Сергей Зверев - Морской дозор

• Название: Морской дозор
• Автор: Сергей Зверев
• Жанр: Боевик

Недаром поется в старой песне: «Славное море, священный Байкал…» Самое крупное озеро в мире действительно похоже на море. Поэтому морской спецназовец Серега Павлов по прозвищу Полундра приехал именно сюда для испытания уникальной мини-подлодки «Нерпа» в условиях пресной воды. Вместе с ним прибыл взвод охраны во главе с Михаилом Никифоровым. Этот морской дозор обнаруживает на дне сбитый вертолет. И неожиданно оказывается втянутым в противостояние с грозным и неведомым противником. Полундре и его отряду предстоит жестокая схватка. Под водой, на воде, на суше…

---

Машина резво катила по хорошо накатанному грейдеру, то взбираясь на невысокие, поросшие сосняком и кедровником сопки, то спускаясь в темнохвойные еловые распадки между ними. Озера пока что не было видно, дорога проходила чуть в стороне от берега. Тимофей на своем месте буквально подпрыгивал от волнения, предвкушая первую встречу с удивительным чудом природы – великим Байкалом.

– Чтоб ты знал, – рассказывал ему безумно довольный такой эмоциональной реакцией свежего человека на свои любимые места Михаил, – такого, как здесь, ты не увидишь нигде в мире! Я тебе не только сам Байкал, я тебе свою родную речку Баргузин покажу. Она по величине вторая после Селенги, из тех, что в Байкал впадают. А всего в него, батюшку, их впадает аж триста тридцать шесть! А вытекает лишь одна, зато какая! Нижняя Ангара! Она в Енисей байкальские воды несет, а тот уж в наши с Полун-дрой любимые северные моря. Так что на «Нерпе» Серега мог бы прямо из Байкала в Ледовитый океан пройти.

«А ведь впрямь мог бы, – подумал Павлов. – Даже красноярский гидрокаскад не преграда, там есть система шлюзов. На мини-субмаринке пройти их очень даже можно. "Нерпа" для того и создана, чтобы такой вот фантастический путь вполне реальным сделать. Как это здорово, черт побери! А еще говорят всякие придурки безмозглые, что, мол, русские ни хрена не умеют. Врут, сволочи!»

Он вновь с радостью в душе, с чувством гордости за свою страну осознал, с каким замечательным подводным аппаратом ему предстоит работать.

Так под рассказы Никифорова, перемежаемые восторженными охами-ахами потрясенного бурятской природой Тимофея, незаметно пролетели полтора часа пути. Михаил остановил машину на развилке проселочных лесных дорог, с минуту внимательно осматривал округу, отыскивая какие-то особые, лишь ему известные приметы, а затем довольно кивнул:

– Приехали! Через пяток минут прямо на бережок выезжаем, он там повышается как раз, вид открывается – сердце от восторга замирает. И полянка есть аккуратненькая, на ней мы как раз расположимся. Готовься, Тима! Серега-то уже священный Байкал видел, а ты первый свой взгляд на него на всю жизнь запомни. Детям еще рассказывать будешь.

Глава 11

Место, которое выбрал Никифоров для их небольшого пикничка, действительно оказалось идеальным. Высокий берег, террасами спускающийся к воде, покрытый на вершине молодым сосновым бором, прореженным кедровым подростом. Деревья окружал густой подлесок, благоухающий тревожным, непривычным для жителей городов ароматом таежных цветов. Ближе к самому обрыву деревья расступались, дорога выходила на полукруглую уютную полянку.

День заканчивался. Предзакатное, уже покрасневшее солнце било своими косыми лучами сквозь изгородь сосновых стволов, превращая их в стройные алые колонны. Все это, вместе взятое, создавало впечатление величественного храма, воздвигнутого самой природой, заставляло сердце чаще стучать в груди.

Над всем царил Байкал. Вид на великое озеро, открывающийся с обрывистого берега, придавал всей картине ту гармоничную завершенность, какую можно увидеть на полотнах подлинно великих живописцев.

Бескрайняя атласная водная гладь, лазурно-голубая у самого берега и наливающаяся густой, насыщенной синевой у горизонта, мерно дышала, накатывая на прибрежный песок небольшие, но довольно крутые волны. Их шорох, сливаясь с перекличкой птиц: голосами кедровок, соек, рябиновок, славок, доносящимися из сосняка, словно ткал в воздухе июньского вечера особую, невыразимо прекрасную мелодию. Лейтмотивом в нее вплеталось тонкое посвистывание юго-западного ветерка в ветвях деревьев.

Ветерок раздувал пламя небольшого, но очень умело и аккуратно разложенного костра. Место для него Никифоров, взявший на себя роль гостеприимного хозяина, выбрал подальше от деревьев, почти на самом откосе. Быстро отрыв ямку в мягкой супеси, Михаил соорудил что-то вроде миниатюрного очажка. Сейчас над ним шкворчали, исходя дразнящим обоняние шашлычным духом, куски особо промаринованной всего за полтора часа молодой баранинки с горяченского базара. Они были ловко нанизаны на ошкуренные ветви тальника.

