Джоанна Троллоп - Испанский любовник

• Название: Испанский любовник
• Автор: Джоанна Троллоп
• Издательство: АО „Издательство «Новости»"
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0917-7

Эта книга – история романтической и трогательной любви уже немолодой английской женщины и преуспевающего испанского бизнесмена.

---

Вслух Фрэнсис произнесла:

– Ты очень домашняя, Лиззи. Мне это нравится. Мне нравится ваш дом, твои дети доставляют мне столько радости. Но я не претендую даже на частичку этой твоей жизни. И в обмен мне должно быть позволено жить своей собственной жизнью, когда это нужно. А как раз сейчас мне это необходимо. Если у меня будет свое дело, твоего салона это никак не коснется, и это ничего не изменит в наших с тобой отношениях.

– Почему ты хочешь этого?

– Потому что мне уже тридцать два года и я достаточно разбираюсь в туристическом бизнесе, чтобы попять, что в этом деле я лучше многих людей, на которых работаю. Ты решила крестить Дэйви, и ты это сделаешь, а я приняла свое решение и тоже этого добьюсь.

Лиззи посмотрела на сестру. Она вспомнила их первый день в детском саду. Одетые в одинаковые зеленые фартучки для уроков рисования с вышитыми на них именами „Э. Шор" и „Ф. Шор", с волосами, туго собранными сзади в хвостик зелеными эластичными резинками.

– Ну и что это будет за дело?

Фрэнсис улыбнулась, закинула руки назад, приподняла волосы и опустила их обратно на шею.

– Необычные каникулы. Поездки по маленьким городам и остановки в затерянных гостиницах, даже в частных домах. Я начну с Италии, ведь все англичане сходят с ума по Италии.

– А как ты назовешь свою фирму?

Фрэнсис вдруг рассмеялась. Она, пританцовывая, сделала пару шагов по комнате.

– „Шор-ту-шор" – вместе с Шор к новым берегам!

Как и Дэйви, за пять лет фирма „Шор-ту-шор" неузнаваемо изменилась. Начиналась она в гостиной маленькой квартиры в Бэттерси, и начало это было весьма трудным, всего лишь с несколькими клиентами и многочисленными просчетами. Вскоре Фрэнсис поняла, что ей самой нужно будет проверять каждую кровать и стол, на которых предстояло спать и есть ее клиентам. И она отправилась на четыре месяца в Италию, где колесила по проселочным дорогам Таскании и Умбрии за рулем взятого напрокат „фиата", который служил ей и офисом, и платяным шкафом, а иногда и спальней. Перед поездкой она опасалась, что найдет Италию лишь красивым клише, где холодные англичане цивилизованно сбрасывают оковы пуританства, чтобы испытать приемлемую долю чувственности. Но, как оказалось, беспокоилась она зря. Фрэнсис поняла, что, хотя Италия и затаскана по тысячам романов и газетных статей, а ее природа послужила декорацией для тысяч фильмов, ни одно чувствительное сердце не сможет не затрепетать при первом же взгляде на силуэты покрытых оливковыми рощами и виноградниками холмов с пятнами красноватых стен и коричневатых крыш и искусно разбросанных среди них остроконечных свечек кипарисов.

Она начала устраивать своим клиентам небольшие поездки по таким местам. Некоторые туры проходили по виноградникам, другие были организованы специально для художников или фотографов-любителей, третьи носили характер маленьких экспедиций по следам этрусков, Пьеро делла Франчески или когда-то могущественных кланов, например Медичи. Она продала свою половину квартирки в Бэттерси проворной девушке, занимавшейся операциями с акциями, и переехала на север, на другой берег реки, в небольшой дом прямо у Фулэмской дороги. Фрэнсис пока не могла позволить себе купить его, поэтому платила ежемесячную ренту. Первый этаж она отвела под офис, а сама жила на втором, с прекрасным видом на соседскую вишню. Она наняла в помощницы девушку, исполнявшую обязанности референта и секретаря, а последние взятые в долг деньги потратила на компьютеры. Компании не исполнилось еще и четырех лет, как три известные турфирмы уже попытались выкупить у Фрэнсис ее дело.

Лиззи гордилась сестрой. По просьбе Фрэнсис она приехала в Лондон и спланировала оформление офиса на первом этаже, покрыв пол паласом цвета водорослей, а стены – впечатляющими фото: хлеб и вино на кованном железом столе в лоджии, с виднеющимся вдали городом на холме; беременная Дева Мария в кладбищенской часовне в Монтерки работы Пьеро; красивая современная девушка, идущая по средневековой итальянской улочке. Они установили итальянскую кофеварку и маленький холодильник, где хранили зеленоватые бутылки „фраскати", которым угощали клиентов.

Фрэнсис сказала тогда сестре:

– Вот видишь, я же говорила, что это никоим образом не изменит наши отношения! Говорила ведь я тебе!

– Я боялась этого, – ответила Лиззи.

