Диана Кизис - Последний штрих

• Название: Последний штрих
• Автор: Диана Кизис
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-044866-1

Женщина, которой скоро тридцать, должна непременно выйти замуж? Только не Джесси Холтц!

Она вполне удовлетворена жизнью и работой в элитном салоне антикварной мебели. Она счастлива в одиночестве – или, по крайней мере, убедила себя в этом.

Если бы только не давний друг Зак Дюран, с которым все теснее связывает ее судьба...

А может, он больше чем друг?..

---

– Я куплю самый здоровенный и страшенный торт, какой только у них найдется, – пообещал Зак. – Я женюсь! Женюсь!

Я сказала Заку, что на такого мужчину, как он, должны равняться все остальные. И ничуть не слукавила. -

На следующий день мы с Брин заявились в палату Сесил в ярко-зеленых платьях. При виде наших нарядов ее разобрал смех.

– Какие вы забавные! – Она восторженно захлопала в ладоши, словно мы отмочили невесть какой прикол. – Только зачем вы их сейчас нацепили? Поберегли бы до свадьбы!

– Уж не забыла ли ты, какой сегодня день? – спросила Брин, протягивая Сесил букет.

– Подождите. – Сесил взяла цветы. – Вы что, серьезно? – Она прижала руки к лицу. – Прямо сейчас?

Мы с Брин кивнули.

– Джесси? – Брин протянула руку.

Я подала ей косметичку, и она вывалила ее содержимое на постель Сесил.

– По-моему, образ скромной невесты будет в самый раз – персиковый румянец и чуть-чуть золотых теней. А ты как считаешь, Джесс?

– Полностью согласна. И еще блеск для губ.

– О Господи! – воскликнула Сесил. – Боже ты мой! В этот миг в палату вошли шаферы: Лора (вообще-то

шафер – не женская роль, но они с Заком были закадычными приятелями) и Дэвид. На обоих были одинаковые костюмы, только Лора надела под пиджак кружевную блузку и сразу стала похожа на сексапильную секретаршу.

Парня Лоры, Чаза, нарядили цветочницей. Его каштановые лохмы украшал венок, а из-под пиджака виднелась яркая футболка. Он забрасывал нас лепестками цветов из корзины.

– Все-таки фотосессии не прошли для меня даром, – подмигнул он нам. – Что-что, а цветами швыряться я умею.

– Ну-ка подойдите сюда, ребята, я почти закончила. – Брин наложила на щеки Сесил еще немного румян. Сейчас Сес была настоящей красавицей. Несмотря на то что у нее выбрили полголовы, выглядела она просто великолепно. – Ну вот: именно то, что надо.

– Погодите! – смеялась Сесил, в то время как я пыталась нацепить на нее вуаль. – Подожди, подожди!

– Чего ждать-то? – торопила я. – Скоро сюда ворвутся медсестры и начнут закидывать вас рисом.

Брин подала условный знак, и в палату вошел «святой отец Деньги-на-ветер». Он встал у края постели и спросил, готова ли Сес к церемонии.

– Господи, да! Простите, святой отец, я хотела сказать: да, конечно. Вот черт!

Святой отец улыбнулся: он все понимал. Из-за двери донеслись аккорды свадебного марша, который кто-то наигрывал на скрипке.

– Неужели Патрик? – воскликнула Сес. В палату вошел ее коллега-скрипач.

– Привет, принцесса, – сказал он.

Следом появился Зак, старательно вышагивая в такт музыке. Он поправил вуаль, которую уронила Сесил.

– О Господи! – Сес охала, смеялась, плакала и энергично размахивала руками, словно сушила лак. – Простите, святой отец. Боже мой, Боже мой! Мамочки! Это ж надо! Ой-ей-ей...

Зак залез к ней на постель, а священник делал вид, что внимательно рассматривает температурный график Сесил: он понимал, что нужно дать нам время отсмеяться как следует и утереть слезы. Только тогда он начал зачитывать клятву:

– Возлюбленные мои, сегодня мы собрались здесь, чтобы...

Из своего угла я наблюдала, как Сесил и Зак поклялись друг другу в любви до гроба. Зак осторожно поцеловал руку Сесил, а потом нежно чмокнул в щеку. Она тоже наградила его поцелуем: они словно бы обменялись тайным посланием, истинный смысл которого был от нас скрыт. Так целуются те, кто осознал цену и радость жизни. Меня ни разу так не целовали. Да я этого и не хотела: страшно даже вспомнить, сколько этим новобрачным пришлось вынести за последние две недели!

– А теперь, кто хочет шампанского? – Зак размахивал бутылкой «Вдовы Клико», которое мы охлаждали в ночном горшке.

Я пила, пока у меня не начал заплетаться язык. Сесил выпила свой яблочный сок, потом зашла в душ (самое удаленное место в палате) и бросила оттуда свой букет. Его поймала симпатичная сестра по имени Кармен Лопес. Даже Дэвид, не любивший открыто проявлять свои чувства, отправился в ванную за бумажным платком. Сесил улыбнулась мне, и я послала ей воздушный поцелуй.

