Сергей Зверев - Битва на дне

• Название: Битва на дне
• Автор: Сергей Зверев
• Жанр: Боевик

Пожалуй, на Северном флоте нет личности более прославленной, чем командир особого отряда элитного подводного спецназа старлей Серега Павлов, он же Полундра. Про него говорят, что он и в огне не горит, и в воде не тонет. Задания самой высокой степени сложности приходилось ему выполнять со своим отрядом. А сейчас он – наедине со своей «Нерпой». Это – новейшая мини-субмарина, в которой Полундра должен опуститься на морское дно близ острова Шпицберген и достать упавший туда российский военный спутник. Его задача – сделать это раньше американских «морских котиков»: янки очень желают познакомиться с «начинкой» сверхсекретного спутника. А если не удастся их опередить, то сразиться с ними под водой. Один против целого отряда подводных пловцов-спецназовцев – такого приключения у Полундры еще не было…

---

Смысл монолога оставался довольно туманным, но весьма угрожающим. Хардер напирал все больше на то, что Гренландское море вообще и акватория Западного Шпицбергена в частности являются сферой интересов НАТО. А потому русским кораблям делать здесь нечего. У русских кораблей могут возникнуть, мягко выражаясь, неприятности.

– Стоп, стоп! – прервал в этом месте монолог капитан Мезенцев. – Мы находимся в открытом море, а не в территориальных водах. Оно потому так называется, что, к вашему сведению, открыто для всех. Тем более для мирного гидрографического судна, которое не несет на борту никакого оружия!

– Во-первых, – немедленно возразил американец, – относительно открытого моря – это как посмотреть! Норвежцы считают акваторию, прилегающую к Земле Принца Карла, именно своими территориальными водами. Предвижу ваши возражения, чем, дескать, в таком случае мы лучше и что тут делает американская подлодка, да? Отвечаю: разница в том, что норвежцы наши союзники, а не ваши. Мы здесь, если угодно, в гостях. А во-вторых… наша субмарина, в отличие от вашего «Арктура», несет весьма значительное количество оружия. Так что я возвращаюсь к напоминанию: в море всякие неприятности порой случаются!

Его тонкие губы растянулись в улыбке, больше похожей на хищный оскал хорька. Потом Хардер даже засмеялся, словно бы приглашая всех участников этой странной встречи оценить свою остроумную шутку. Однако смех его звучал принужденно, словно у игрока в покер, поставившего все на закрытую карту, испытывающего страшное напряжение.

– Это что же, прямая угроза? – произнес капитан «Арктура» спокойным ровным голосом, настолько спокойным, что чувствовалось, каким колоссальным напряжением воли он сдерживается. – А вы почему молчите, Ричард? Разве не вы капитан подлодки, оружием которой этот господин, чьего имени не знаю и знать не хочу, угрожает судну под флагом России? Страны, с которой Соединенные Штаты в войну как будто не вступали!

Капитан Мертон уныло пожал плечами и буркнул что-то себе под нос. На душе американского подводника было исключительно погано. Вот она, та самая «небольшая демонстрация», обещанная ему этим хмырем! Но надо быть полным, клиническим дебилом, чтобы в таком наглом тоне разговаривать с русскими! На что эта сухопутная цэрэушная крыса рассчитывает, на то, что русские моряки испугаются его туманных угроз и подожмут хвост, как подзаборные шавки? Как бы не так! Эх, до чего стыдно перед отличным моряком Бэзилом! И ведь не скажешь ничего поперек этой цэрэушной сволочи, которая хоть сволочь, но своя. Да и с конторой его связываться… Чревато! В единый миг вылетишь в отставку «по состоянию здоровья» – случались прецеденты.

За все это время больше ни один из присутствующих, включая Сергея Павлова, не вымолвил ни слова, все лишь внимательно слушали своих – как бы поточнее? – полномочных представителей.

«Вот так ситуация, – думал Полундра, вчерне анализируя услышанное. – Они и впрямь вооружены до зубов, а у нас из оружия, не считая табельных стволов, только моя "Нерпа". Так ее, голубушку, еще надо на воду спустить! И потом, мы с "Нерпочкой", конечно, молодцы и герои, но против тактической субмарины класса "Небраска" как-то не тянем. Весовые категории у нас разные! Но связь-то у нас на "Арктуре" имеется отличная, не могут они не учитывать, что в совсем пиковой ситуации мы просто заорем на весь мир "Караул! Убивают! Пираты!". Следовательно, вывод: откровенно, внагляк, американцы на международный скандал нарываться не станут. Все их угрозы – не более чем блеф. Отчего ж тогда у меня мурашки по коже?»

Резкие слова Мезенцева, обращенные к Мертону, заставили Роберта Хардера вздрогнуть, точно от укола шилом в задницу, но он тут же взял себя в руки. Его глаза стали пустыми и холодными, как пространство открытого космоса, голос же, наоборот, помягчал, в нем появились умиротворяющие нотки. Цэрэушник понял, что хватил лишку, и теперь отступал на заранее подготовленные позиции.

– Прошу прощения, я забыл представиться вам, господа. Роберт Хардер, офицер американских вооруженных сил. В достаточно высоком звании. Я погорячился и был неправильно понят! Никто и не думал угрожать вам оружием! Мое «во-вторых» можете смело забыть, горячая южная кровь в голову стукнула.