– Я понимаю.

– Мне сейчас очень стыдно. Это было так эгоистично, но я не могла ничего с собой поделать.

– Да, я все понимаю.

– А теперь я испытываю чувство гордости за тебя. У тебя здесь прекрасно. Как с заказами?

– Хорошо.

Это, думала теперь Лиззи, был единственный сбой, единственный случай, когда их с Фрэнсис параллельное движение по жизни оказалось нарушенным. Оглядываясь назад, Лиззи испытывала не только чувство стыда за свою неспособность тогда проявить великодушие, но и недоумение. Чего она боялась? Зная Фрэнсис так, как знала она, чего было опасаться в этом человеке, который являлся частью ее самой, настолько похожим на нее, настолько близким ей по своей природе? Фрэнсис, в конце концов, была самым бескорыстным человеком на свете. У Лиззи вдруг мелькнула мысль: „А не завидовала ли я?" Завидовала ли она когда-нибудь поездкам Фрэнсис в Италию, когда сама она почти все время проводила в Ленгуорте, ухаживая за заболевшим корью Сэмом, сопровождая Алистера на урони музыки, просиживая с Робертом до глубокой ночи над счетами „Галереи"? Не возникало ли у нее желания, пусть даже в минуту усталости и отчаяния, поменять по своей воле такую жизнь, до предела заполненную хлопотами и семейными заботами, на свободу, одинокую свободу Фрэнсис? „А Фрэнсис, вне всякого сомнения, одинока", – подумала Лиззи, со вздохом садясь за кухонный стол и пододвигая к себе один из бесчисленных блокнотов, чтобы составить рождественское меню.

Одна экзальтированная дама из числа клиентов „Галереи", которая настойчиво набивалась Лиззи в подруги, подарила ей американскую кулинарную книгу „Хорошая еда для плохих времен". Автором ее была Энид Р. Старберд. Лиззи раскрыла ее, думая о том, что, возможно, найдет там несколько практических советов, которые пригодились бы, чтобы обеспечить едой на четыре праздничных дня компанию из девяти человек: шестерых Мидлтонов, Фрэнсис и родительскую чету Шоров. Вчера вечером Роберт пониженным тоном, каким он обычно сообщал неприятные новости, сказал, что в предрождественский период доходы „Галереи" не только не возросли, как обычно, на двадцать процентов, а, наоборот, на десять упали. Это обстоятельство, правда, не явилось для них полной неожиданностью. В течение года они не раз обсуждали, хотя и с некоторой философской отвлеченностью, вероятность снижения деловой активности. Но вчера вечером это стало для них реальностью.

Лиззи спросила:

– Это означает скромное Рождество?

– Боюсь, что так.

Лиззи опустила взгляд на раскрытую страницу книги миссис Старбёрд. „Никогда не следует забывать, – наставляла та, – о традиционных для юго-запада Франции супах с капустой. Свиную головизну, этот необходимый для них ингредиент, не так уж трудно найти в магазинах". Лиззи громко захлопнула книгу, чтобы избавиться от видения с укором взирающей на нее свиной головы. Она взяла блокнот и быстро написала: „Сосиски, разбрызгиватель с желтой краской, сушеные каштаны, что-нибудь для подарочных чулков, консервы для кота, пластыри, большая банка начинки из изюма и сахара, недорогие марки, взять платье из химчистки, грецкие орехи". Она остановилась, оторвала листок и продолжила на другом: „Подготовить кровати для гостей, закончить упаковку подарков, положить торт в холодильник, сделать начинку, проверить пирог с мясом (достаточно?), напомнить Робу о вине, начистить серебро (Алистер), пропылесосить гостиную (Сэм), собрать листья плюща и дуба (Гарриет и Дэйви), украсить елку (все), сделать гирлянду для входной двери (я), приготовить грог для сотрудников „Галереи" (тоже я), вылизать весь дом сверху донизу до приезда мамы (я, я, я)". И в конце сделала приписку: „Помогите! Помогите! Помогите!".

Кухонная дверь тихонько отворилась. Вошел Дэйви. За завтраком он был нормально одет, а теперь на нем остались только носки, трусы и игрушечная полицейская каска. Вид у него был виноватый. Он подошел к Лиззи и прислонился к ее коленке. Она дотронулась до него и сказала:

– Ты же ледяной! Что ты делал?

– Ничего, – ответил он, точь-в-точь как Сэм.

– Где же тогда твоя одежда?

– В ванной.

– В ванной?

– Ну, понимаешь, надо было ее простирнуть, – доверчиво пояснил Дэйви.

– Но утром одежда была абсолютно чистой…

– Видишь ли, она немного испачкалась пастой, – задумчиво протянул он.

– Какой пастой?

– Зубной. После рисования зубной пастой… Лиззи поднялась.

– Где Сэм?

– Пришел Пимлот. Сейчас Пимлот и Сэм строят лагерь супермена…

– Пимлот?