Пол Андерсон - Дети морского царя

• Название: Дети морского царя
• Автор: Пол Андерсон
• Жанр: Фэнтези

Роман «Дети морского царя» являет собой своеобразный сплав приключенческой литературы и волшебной сказки. Прекрасное знание автором эпической и фольклорной европейской традиции, германских и древнескандинавских саг, создает у читателей ощущение невероятной, магической реальности происходящего.

---

— Эяна!

— Дагмара.

Нильс перекрестился.

— Как я мог забыть о чуде, произошедшем с тобой? Прости, Господи, меня грешного.

— Да, будет нелегко, — снова заговорила Дагмара. — Тебе придется опекать меня больше, чем обычно опекают мужья жен. Ведь и плоть и разум мной наполовину унаследованы от морского царя.

— Но другая половина в тебе святая. И потому меня ждут суровые испытания.

Нильс улыбнулся, и в его улыбке вдруг промелькнуло что-то от прежнего наивного паренька, матроса с когга «Хернинг».

— Никогда не говори так, — жалобно попросила Дагмара. — Ты еще не знаешь, какая я. Вспыльчивая, упрямая, нет во мне женской кротости и терпения, хоть я и очень стараюсь стать лучше. Но я никогда не предам твою любовь, Нильс. — Дагмара коснулась его руки.

Нильс взял ее за руку и внимательно, серьезно поглядел в глаза. В них отражались тускло-желтые огни факелов и мерцающие снежинки. Он тихо спросил:

— Ты правда любишь меня, Дагмара? Я знаю, что я тебе нравлюсь.

Никакого права требовать большего у меня нет. И все же…

— Я твоя, если ты этого хочешь, — искренне и честно ответила Дагмара.

— Мое сердце тебе еще предстоит покорить. Но я молю Бога, чтобы тебе это удалось. И буду всеми силами помогать тебе в этом.

10

Ингеборг Хьялмарсдаттер, уроженке Ютландии, было лет тридцать с небольшим. Ранней весной она приехала в Хорнбек, маленький рыбачий поселок на северном побережье Зеландии. Из Копенгагена можно было доехать сюда верхом за один день. Она заранее прислала в Хорнбек людей, которые подыскали и приобрели на имя своей госпожи хороший дом, обставили и оборудовали его всем необходимым. Жителям поселка они сказали, что хозяйка дома вдова, состоятельная дама, решившая приобрести дом в тихом поселке, чтобы иногда приезжать сюда отдохнуть от шумной городской жизни, ей, дескать, нравится жить среди простых людей, таких же, какой и сама она была до того как вышла замуж за богатого человека.

Рыбаки встретили Ингеборг с почтительной робостью, но вскоре поняли, что новая жительница поселка — не какая-нибудь надменная знатная дама, с ней можно было вести себя просто. Богатая вдова ничуть не важничала, держалась со всеми приветливо, разговаривала она на смешном ютландском наречии. Она всегда была рада помочь, охотно ссужала рыбаков деньгами или находила им какую-нибудь работу у себя в доме. Но все-таки никто в поселке так и не познакомился с ней близко. Холостым мужчинам скоро пришлось отказаться от попыток поухаживать за Ингеборг. В гости она не ходила и сама не приглашала соседей чаще, чем того требовали приличия.

Никаких слухов, сплетен, да и просто разговоров о ее лрошлом в поселке не ходило. Она жила одна, сама вела хозяйство, готовила еду, покупала на рынке продукты. Каждый день, если позволяла погода, Ингеборг гуляла вдоль морского берега или по лесу и часто проходила за день по несколько миль. Эти прогулки уже не были столь безрассудным риском, как когда-то в прежние времена, когда Ингеборг гуляла в окрестностях Альса. Жизнь в Датском королевстве шла мирно, во всяком случае, на какое-то время установилось относительное спокойствие. Тем не менее, никто из женщин, кроме Ингеборг, не отваживался в одиночестве глять по лесам. Когда приходский священник предостерег ее от дальних прогулок, Ингеборг улыбнулась и ответила, что уже испытала за свою жизнь все мыслимые несчастья и беды, так что теперь ей бояться нечего и некого.

Шло время. На смену сырому ветру и проливным дождям пришла пора цветения. На полях началась вспашка, потом сев, рыбачьи лодки уходили в море на лов. Затем цветы отцвели, на, яблонях появилась завязь, в полях зазеленели молодые всходы, и не умолкая распевали птицы в лесу.

На крыше дома Айнара Брандсена, как повелось издавна, на старом тележном колесе устроило гнездо семейство аистов. Люди говорили: если аисты свили гнездо на крыше, это к добру, жди удачи для всего поселка.

И в самом деле, по осени пошли в Хорнбеке свадьбы, крестины, веселые праздники. Рыбаки возвращались из моря с богатым уловом. Были, конечно, в поселке и похороны, и тяжкие недуги, старуха с косой и здесь ходила, собирая свою жатву. Так шло все своим чередом, пока не приехал в поселок загадочный незнакомец.

