Шервуд Андерсон - Из ниоткуда в ничто

• Название: Из ниоткуда в ничто
• Автор: Шервуд Андерсон
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Современная проза
• Год: 1959

Шервуд Андерсон — один из наиболее выдающихся американских новеллистов XX века.

Творчество Андерсона, писавшего в разных жанрах, неоднородно и неравноценно. Своими рассказами он внес большой вклад в прогрессивную американскую литературу. На отдельных его произведениях, в особенности романах, сказалось некоторое увлечение разного рода модернистскими тенденциями, уводившими его в сторону от реализма.

---

Розалинда беспокойно зашевелилась. Жизнь, в лице Мелвила Стонера, поймала ее и крепко держала. Она не могла спастись. Он войдет к ней в спальню и, вторгнется в ее тайные мысли. Спасения не было. В воображении она слышала, как его иронический смех разносится по молчаливому дому, выделяется среди страшных обыденных звуков здешней повседневной жизни. Она не хотела, чтобы это случилось. Внезапная смерть Мелвила Стонера принесла бы сладостную тишину. Ей хотелось, чтобы можно было силой мысли уничтожить его, уничтожить всех мужчин. Она хотела, чтобы мать тесней сблизилась е ней. Это спасло бы ее от мужчин. Конечно, раньше чем вечер кончится, мать что-нибудь скажет ей, что-нибудь существенное и правдивое.

Розалинда старалась прогнать образ Мелвила Стонера из своего сознания. Казалось, она встала с постели в комнате наверху и взяла этого человека за руку, чтобы подвести к двери. Она вывела его из комнаты и закрыла дверь.

Сознание сыграло с ней шутку. Не успел Мелвил Стонер покинуть его, как в него вошел Уолтер Сейерс. В воображении она была с Уолтером в автомобиле летним вечером на пастбище, и Уолтер пел. Коровы, с мягкими широкими ноздрями и теплым, пахнущим травой, дыханием теснились возле них.

Теперь в мыслях Розалинды было что-то приятное. Она отдыхала и ждала, ждала, чтобы мать заговорила. В ее присутствии Уолтер Сейерс нарушил свое долгое молчание, и вскоре молчание, давно установившееся между матерью и дочерью, также будет нарушено.

Певец, который никогда больше не собирался петь, запел благодаря ее присутствию. Песня была подлинным гимном жизни, она была торжеством жизни над смертью.

Какое сладостное утешение снизошло на нее, когда Уолтер Сейерс пел! Как заструилась в ее теле жизнь! Какой живой она внезапно стала! Именно в это мгновение она окончательно, бесповоротно решила, что хочет сблизиться с этим человеком, хочет предельной близости с ним, чтобы в физическом проявлении своего чувства найти при его посредстве то, что он при ее посредстве нашел в своей песне.

Физически проявив свою любовь к этому человеку, она найдет белое чудо жизни, чудо, о котором она мечтала нескладной, еще не вполне развившейся девушкой, лежа на траве в саду. Через тело певца она приблизится, прикоснется к белому чуду жизни. «Я охотно принесу в жертву все остальное ради того, чтобы это могло произойти!» — думала она.

Какой мирной и тихой стала летняя ночь! Как ясно понимала теперь Розалинда жизнь! Песня, которую Уолтер Сейерс пел в поле, где паслись коровы, была на непонятном ей языке, но теперь она понимала все, даже значение чуждых ей иностранных слов.

В песне говорилось о жизни и смерти. О чем еще можно было петь? Не своим умом пришла она внезапно к пониманию смысла песни. Призрак Уолтера шел к ней. Он отстранил насмешливый призрак Мелвила Стонера. Чего только не сделал уже дух Уолтера Сейерса для ее духа, для пробуждения в ней женщины! Теперь он рассказывал ей историю песни. Слова самой песни как бы плыли по тихой улице городка в Айове. Они говорили о солнце, склоняющемся к закату в облаках дыма большого города, и о чайках, прилетающих с озера, чтобы парить над городом.

Теперь чайки парили над рекой. Река была цвета хризопраза. Она, Розалинда Уэскотт, стояла на мосту в центре большого города; она окончательно пришла к убеждению, что жизнь грязна и безобразна. Она была готова броситься в реку, уничтожить себя в попытке очиститься.

Все было ей безразлично. Птицы испускали странные, резкие крики. Крики птиц напоминали голос Мелвила Стонера. Чайки кружили и кувыркались высоко в воздухе. Еще мгновение, она бросится в реку; тогда птицы ринутся вниз, описывая длинную изящную кривую. Ее тело исчезнет, будет подхвачено потоком и унесено, чтобы где-то истлеть, но то, что было в ней действительно живого, поднимется с птицами по длинной изящной кривой птичьего взлета.

Напряженная и притихшая, лежала Розалинда ни крыльце у ног матери. Высоко в воздухе над спящим душным городком, глубоко в земле под всеми маленькими и большими городами, жизнь продолжала петь, она упорно пела. Песня о жизни была в жужжании пчел, в зове древесных лягушек, в голосах негров, которые выкатывают тюки хлопка на речной пароход.