– Ну вот, – довольно заметил Никифоров, обращаясь к Тимофею, который все никак не мог прийти в себя от потрясения, вызванного долгожданной встречей с Байкалом, – ни шампуров, ни мангала не надо, если подойти умеючи.

– Михаил, – спросил его полулежащий у огня Полундра, – а у этого байкальского ветра тоже свое имя есть?

– Хм-м, а как же! – с гордым видом ответил тот. – Этот вот называется култук. Дует он с хребта Улан-Бургасы, летом обычно хорошую погоду приносит, так что повезло нам, друзья. Есть еще шелонник, тот юго-восточный. А вот если с северо-запада, да с берега на озеро, так это сарма. Если к Ольхону пойдем, то ее беречься надо.

По первой уже выпили, не дожидаясь поспевающего шашлыка. Причем бутыль «Ангарской особой» дружно решили оставить на потом, а попробовать подарок начальника авиабазы, разведенный до водочной кондиции хрустальной байкальской водичкой, закусив бурятским салатом. И ведь не просчитались! Вкус что у напитка, что у табули оказался изумительным.

Расхрабрившийся Тимофей, поняв, что дело идет о брудершафте, должном узаконить его дружеские отношения с североморцами, заявил, что это лишь водка ему не в дугу! И то потому, наверное, что он только поддельную пробовал. И не в такой замечательной компании, да еще в таком удивительном месте. А спиртика, на радиоле розовой настоянного, очень даже выпьет! За нерушимую дружбу славного флотского спецназа и отечественной оборонки.

Сейчас наливали уже по второй. И тоже – как откажешься?! Когда новые друзья предлагают тост за успех испытаний, за славную грядущую судьбу «Нерпочки», любимого детища! Да и не хотелось больше Котельникову отказываться, если уж честно!

– Э-э, нет, Тимоша! – Павлов придержал инженера за руку. – Вот чего никогда не следует делать, так это запивать спирт, пусть даже разведенный, пивом.

– Почему?

– Потому что «ерш» получается. Гарантированно сваливает с катушек. Так что раз уж начал с нами крепкий напиток употреблять, то пиво оставь в покое. Оно, – немного насмешливо улыбнулся Полун-дра, – нам завтра оч-чень пригодится.

– Завтра? – растерянно переспросил инженер, которому вдруг ужасно захотелось пива. – А зачем?

– Вот завтра и увидишь, зачем… – Сергей повернулся к задумавшемуся о чем-то Никифорову. – Миша, посмотри, как там шашлычки наши, не доспели еще? О, как раз самое то. Давай под мясцо по третьей, а потом на тормозах, не форсируя. Мне завтра нырять, а ты же знаешь, с бодуна это дело тяжелое. Да и… – он незаметно, чтобы не обидеть, показал глазами на раскрасневшегося Котельникова.

Приспела пора открывать «Ангарскую особую». Под свежие ароматные куски баранины пошла она как-то очень хорошо. Меж тем солнце уже почти полностью опустилось за горизонт. Но высокое небо с первыми, робко загорающимися звездами было еще напоено светом, сумерки стояли такие прозрачные, что гладь Байкала по-прежнему просматривалась на много километров. Озерная вода, вобравшая в себя заходящее солнце, отсверкивала на гребнях волн ало-багровыми, как угли их костра, сполохами.

– Ты о чем так задумался, Михаил? – спросил Полундра Никифорова, вновь пристально, даже завороженно уставившегося в байкальские дали.

– Да знаешь, Серега, воспоминания разные нахлынули. Я же здесь родился, вырос здесь. – Он чуть грустно улыбнулся, повел рукой в сторону еще одной прибрежной рощицы, вправо от их сопочки. – Вон, видишь лесок? В нем я впервые водку попробовал, совсем зеленым пацаном. А там, чуть дальше по берегу, отсюда не видать, – с женщиной в первый раз в жизни как мужик дело имел. Хотя какой там мужик! Мне только пятнадцать исполнилось. А ей за тридцатник было. Но все помню, как вчера будто! Вот только имя ее забыл. Но красивая была, о-о! Бурятка.

– А «Н-нерпочка», – вдруг раздался голос Тима, – вовсе даже не подводная лодка! Им-менно что са-мо-лет! Только… Наоборот, понимаете, а, парни?! Вот в чем тут вся хитрость. Самолет – наоборот! Правда, нехилый каламбурчик? Ха-ха-ха!

Эта неожиданная реплика несколько сбила сентиментально-ностальгический настрой морского пехотинца. Он слегка приблизил лицо к Полундре и сказал полушепотом:

– Слышь, Полундра, а до пива наш великий ученый, похоже, все-таки добрался. Как же это мы недоглядели…

– Самолет, он тяжелее воздуха, а летает! – с пьяной настойчивостью продолжал Котельников. – Поч-чему? А за счет подъемной силы крыльев! Наша малышка легче воды, но чтобы погрузиться, ей балласт не нужен. Она, голубушка, удерживается на глубине не за счет балласта или воды в цистернах, а за счет крыла, зеркально симметричного авиационному, вы вот что поймите! У нее не подъемная сила получается, а… – никак не придумывался у инженера нужный термин, – вот! Опускальная у нее сила! Или… опускательная?