Андрей Мартьянов - Роман с Хаосом

• Название: Роман с Хаосом
• Автор: Андрей Мартьянов
• Издательство: Северо-Запад Пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-93698-071-5

«Роман с Хаосом» начинается как классическая научная фантастика — со сверхмощных компьютеров и космических станций на другом конце Вселенной. Однако вскоре череда невероятных событий переносит героев, а с ними и читателя, в удивительный мир наизнанку, где с эльфами соседствуют тамплиеры, а с вампирами — наемники Тридцатилетней войны.

В пародийно-юмористической форме в романе осмеиваются привычные литературные штампы и сюжетные ходы — и все это на фоне самых захватывающих приключений.

---

Они не стреляли. Я стоял перед овальной дверью транспортера на расстоянии метров пяти, всей шкурой чувствуя, как меня изнутри рассматривают несколько пар устало-любопытных глаз.

Скрипнули петли.

Дастин несколько неуклюже спрыгнул на обожженную землю. Выглядит вроде бодренько, только ссадина на правой скуле. Медленно пошел в мою сторону, подмигнул. Когда поравнялся со мной, я развернулся и, не ускоряя шага, направил Дастина к уцелевшей бетонной стене.

— Не спеши, — одними губами втолковывал я. — Не спеши! Сейчас что-то вроде перемирия. Едва они почуют неладное — откроют огонь.

— Ясно, — Дастин мелко кивнул. — Думал, ты уже на Четвертом небе бьешь морду святому Бернару, а вот, оказывается, как дело повернулось…

Взрыв дикой, почти ядерной мощи, грянул, когда мы были в полутора метрах от спасительного бетона. И одновременно, мгновение в мгновение, слух различил короткую пулеметную очередь.

Я и Дастин упали рядом. Рукав моей куртки стал неожиданно теплым — успел-таки схватить пулю или осколок!

Напарник просто лежал рядом глядя в мутное небо спокойными серыми валлийскими глазами.

В ушах возникла тихая, непрекращающаяся, навязчивая и неостановимая мелодия:

Кончатся снаряды, кончится война,

Возле ограды, в сумерках одна,

Будешь ты стоять у этих стен,

Во мгле стоять,

Стоять и ждать

Меня, Лили Марлен,

Меня, Лили Марлен.

Дастина уже не будет ждать его Лили Марлен.

Когда-то давно, в другой реальности, в ином мире, я хотел учиться на врача. Я работал в госпиталях и в службе спасения. Я неплохо изучил, как выглядит смерть, и как жизнь.

Дастин был мертв.

* * *

Трое негритят в зверинце оказались, одного задрал медведь и вдвоем они остались…

* * *

Я сидел, привалившись спиной к бугристому теплому бетону, смотрел сквозь наплывшую на глаза пелену на мерклые облака, в которых растворялся огненный шар, и слушал хриплый женский голос, прилетавший ниоткуда.

Aus dem stillen Raume,
Aus der Erde Grund
Hebt mich wie im Traume
Dein verliebter Mund
Wenn sich die spдten Nebel drehn
Werd' ich bei der Laterne steh'n
Wie einst Lili Marleen,
Wie einst Lili Marleen…

ЧАСТЬ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ «ПОЧЕМУ И РАДИ ЧЕГО?..»

Кто из вас имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы!

Иисус Христос , 32-33 год Н.Э. (Матфей, 11-12)

Глава 1, короткая. О быстрой смерти

Если верить наручному хронометру, я сидел рядом с Вратами уже не меньше трех часов.

Я не могу точно описать это место, однако уверен: оно существует, здесь красиво, а главное — спокойно.

Лес, сосновый. Вереск, валуны, солнце постоянно висит в одной точке, ближе к закату, отчего стволы деревьев светятся золотом. Масса спелой черники — подходи, зачерпывай горстью прямо на кустике и ешь. Неподалеку озеро с песчаным берегом — хочешь, иди купайся. Вода теплая.

Можно было бы подумать, что водная гладь окрестностей Врат должна непременно украшаться чем-то вреде лебедей или фламинго, однако у здешних декораторов безупречное чувство вкуса: если уж изображаем Карелию или Финляндию, значит, озеру вполне достаточно тривиальных уток, безо всякой пошлой экзотики.

Небо глубоко-голубое, в точности как на Земле, да если приглядеться и прислушаться к своим чувствам, то и получается: это Земля. Почти. Странно, конечно, видеть «зависшее» солнце или изредка обнаруживать на вкопанном в песчаный грунт деревянном столике то запотевшую рюмку ледяной водки и глиняную мисочку с солеными грибками, то кувшин с клюквенным морсом и горячие пирожки с зайчатиной, возникшие из пустоты.

Старикан, живущий в избе рядом со Вратами, из дома, как я видел, наружу не выходил. Тут безлюдно, а я-то дурак, всегда полагал, что возле Врат непременно будет толчея…

Ждать надоело. Я поднялся с лавочки, бросил в рот последний орешек, из тех, что собрал неподалеку, и двинулся по усыпанной палой хвоей тропинке к избе.

Дверь открыта, но я постучал костяшками пальцем о косяк.

