ЧМ (черепно-мозговой травмы), имеются на ступнях глубокие раны в виде двух треугольников…

Василий Павлович сунул телефонограмму Кружилину под нос:

— Ты, Чингачкук, ты читать умеешь?! А эту бумажку читал?!

Ваня молча открыл и закрыл рот — крыть ему было нечем. К ним присунулся Тульский — быстро пробежал строчки глазами и тут же начал вслух рассуждать о взаимосвязи между фамилией «Треугольников» и формой ран. Токарев застонал:

— Вот без тебя бы, блядь — ну в жизни не догадался бы! Живо, — звонить патологоанатому, чтоб снимки сделал!

Втянув на Кружилина, Василий Павлович добавил:

— А еще Вагнера изучал… Вот она — мистика!

— У Вагнера — мифология, — прошептал Ваня.

— Что?! — заорал Токарев. — Материал доработать идеально!!! Выяснить, что можно и что нельзя, у родственников потерпевшего!!! Месть это какая-то… А вы Брынзу мордуете…

Василий Павлович подскочил к двери и резко распахнул ее — в коридоре стоял подслушивавший Боцман.

— Ну, какие думки, гвардия? Боцман, словно и не было никакой размолвки между ними, пожал плечами:

— Насчет мести — сомневаюсь я что-то… У блатных и не такое еще бывает между собой, но Треугольников-то не блатной… Мастер с производства, активист… Я такого не видал еще.

— И я не понимаю, — сознался Токарев. — Странная какая-то история… А может, Треугольников совершил что-то непорядочное в отношении блатного — тот ему и отомстил, а?

Боцман скептически засопел. Василий Павлович обернулся и подозвал к себе Тульского, вытащил его в коридор и шепнул на ухо:

— Звякни Варшаве — мне с ним потрендеть нужно… И — живо к родственникам Треугольникова!

Артур осторожно кивнул (он не знал о системе возврата документов через Есаула, его в такие интимные детали еще не посвящали):

— Ага… Сказать, чтобы он вам сюда перезвонил?

— Сюда, сюда… Я тут еще побуду.

Токарев в задумчивости зашел в туалет и обнаружил там еще один плакат — возле унитазного бочка. На куске картона шаржированно был изображен профиль Ткачевского, некогда служившего в погранвойсках, в обрамлении надписи: «А мы не ссым с Трезором на границе. Трезор не ссыт, и я не ссу!» Василий Павлович сорвал «шедевр» и метнулся было в кабинет «художников», но Тульского и Кружилина уже и след простыл — они как ошпаренные бросились к родным Треугольникова…

…Родственники умершего поначалу встретили оперов достаточно холодно, поскольку полагали, что милиция ни черта не хочет делать — но постепенно разговор сложился, и ребят даже напоили чаем с бутербродами.

Однако разговор, хоть и состоялся, но зацепок он никаких не дал. Характер Треугольникова, его образ жизни, окружение — все везде было по нулям. Ну, выпивал иногда. Ну, бывало, таскался по бабам — но все это, как говорится, в рамках… Кто и зачем мог вырезать ему, еще живому, треугольники на ступнях? Родные не могли помочь найти ответ на этот вопрос… Брат потерпевшего лишь сказал то, что, в принципе, ни на что свет не проливало:

— Он над нашей фамилией часто сам иронизировал. Говорил: «Вот Чехов бы обязательно написал про такую фамилию рассказ». А еще он, когда подшофе бывал, всегда в трамваях требовал грозно: «Прокомпостируйте талон! Моя фамилия — товарищ Треугольников!!!»

Так что в отделение опера возвращались практически ни с чем. По дороге Ваня вдруг выдал:

— У меня знакомая виолончелистка есть — на чертовщине ебнутая… Шишиги, ведьмаки, тайные символы… Все деньги на эту дурь спускает. Может, звякнуть ей?

Артур в ответ выразительно постучал себя пальцем по лбу:

— Ага, и к делу приложим несколько рецептов от средневековых алхимиков…

— Ну, хоть что-то… — вздохнул тоскливо Ваня, потому что официально-то материал числился за ним.

Тульский хлопнул коллегу по плечу:

— Слушай, мы с тобой работаем не среди выпускников Академии художеств. У нашего контингента все тайные знаки на груди выколоты — все больше в виде профилей Ленина и Сталина. В уголовке мистики нет, как в жопе триппера. Все непонятное должно иметь простое объяснение.

— Ну да, — не вполне согласился Ваня. — Просто-то оно просто, а мы с тобой по-простому чуть Брынзу не оглоушили…

— Ничего! — засмеялся Тульский. — Ему иногда полезно напоминать, как все зыбко в этом мире. Да и он что — рулон обоев вынес через проходную, чтобы жену-лимитчицу порадовать? Ты за него не переживай…

— Получается, что у нас — тупик? — высказал то, о чем думали оба, Кружилин. Артур цыкнул зубом:

— Как говаривал один мой знакомый, отсидев четырнадцать лет: «Есть свет в конце туннеля, есть, но вот туннель, сука, никогда не кончается!»

Внезапно Тульский перестал улыбаться, словно вспомнил о чем-то очень неприятном — а ему, действительно, вдруг подумалось о Невидимке, хотя оснований, вроде бы и не было никаких — за исключением общей странности и какой-то нетипичности преступления…

— Мистика, говоришь… — сказал Артур задумчиво. — Может, и мистика… Только у нее все равно должно быть простое и логичное объяснение…

Делиться с Ваней своими мыслями Тульский, разумеется, не стал.

…Василий Павлович выслушал доклад оперов спокойно — он и не рассчитывал на что-то особенное.

— Значит, любил покойник в общественном транспорте своей фамилией козырять? М-да… За это, конечно, не убивают… если убийца — обычный, нормальный уголовник… А если…