Пол Андерсон - Танцовщица из Атлантиды

• Название: Танцовщица из Атлантиды
• Автор: Пол Андерсон
• Жанр: Научная Фантастика

Главный герой романа Пола Андерсона «Танцовщица из Атлантиды» — Время.

---

Когда стало уже смеркаться, она достигла цели — пещеры на склоне самой высокой горы Малата. Неподалеку отсюда в хижине жила сивилла-прорицательница. В качестве подношения Эрисса отдала ей подвеску из северного янтаря, в котором застыл навеки жук. Это был весьма дорогой подарок, поэтому сивилла не только помолилась за Эриссу перед всеми тремя богинями, чьи изображения стояли возле входа в пещеру — Бритомартис-девственницей, Реей-матерью и Диктинной Помнящей и Провидящей, — но и провела ее за завесу, к источнику и его Тайне.

В хижине было вдоволь припасов, доставляемых местными жителями. После ужина сивилла собиралась посплетничать с гостьей, но Эрисса была не в настроении. Спать легли рано.

Эрисса снова поднялась засветло и с рассветом была уже на горном склоне.

Здесь, в торжественной тишине и одиночестве, она могла вволю поплакать.

Под ногами круто падали вниз скалы и утесы, темневшие на фоне зеленых сосен, за которыми пестрели поля и сады. Над головой в чистом небе парил одинокий орел, и крылья его отливали золотом в лучах Астериона — Солнца. Прохладный воздух пропитан запахами шалфея и чабреца, легкий ветерок шевелит волосы. Вокруг острова расстилается море — то синее, то зеленое, а вдали и вовсе пурпурное, покрытое клочьями тумана. На северо-западе, словно белогрудые корабли, возвышаются другие острова и побережье Северной Азии, где видят еще ночные сны, на юге виднеется гора Ида, где был рожден Астерион — на Кефте, любимом и навеки потерянном.

От Кариа-ти-йех нет и следа, и никогда не будет.

— Бог Дункан, — молила Эрисса и простирала руки к небу, — когда ты вновь призовешь меня к себе.

И вихрь подхватил ее.

Они стояли на тверди, опаленной солнцем, скалистой, рассеченной ущельями, поросшей редким кустарником. Южный горизонт расплывался в дрожащем нагретом воздухе. На севере пустыня граничила с водами, сиявшими подобно расплавленному металлу в безжалостном свете. В небе кружили стервятники.

Люди увидели друг друга и эту землю. И закричали.

3

В тот момент, когда Рейда подхватило и понесло, все в нем вопило от ужаса: «Нет! Я хочу жить!». Он боролся с пустотой, забившей глаза, уши, легкие. Но пустота была повсюду и нанесла удар. Все вокруг вспыхнуло. Я сплю. У меня бред. Я умер и попал в ад.

Гудел сухой и жаркий ветер, песчинки жалили кожу.

Чьи-то голоса заглушили его собственный и помогли прийти в себя. Их трое! Желтоволосый мужик в островерхом шлеме и кольчуге, низкорослый всадник в кожаных латах и меховой шапке на испуганном коне, высокая стройная женщина в белой одежде до колен. И Дункан Рейд. Все они стояли и дрожали, отделенные друг от друга 20–30 футами. Такое же расстояние было до неподвижного предмета.

Это был цилиндр, заканчивающийся конусом, длиной ярдов десять и диаметром в четыре в самой широкой части. Он сиял как медь и был лишен каких-либо выступающих частей. Впрочем, о форме в точности судить было трудно, так как предмет был окутан радужным сиянием.

Всадник успокоил лошадь, и сразу же сорвал с плеча лук, выхватил стрелу из колчана и приготовился к бою. Светловолосый воин отпрянул и взмахнул топором. Женщина вооружилась ножом из красноватого металла. Рейд пытался пробудиться от этого кошмара. Краешком сознания он заметил, что мышцы его ног напряжены, готовые к бегству.

Но тут отчаянно мечущийся взгляд женщины упал на него. Она издала крик — о нет, не ужаса, а скорее… Бросила нож и кинулась к нему.

— Эй! — услышал Рейд собственный хриплый голос. — Я… Я не понимаю… Кто вы? Где мы?

Она подбежала, обняла его, прижалась к губам. Он отшатнулся и чуть не упал. Она, всхлипывая, бормотала что-то непонятное, он мог различить только собственное имя, что было уже полным безумием. Поняв, что он не хочет отвечать на объятие и поцелуй, она опустилась к его ногам. Узел на затылке развязался, и волосы скрыли ее лицо.

Рейд обернулся к двум другим. Они смотрели на него. Должно быть, сцена между ним и женщиной несколько успокоила их — это не походило на смертельную ловушку. Бородатый опустил топор, всадник ослабил тетиву.

Тишина, прерываемая всхлипываниями и шумом ветра.

