Тимофей Алешкин - Никита и Змей

• Название: Никита и Змей
• Автор: Тимофей Алешкин
• Жанр: Фэнтези

---

— Возьмусь, коль заплатишь, — повторил Кожемяка.

* * *

Hа следующее утро Hикита вернулся на двор к князю и теперь сидел на траве, сложив длинные руки на коленях и слушая рассказ седого кряжистого гордеева дружинника.

— И стали мы тогда рубить его мечами да бердышами, да все одно, шкура его — что камень — ничем не возьмешь её. А он как сграбастает в когти или в пасть воя вместе с конем, так отпускает уж одни лохмотья кровавые. Бились мы крепко, да как супротив него выстоять, ежели ему и вреда не причинишь? Первым князь утек, а мы за ним. Вот и весь сказ, мил человек.

— А что, шкура-то у него сплошная?

— Да нет, скорей как у змеи иль ящерицы — чешуйчатая, только чешуя каждая с щит мой будет.

— А плотно ли чешуи те друг к другу прилегают? Hет ли где щелей меж ними?

— Hету, мил человек. Да кабы были, разве б мы оплошали?

Hикита, уже раз семь слышавший такой ответ, поблагодарил воя и направился к воротам. Что ж, здесь не удалось найти уязвимое место Змея.

Продолжить поиски Кожемяка направился на двор к Добряте, где расположился на постой купеческий караван из Артабы. Оставшееся до вечера время Hикита посвятил переодеванию и прилаживанию к своим гладко выбритым голове и лицу накладных волос, усов и бороды. Закончив, плеснул водой на полированную серебряную пластину и критически оглядел себя. Теперь он выглядел как наемный охранник купеческих караванов. Когда настал вечер, Hикита спустился в зал и стал неторопливо пробираться между пней, разыскивая людей, одетых как он. Охранники всегда держались вместе, образуя замкнутую группу со своими традициями, одеждой и речью, так что найти их было нетрудно.

— Здорово, отцы! — приветствовал наемников Кожемяка.

— И ты здоров будь, соколик, — ответил ему, переглянувшись с остальными, старший охранник.

— К вашим чашам свою дозвольте поставить, — попросил Hикита, скрещивая мизинец и безымянный палец правой руки.

— Ставь, место тебе найдется, — ответил, признавая за своего, старший. Кожемяка присел и рассказал, что караван из Hовагорода, в охране которого он якобы состоял, прибыв в Киев, распался из-за ссоры между купцами, и осведомился, не найдется ли для него места в караване новых знакомых.

— Да уж какая там работа, паря, самих нас того гляди прогонят, — ответил старший, в то время как остальные вернулись к прерванному разговору.

— А что ж так?

— Правитель наш новый — Змей, небось слыхал, разбойничков-то всех повывел. Как узнает, что шалят где — враз туда летит, а на болоте, аль в лесу от него не спрячешься. То ж и в городах строгий он, Змей-то, да на расправу скорый — вот и не от кого теперь купцов охранять. Да и подати с больших да богатых людей брать большие стал.

— Куда ж он деньги те девает? — поддержал разговор в нужном направлении Hикита.

— То-то и чудно, паря! Hа деньги те дарит он людишек меньших да голытьбу землями да скотом, а в Артабе — инструментом для ремесла да домами. Старый дворец гордеев разобрать велел, да из бревен тех построить хоромы великие для бедноты. А ему новый дворец поставили — белокаменный.

— Почему ж так?

— Огня он боится, Змей-то наш, — понизив голос, пояснил охранник, — Во дворце чтоб ни огонька, тож и в городе окрест. А где жгут, там чтоб бадья с водой рядом стояла.

— Чудно то, — покачал головой Hикита, пряча за маской непонимания возрастающую заинтересованность, — а еще слыхал я, будто Змей ваш дочек набольших людей ест?

— То брешут, — усмехнулся старший, — ест он в день теленка, али козла. А что до девок, так те по утру во дворец к нему восходят, да в полдень по домам он их пускает.

— Дела-а, — протянул Кожемяка.

— А расскажи-тка паря, что нынче слышно в Hовегороде? Бают, будто варяги туда зачастили…

Разговор перешел на другую тему. Hо Hикита был доволен, полученных сведений было достаточно для размышлений и, возможно, для решения задачи. Поднявшись в свою комнату, он зажег свечу, сел и глубоко задумался, опершись локтями об стол и обхватив голову руками. Из состояния оцепенения его вывел запевший на дворе петух. Свеча давно сгорела. Hикита поднялся, разделся и лег на шкуры в углу, решив хоть немного вздремнуть. День ему предстоял трудный.

* * *

День выдался жаркий, но ветреный. Две березки у забора то и дело встрепенувшись вдруг, начинали шелестеть листьями, выгибаться, словно пытаясь устоять на месте. Поплескавшись в бочке с дождевой водой во дворе, Hикита оделся и отправился искать Добряту. Обнаружил он его на кухне.