А два дня спустя Сесил умерла во сне.

Часть вторая

Глава 8 Гнев, отрицание, депрессия и дизайн

Я свернула на Сто первое южное шоссе. С тех пор как похоронили Сесил, прошло уже семь месяцев. Просто уму непостижимо. «Семь месяцев – это двести тринадцать дней, – думала я. – Когда они только успели пролететь?

После смерти Сесил время, казалось, остановилось, – как в фильме «День сурка», где Билл Мюррей обречен раз за разом проживать один и тот же день. В девять я приходила на работу, в два обедала, в шесть закрывала офис, в семь возвращалась домой, читала до полуночи, а в час гасила свет. В выходные я слонялась по квартире, не зная, чем бы заняться. Задергивала занавески и отключала телефон. Переставляла мебель, красила стены на кухне и разбиралась в шкафах. Мне нравилось наводить порядок – это успокаивало.

Врачи сказали, что причиной гибели Сесил стала внезапная спонтанная гематома – иными словами, Сес умерла оттого, что лопнула поверхностная мозговая артерия. Кровотечение остановить не успели. Винить было некого, тут уже ничего нельзя было сделать. Зак позвонил мне и сообщил новость, когда я открывала магазин. Я так и остолбенела. Он спросил, смогу ли подъехать к Брин, чтобы он знал, где нас найти, и я сказала: «Хорошо». Потом он попросил меня помочь с похоронами, и я опять сказала: «Хорошо». Случившееся меня настолько потрясло, что я туго соображала. Когда он спросил меня, как я себя чувствую, я снова повторила: «Хорошо».

Мы проводили Сесил в последний путь, как положено: похороны, поминки... Все это время я старалась держаться в сторонке. Несколько месяцев спустя я сказала себе, что пора кончать горевать, надо возвращаться к обычной жизни. Но шла ли я на обед, слушала ли музыку, меня не покидало чувство, будто мной упущено что-то важное. Как если бы я стояла на пристани и смотрела, как, покачиваясь на волнах, уплывает от меня любимая летняя шаль. «Как же получилось, что я ее упустила? – терзалась я. – Наверняка ее можно было спасти!»

К Новому году я закончила коллаж-настроение, и Тарин получила заказ. После смерти Сесил я с головой погрузилась в работу. Горечь утраты заглушала все прочие чувства, и неотправленные рождественские открытки укоризненно косились на меня с неприбранного обеденного стола. Шли месяцы. Тарин делала вид, что забыла, чем мне обязана, и меня снова понизили до роли девушки на побегушках. Моя основная работа сводилась к тому, чтобы доставлять разные вещи в дом Лиззи – в тот самый дом, интерьер которого разработала я, – и молчать, когда Тарин выдавала мои идеи за свои собственные. Впрочем, теперь, когда моя подруга покоилась в могиле, мне было все равно. Я и раньше не была карьеристкой, а со смертью Сес вообще потеряла всякую цель в жизни. Я постоянно чувствовала, что мне чего-то недостает, и дни мои были похожи на незаконченные предложения...

И тут вдруг Брин позвонили мистер и миссис Картер. Этот звонок прозвучал для нее как гром среди ясного неба. Родители Сес оказались проездом в Лос-Анджелесе и приглашали нас пообедать с ними в «Цикаде». Была середина недели, обеденный час. Машины лениво ползли по улицам города. Я врубила кондиционер на полную мощность – только бы моя блузка не пропотела насквозь, прежде чем я доберусь до ресторана! Жара стояла адская – почти сорок градусов! «Огненный ветрило», как говорила Брин, подразумевая жгучий ветер, налетавший с пересушенных каньонов. Он раздувал пожар из каждого брошенного окурка и относил пламя в сторону пляжей на Санта-Монике. Над океаном клубился серовато-оранжевый дым – хоть на открытку снимай. Чем хуже знаменитых калифорнийских закатов? Я ничего не имела против такой погоды, меня раздражало только одно – когда раскаленное сиденье машины обжигало мои ноги, а в этот июльский день дело обстояло именно так. А вообще-то такая жарища была как раз по мне: она действовала на меня целительно, словно грелка, приложенная к больному плечу.

В далекие двадцатые годы «Цикада» служила галантерейной лавкой для звезд немого кино. У ресторана меня встретил лакей. Хромированный фасад в стиле ар-деко так и сверкал. Блестели стекла Лалик, специально выписанные владельцем ресторана из Франции; ониксовый мрамор отражал лучи летнего солнца. Пройдя через двери из красного дерева, я погрузилась в непривычный полумрак. Потолки высотой в тридцать футов украшала отделка в виде золотых листьев, латунные перила были начищены до блеска. Давным-давно мы что-то отмечали здесь с Сесил и ее родителями. Помню, как меня поразило тогда здешнее великолепие.

Брин уже сидела за столиком. Все утро мы с ней висели на проводе, обсуждая, что сказать, что надеть. Я заметила, что Эмили Пост в своих книгах по этикету следовало бы написать, как вести себя с родителями погибшей подруги.