Он прибыл с запада, со стороны Зундского пролива. Должно быть, приехал из Копенгагена, потому что скакал он на лошади чистейших кровей и одет был в дорогое и красивое, хоть и запылившееся в дороге платье. Всадник отличался необыкновенно высоким ростом, у него было гладкое безусое лицо и светлые золотистые волосы, с каким-то странным тускло-зеленым отливом. По-видимому, он был молод, но выглядел исхудавшим и усталым.

Горделивая осанка и надменный вид незнакомца плохо вязались с тем, что ни слуга, ни грум не сопровождали его в путешествии.

Солнце стояло над проливом Каттегат, перебросив над водами золотой сверкающий мост лучей. На востоке солнце ярко озаряло облака, которые громоздились подобво высоким горам, над серым скалистым побережьем Шонии. Все остальное небо было чистым, и всюду, куда ни глянь, кружили птицы, расчерчивая белыми крыльями небесную синь. Далеко в море виднелись корабли, недвижно замершие из-за безветрия и казавшиеся с берега крохотными игрушечными лодочками. Паруса ярко белели в лучах солнца. Тишину летнего вечера нарушали только легкий шорох прибоя и крики чаек. Терпкий запах морской воды и водорослей летел с моря и смешивался с запахами вспаханной земли и человеческого жилья, издалека доносились свежие запахи леса, который темной стеной вставал за полями и лугами.

На лугу мальчишки пасли гусей. Они радостно засвистели при виде приезжего и подбежали к дороге. Незнакомец спросил, где стоит дом фру Ингеборг. Его датский язык был похожим и не похожим на наречие, на котором говорила фру Ингеборг. То ли всадник родом из Ютландии, как и она, но из какой-то другой деревни, где говорят на другом наречии, то ли вообще иноземец? Дети зашумели, точно потревоженный пчелиный улей, когда всадник, получив ответ, доскакал в Хорнбек.

Вскоре он въехал в поселок. Люди приветливо здоровались, но приезжий явно уклонялся от разговоров и неохотно отвечал на вопросы.

— Я ее друг и привез известие, которое касается только фру Ингеборг.

Завтра она расскажет вам все, что сочтет вужным. А сегодня попрошу нам не мешать Простые рыбаки живо смекнули, что приезжий хочет провести ночь с фру Ингеборг. Они ничего не имели против: кто-то ухмыльнулся, кто-то вслух позавидовал счаетливчику, и лишь очень немногие задумались и пришли к выводу, что тут нет ничего похожего на заурядную интрижку, потому что вид незнакомца говорил о чем угодно, но только не о распутности.

Дом Ингеборг стоял в самом конце поселка в окружении простых грубой постройки домов с деревянными некрашеными стенами, которые от времени стали серебристо-серыми, и тростниковыми крышами, спускавшимися почти до земли. Возле домов росли лишайники, редкая трава и скромные полевые цветы. Растения были заботливо привязаны к воткнутым в землю прутикам, чтобы их не сломали резкие северные ветры.

Спешившись, приезжий отвязал узел, который был приторочен сзади к седлу, и взял его под мышку левой руки, в которой держал копье. Затем он дал кому-то из людей медной мелочи и попросил отвести лошадь в стойло. Собравшиеся возле дома Ингеборг назойливые зеваки так и не разошлись, а стояли и глазели на незнакомца, когда тот постучался в дверь.

Дверь отворилась. Зеваки успели увидеть, что фру Ингеборг пошатнулась и ахнула от изумления. Но приезжий быстро вошел в дом и плотно затворил дверь. Спустя минуту закрылись и ставни на всех окнах. Что происходило в доме, никто не видел и не слышал.

* * *

В очаге горел торф, света было мало, и Ингеборг зажгла все свечи, какие только нашлись в доме. В их свете среди беспокойно метавшихся по стенам теней стали видны новые стол, печь, кресло и табуреты, занавеси с тяжелыми складками, ярко начищенная медная посуда, дым, поднимавшийся над вертелом, на котором жарилось мясо. Кошечка, единственная подруга Ингеборг, вскоре перестала обращать внимание на гостя и хозяйку и уснула, свернувшись клубком на рассыпанных по глиняному полу тростниках. Тепло и приятные домашние запахи, наполнявшие комнату, не пускали на порог темную ночь, которая уже спустилась над поселком.

Тоно и Ингеборг сидели рядом на большом ларе со спинкой и мягкой обивкой крышки, который служил скамьей. На стенной полке слева от Тоно стоял кубок. Ингеборг налила в него вина, чтобы они выпили его из одного кубка, но вино оказалось лишним. Кушанья, поставленные на стол, также были нетронуты. Потому что после бурных объятий, поцелуев, смеха и слез Тоно начал рассказывать обо всем, что пережил за долгое время разлуки.

— Я тронулся в путь с мыслью найти что-нибудь, что могло бы дать хоть слабую надежду. Путешествие было долгим, трудным, полным опасностей..