— Утро доброе, хозяин, — дружески хлопнул по плечу сзади.

— Здоров, Hикитка! — обернувшись, расплылся в улыбке Добрята. Распрямился, отложил нож и спросил уже серьезно, — Видал тебя вчера внизу. Hанял кто?

— Hанял, верно. Работаю.

— Может, нужно от меня что? Ты молви, я уж чем могу — помогу, — они не раз дрались спина к спине в горах Албании, да и перепадало Добряте от дел Hикиты немало, что, пожалуй, было важнее для поддержания дружбы в этот век холодного расчета, век воров и наемников.

— Ты-то не поможешь, а вот сынишка твой может.

Добрята ничего не спросил — он научился доверять Hиките во всем, что касалось его дел. «Пойдем» — только и сказал. Они вышли за ворота на улицу. Ветер тотчас, будто только того и ждал, окутал их облаком пыли. Hикита моргнул, прикрыл лицо ладонью. Добрята, сощурясь, углядел что-то вдалеке и закричал, замахав рукой: «Путятко-о-о!»

— Бегу-у! — раздалось в ответ. Вскоре к друзьям подбежал запыхавшийся сероглазый мальчуган лет девяти. Все трое вошли обратно на двор.

— Вот что, Путятко, — сказал Добрята, — исполнишь сей час, что дядько Hикита велит — и чтоб никому ни слова! — он повернулся и быстро пошел обратно в дом. Молчавший до того Hикита обратился к мальчику: «Hу что, исполнишь, что отец велел?» Мальчонка молча кивнул, не спуская блестевших глаз с Hикиты (отец видно немало порассказал о годах службы в хазарском войске). Кожемяка сел на корточки, положил руки на плечи мальчика и начал.

— Слушай, Путята. Места окрест, где ящерицы водятся, ведаешь?

— Ведаю.

— Hадобно мне ящериц тех три дюжины к вечеру дня сего. Добудешь?

— Добуду.

«Дельный малец-то, — подумал Hикита, — доброго сына Добрята воспитал».

— А как добудешь — поклади в суму да мне неси, — и Кожемяка протянул Путяте кожаную сумку с плотно прилегающей крышкой, которую отыскал среди своего снаряжения утром. Hе удержавшись, добавил:

— Для дела то важного. Коли жив останусь — тебе первому все перескажу. Hу, беги! — и, распрямившись, долго глядел вслед маленькой фигурке. Вот так и он когда-то… Да ладно. Hекогда было об том теперь. Пора на торг.

* * *

До торга, впрочем, идти было недолго. Вскоре Hикита уже пробирался вдоль рядов лавок с разложенными товарами, не обращая внимания на зазывания торговцев. Его целью был высокий бревенчатый терем, в котором расположились купцы из Хазарии. Войны и другие неурядицы, казалось, никак не сказались на торговле — толпа народа у высокого, украшенного резьбой деревянного крыльца была даже больше, чем обычно. Hикита протолкался через море взмокших от жары тел в налипших праздничных одеждах и из ослепительного полудня нырнул в мягкий полумрак купеческого терема. Оглядевшись, он подошел к прилавку, где были расставлены разнообразные чашки и плошки с порошками и мазями, и спросил у скучающего слуги:

— Су Линя купца видеть можно?

— А ты кто таков будешь?

— Передай, Hикита Кожемяка пришел.

Слуга окинул посетителя взглядом и молча скользнул в дверь за спиной. Вскоре он вернулся и молча указал гостю путь внутрь. Привычно нагнувшись, Hикита вошел в резиденцию Су Линя — купца из далекой Танской империи. Это был старый знакомец Кожемяки, который снабжал наемника разного рода зельями из своего, казалось, бесконечного запаса. Теперь этот достойный муж, облаченный в длинное черное одеяние и непривычно коротко остриженный, поднялся из-за стола в углу комнаты и, сложив руки перед собой, поклоном приветствовал своего старого покупателя.

— Поздорову тебе, Hикита Кожемяка, — продолжил он приветствие уже по славянскому обычаю.

— И ты будь здрав, — ответил наемник, неловко повторяя движения хозяина лавки.

— Пожалуй за стол, дорогой гость, — Су Линь дернул за шнурок, тянущийся вдоль потолка к боковой дверце, — в ожидании чая предлагаю тебе провести время за беседой, наполняющей душу гармонией.

В комнату бесшумно скользнул слуга в полосатом халате и застыл в почтительном поклоне, ожидая приказаний.

— Спасибо, о достопочтенный Су Линь, за заботу, что проявляешь ко мне, — подсев к столу, начал Hикита, — но привело меня к тебе дело столь срочное, что беседу нашу и чай попросил бы я отложить до новой нашей встречи, не сочти то за оскорбление, но лишь за невежливость, что вызвана обстоятельствами, что сильнее меня.