«Ври больше, "южная"! – отметил про себя Сергей, которого, как уже было сказано, учили много чему и на совесть. – У тебя же типичнейший выговор уроженца Нью-Йорка. Big Аpple. Кого обманывать вздумал, салага!»

– Но остается «во-первых»! – продолжал Хардер. – Это чужие, закрытые для вас территориальные воды. Зачем вам дипломатический скандал?

– Вот пускай дипломаты и решают проблему на любом уровне, – непреклонно возразил Мезенцев. – Мы же останемся при своем мнении и никуда из этого района не уйдем. А теперь позвольте откланяться. Дела, знаете ли!

Когда между катерами пролегло уже метров пять взбаламученной усиливающимся волнением воды, вдруг подал голос Большой Билл, молчавший до сих пор как рыба. Заело, видать, «морского котика», захотелось оставить последнее слово за собой. Выплюнув за борт здоровенный ком жевательной резинки, Уильям Хаттлен хрипло заорал, причем на вполне приличном русском:

– Эй, вы! Лючше бы вам убирайтся поскорее! Не искать на свой джопа приклютшения!

Полундра среагировал молниеносно. Он сложил руки рупором и с пулеметной скоростью выпалил длинную фразу, настолько наполненную сленговыми словечками и оборотами, что не сразу язык угадаешь. Услышав ее, Большой Билл ошеломленно потряс головой и как подкошенный упал на переднюю банку катера.

– Полундра, что ты ему такое сказал? – уже поднявшись на борт родного «Арктура», поинтересовался Мезенцев. – Я в жаргоне не очень-то разбираюсь, а ты еще с техасским акцентом…

– А? – обернулся к другу глубоко задумавшийся о чем-то Сергей. – Да так, ничего особенного. Пожелал этому парнишке продристаться морским ежом, а в качестве туалетной бумаги горлышко от разбитой бутылки использовать. Ну и самую малость о нестандартных сексуальных склонностях всей его родни и его самого.

Капитан весело рассмеялся, показывая крепкие желтоватые от курения зубы.

– Лихо ты его! Все правильно, с такими дремучими хамами просто нельзя по-другому.

Таким образом, единственным участником этой исторической «встречи на рейде», не сказавшим ни единого словечка, остался подполковник Тиняков. Зато слушал он очень внимательно!

11

Олаф Хендриксон оказался по-европейски точен: ровно в девять утра его старенький «Лендровер» притормозил у дверей только что открывшейся «Белочки». Стеценко опоздал минут на десять и, увидев норвежца, обрадовался ему как родному.

– А я все гадал: приедешь ты, не приедешь? – довольно пробурчал Андрей Павлович, пожимая крепкую ладонь Хендриксона. – Мало ли что по пьянке наобещаешь!

– О! – удивился Олаф. – Делать не можно так! Слово исполняется всегда мое.

– У нас к этому никак не привыкнут, – безнадежно махнул рукой Стеценко, устраиваясь поудобнее на переднем сиденье внедорожника. – А пора бы! Но я тоже обещание свое сдержал: раз сказал, что пока с твоими друзьями не побалакаю, ни граммули в рот не возьму, значит, так и сделал. Хоть голова раскалывается после вчерашнего. И во рту словно кошка переночевала.

– По-хе-миелие… – сочувственно поцокал языком норвежец, сделав ударение на втором слоге этого трудного, но хорошо ему знакомого русского слова. – Тоже я нехороший слишком сейчас. Беды нет в том. По-прав-лять-ся скоро станем вместе мы!

Такая перспектива пришлась очень по душе похмельному маркшейдеру. Кроме того, новый знакомый с его уморительным русским и широкой открытой улыбкой все больше нравился Андрею Павловичу.

«Вот, – думал Стеценко, – и верь этим упертым дуракам, патриотам самозваным! Русская душа, русская душа… а у европейцев вообще никакой души как бы и нету! Холодные да рассудочные, все бы им голая выгода с прибылью, за лишний грош удавятся и все такое прочее. Чушь собачья! Такие же люди, как мы, грешные. Вон какой парнюга замечательный!»

Они быстро выехали из Баренцбурга, и на колеса «Лендровера» пошла весело наматываться отличная асфальтированная трасса, соединяющая поселок российских горняков с норвежским Лонгйиром.

Лонгйир тоже проскочили с ходу. Но когда Олаф повернул направо, Стеценко вдруг понял, что это за «одно недалекое место», куда они направляются. И весело рассмеялся:

– Слышь, Олаф, ты меня не на гринписовскую ли базу везешь? К «зеленым», да? Так бы сразу и сказал, дурашка, а то, понимаешь, место у него недалекое!

Удивленный Хендриксон повернулся к своему единственному пассажиру:

– Вы противник движения природы защиты? – испуганно спросил он. – Не в силах мне повериться в такое! Да, мы туда поехали вдвоем с вами. Но куда, знать можете почему вы?

Дичайшие речевые обороты норвежца стали для Андрея Павловича уже привычными, понятными и чем-то даже нравились. Все лучше, чем беспримесный «русский матерный», которого он за свою жизнь наслушался. Кстати, английский – язык международного общения – Стеценко знал очень даже неплохо. Но показывать Олафу этого пока не собирался. Уж больно забавно норвежец язык родных осин ломает, пусть помучается.