Рейд трижды глубоко вздохнул. Сердце его все еще продолжало бешено стучать, но мало-помалу успокаивалось. Он перестал дрожать и начал соображать. А это уже свобода.

Все его чувства в этом неведомом мире сверхъестественно обострились. Остывающий мозг начал систематизировать данные. Сухо и жарко; солнце стоит высоко на раскаленном безоблачном небосводе; на растрескавшейся земле растут лишь редкие кусты да кочки желтой травы; ветер гонит песок; неподалеку море или большое озеро. И все это совершенно ему незнакомо.

В том числе и женщина у ног. Он видел, что одежда ее домотканая и выкрашена растительной краской по краю, сандалии кожаные. Она обхватила руками его туфли. Руки и ноги у нее были крупные, но совершенной формы, ногти коротко острижены и без следа маникюра. На левом запястье широкий браслет из серебра с бирюзой, но не такой, какие делают индейцы навахо.

Никогда в жизни не видел он такого четкого и подробного сна. А сон продолжался. Ни один предмет в этом сне не превращался на глазах в другой, события не ускорялись, а протекали секунда за секундой, одно за другим, логично.

Значит — реальное время?

Можно ли во сне сообразить, что ты в реальном времени?

Будь что будет, и Рейд решил, что ничего не потеряет, если будет поступать так же разумно и логично. Он поднял руки вверх, раскрыл ладони и заставил себя улыбнуться двоим мужчинам.

Воин в латах не повторил его жеста, но поглядел уже не так грозно и подошел поближе. Топор он держал наискось перед собой, широко расставив руки в перчатках. Остановившись в нескольких шагах от Рейда, он слегка согнул ноги в коленях. Архитектор подумал: это не актер. Он знает, как пользоваться этой штукой. Иначе принял бы позу дровосека. И оружие его бывало в деле — щербина на кромке, царапина на лезвии.

Где же я раньше видел такие боевые топоры?

Холодок пробежал по спине: именно такими топорами пользовались английские воины в битве при Гастингсе.

Человек произнес несколько слов — должно быть, спрашивал. Язык его не походил на речь женщины, было в нем что-то знакомое — то ли слышанное в зарубежных фильмах, то ли во время службы в Европе. Человек резко дернул головой в сторону медного предмета.

Во рту у Рейда пересохло, он смог лишь произнести:

— Простите… Я… Я сам здесь чужой. Вы говорите по-английски? Парле ву франсе? Абла юстед эспаньоль? Шпрехен зи дойч?

По нескольку фраз на этих языках он знал. Никакого ответа.

Однако человек, по-видимому, понял, что Рейд сам такой же, как и он. Хлопнул себя по широкой груди и произнес:

— Олег Владимирович Новгородни.[1]

После нескольких повторений Рейд ухватил смысл. Он был потрясен.

— Р-р-русский? — запинаясь, выговорил он по-русски.

— Олег кивнул.

— Да, я есть Новгородни. Подвластни князя Ярослава.

Рейд удивленно покачал головой.

— Советский? — продолжал он.

Олег попытался ответить, но не смог.

Тогда Рейд наклонился (женщина, сидевшая на песке, напряженно следила за ним) и начертил пальцем «СССР», потом бросил на Олега вопросительный взгляд. Уж на столько-то он должен знать кириллицу, тем более, что Советы утверждают, что у них стопроцентная грамотность. Но Олег пожал плечами и чисто по-русски широко развел руки.

Американец выпрямился. Они глядели друг на друга. И только сейчас Рейд заметил, как необычно одет Олег. Его конический остроконечный шлем был надет на стеганый подшлемник, шея и плечи были защищены свисавшими мелкими кольцами. Кольчуга без рукавов была сплетена из более крупных колец и спускалась почти до колен. Под кольчугой виднелась стеганая прокладка, под ней — белая льняная рубаха. При такой-то жаре! Немудрено, что железо лоснилось от пота, стекавшего с воина ручьями. На поясе с медной пряжкой висли кинжал и кожаный кошель. Штаны из грубой льняной материи были заправлены в пестрые красно-зеленые сапоги. Перчатки тоже из кожи, украшенной полосками меди.

Воину было на вид около тридцати, рост равнялся примерно пяти футам и семи-восьми дюймам, плечи необыкновенно широкие. Небольшое брюшко и полнота лица не уменьшали впечатления огромной медвежьей силы. Голова была круглой, лицо тоже, курносый нос, усы, золотистая борода аккуратно подрезана. Лицо сильно загорелое, брови желтые и густые, небесно-голубые глаза.

— Вы… похоже… порядочный парень, — сказал Рейд, вполне понимая, что это звучит глупо.

Олег указал на него и, очевидно, спросил имя. Всего полчаса назад посреди океана Рейд разговаривал с механиком Стоктоном — боже милостивый! Воспоминание об этом обрушилось на него как удар. Он содрогнулся. Все вокруг поплыло.