— Да заходи, чего стоишь! — донеслось изнутри.

Старцу… Хотя нет, не старцу. Этому человеку лет, наверное, шестьдесят. Борода не самая ухоженная, клочьями, черная с обильными седыми прядями. Глаза не белые, как у финнов, а темно-карие, почти угольные. В общем, не похож дядька на обитателя северного озерного края, пускай и носит вышитую по рукавам и вороту длинную рубаху, меховую безрукавку и широкие, полосатые штаны. Два массивных ключа на узком кожаном поясе. Сидит за огромным квадратным столом, что-то пишет в толстую тетрадь. Едва я зашел, тетрадь была немедленно захлопнута — смотреть нельзя.

— Долго еще? — заикнулся я.

Дядька шумно почесал волосатую шею, и уставился осуждающе.

— Придет, придет. Никуда не денется. Потерпи. Хочешь, у меня посиди — поговорим.

— Не о чем мне с вами говорить, — буркнул я, разворачиваясь к двери, но остановился, услышав спокойный оклик.

— Можжевеловки отведаешь? Ядреная… Сам настаивал. Вообще, парень, тебе сейчас выпить не вредно будет. Хоть бы для смелости.

Я вздохнул, вернулся и сел на лавку напротив бородатого. Столешницу уже украшал графин с мутно-зеленой жидкостью, на дне которого сплелись какие-то иголки, похожие на еловые.

А можжевеловка и на самом деле ядреная — пробрало до слез. Дядька усмехнулся, налил еще по одной. Помолчал, побарабанил пальцами по столу. Проворчал наконец:

— Зря ты так… Сам ведь знаешь — из любого положения выход всегда найдется. Ты просто отказался искать. Пошел по самому простому пути. А ведь было Сказано — ходите путями узкими… Знаешь, кто сказал? — Я нагнул голову. — Вот-вот. Узкий путь он посложнее и поухабистей, однако…

— Да подите вы со своими нравоучениями! — взвился я, отлично, впрочем, зная, кому именно хамлю. — Теперь ничего не исправишь!

— Ошибаетесь, молодой человек!

Новый голос, скрипучий, резкий и одновременно величественно-звучный, раздался за спиной. В дверном проеме, заслоняя низкие солнечные лучи, стоял он. Бывший аббат Клерво, святой и пресс-секретарь, седой и аристократичный Бернар. Знакомый безупречный костюм с визиткой и нежно-голубым галстуком-бабочкой. Трость в правой руке. Я уж было хотел подняться, сжимая кулаки, но бородатый владелец избы одернул, подвинул маленький граненый стаканчик с можжевеловкой и кивнул — пей, мол! Нечего тут тельняшку на груди рвать…

Я выпил. Полегчало — агрессия постепенно уходила. Бернар стоял там же, привалившись плечом у гладко оструганному косяку. Смотрел безмятежно.

— Юноша, слушайте, что говорят старшие, и засуньте свой максимализм в… карман. Самый дальний, — наконец усмехнулся Бернар. — Петр вам только что втолковывал — выход найдется всегда и везде. Надо только поискать тщательнее. Хорошо же, оставим нашего гостеприимного хозяина заниматься делами, а сами посидим на природе. На берегу озера, к примеру. Мне там нравится — первозданный покой. Спасибо, Петр.

Мы шли по тропинке бок о бок, святой помахивал темно-коричневой тросточкой с набалдашником в виде золотой сферы. Я едва плелся — устал. Да и от можжевеловой настойки чуть развезло. Странно — ведь я, вроде, нематериален, а алкоголь действует…

— Да материально все! — внезапно рассердившись, воскликнул Бернар. — Только материя другая, вам пока малознакомая! Уверуйте же вы наконец! Поймите, что кроме вашего мира, есть тысячи других, иных и чудесных планов бытия, живущих по отличным от ваших законам! Все, садитесь на травку и давайте беседовать.

Мы вышли на маленький полуостров, впереди плескалась чистейшая, словно дистиллированная вода, над головой шумели кроны сосен, справа и слева багровел вереск… Святой вынул из кармана носовой платок в синюю клеточку, расстелил его на короткой траве и осторожно уселся — наверное, боялся испачкать идеально отглаженные брюки.

— Спрашивайте, — проколов меня взглядом следователя-инквизитора сказал Бернар Клервосский. — Вы теперь имеете полное право на любые вопросы. Обещаю отвечать предельно искренне.

— Почему?.. — я запнулся, и сформулировал по иному: — Вернее, ради чего?

* * *

Песню я тогда не дослушал. Еще лилась из пустоты медовая, приправленная первосортным дегтем мелодия, но…

Если в окопах от страха не умру,

Если мне снайпер не сделает дыру,

Если я сам не сдамся в плен,

То будем вновь

Крутить любовь

С тобой, Лили Марлен,

С тобой…

Но музыка исчезла, грубо прерванная речью человека. Знакомого человека.

— Заделали мы их… Федор, ты чего? Дьявол, кровь… Да очнись ты, нерпа глупая! Расселся! Надо ноги уносить. Фью! А с твоим военнопленным что?