Песня была велением. Она все снова и снова рассказывала историю жизни и смерти, жизни, навеки побежденной смертью, смерти, навеки побежденной жизнью.

Мать Розалинды нарушала долгое молчание, и Розалинда старалась вырваться из-под власти, призрачной песни, звучавшей внутри, нее.

Солнце садилось на западе над Чикаго…
Жизнь, побежденная смертью,
Смерть, побежденная жизнью.
Фабричные трубы превратились в столбики света…
Жизнь, побежденная смертью,
Смерть, побежденная жизнью.

Качалка, в которой сидела мать Розалинды, продолжала скрипеть. Слова с запинкой сходили с бледных губ пожилой женщины. В жизни ма Уэскотт наступила решительная минута. Она всегда терпела поражение. Теперь она должна восторжествовать в лице Розалинды, дочери, вышедшей из ее тела. Она должна разъяснить Розалинде судьбу всех женщин. Молодые девушки росли, мечтая, надеясь, веря. Существовал заговор. Мужчины придумывали слова, они писали книги и пели песни о том, что называется любовью. Молодые девушки верили. Они выходили замуж или вступали в близкие отношения с мужчинами, не выходя замуж. В брачную ночь совершалось грубое нападение, и после этого женщине ничего не оставалось, как всеми способами спасать себя. Она уходила в себя все глубже и глубже. Ма Уэскотт провела всю жизнь, прячась в своем доме, на кухне своего дома. По мере тога как шли годы и появлялись дети, муж нуждался в ней все меньше и меньше. А теперь пришла новая беда. Ее дочь стоит перед тем же испытанием, должна пройти испытание, которое искалечило жизнь ее матери. Как гордилась она Розалиндой, вырвавшейся в мир, идущей своим путем! Ее дочь одевалась с изяществом, изяществом отличалась ее походка. Она была гордым, независимым, торжествующим существом. Она не нуждалась в мужчине.

— О, боже, Розалинда, не делай этого, не делай! — вновь и вновь бормотала она.

Как хотелось ей, чтобы Розалинда оставалась чистой, незапятнанной! Когда-то и она была молодой женщиной, гордой и независимой. Мог ли кто-нибудь подумать, что ей захочется стать ма Уэскотт, толстой, грузной и старой? На протяжении всей замужней жизни она не покидала своего дома, своей кухни, но все же она наблюдала и видела, что происходит с женщинами. Ее муж умел зарабатывать деньги, он всегда заботился о ее удобствах. Это был медлительный, молчаливый человек, но в своем роде он был не хуже других мужчин в Уиллоу-Спрингсе. Мужчины зарабатывали деньги, они много ели, а затем вечером возвращались домой к женщинам, на которых были женаты.

Ма Уэскотт была дочерью фермера. В юности она видела у животных, как самец преследует самку. В этом была какая-то грубая настойчивость, жестокость. Таким путем жизнь без конца продолжала себя. Время после замужества было для ма Уэскотт ужасным временем. Почему она хотела выйти замуж? Она пыталась рассказать об этом Розалинде.

— Я увидела его здесь, на главной улице города, как-то субботним вечером, когда приехала с отцом, а через две недели снова встретилась с ним во время танцев на одной из ферм, — рассказывала она; ма говорила как человек, который пробежал большое расстояние, чтобы передать какую-то важную, какую-то срочную весть. — Он хотел, чтобы я вышла за него замуж, и я согласилась. Он хотел, чтобы я вышла за него замуж, и я согласилась.

Дальше сообщения о самом факте своего замужества она не могла пойти. Не думает ли дочь, что она не может сказать ничего существенного об отношениях между мужчинами и женщинами? Всю свою замужнюю жизнь она провела в доме мужа, работая с тупым упорством животного, стирая грязную одежду, моя грязную посуду, варя пищу.

Она думала, все эти годы, она думала. В жизни была ужасная ложь, самый факт жизни был ложью.

Она обдумала все это. Где-то был мир, не похожий на тот, в котором она жила. То была райская страна, где не женились, не выходили замуж, бесполая, спокойная, безмятежная страна, где человечество жило в состоянии блаженства. По какой-то неведомо причине человечество было изгнано из этой страны, было сброшено на землю. Это явилось наказанием за непростительный грех, грех пола.

Грех гнездился и в ней, как и в мужчине, за которого она вышла. Она хотела выйти замуж. Иначе почему она это сделала? Мужчины и женщины были осуждены совершать грех, который их уничтожал. За исключением немногих, редких святых существ, ни один мужчина и ни одна женщина не избегли этой участи.

Сколько пришлось ей передумать! Когда она только еще вышла замуж, муж, взяв от нее то, что ему было надо, крепко заснул, но она не спала. Она потихоньку встала с постели и, подойдя к окну, смотрела на звезды. Звезды были спокойны. Какой медленной, легкой поступью двигалась по небу луна! Звезды не грешили. Они не касались одна другой. Каждая звезда была чем-то обособленным от всех других звезд, чем-то священным, неприступным. На земле под звездами все было развращено — деревья, цветы, травы, животные в поле, мужчины и женщины. Все были развращены. Они жили мгновение, а затем превращались в тлен. Она сама постепенно превращалась в тлен. Жизнь была ложью. Жизнь продолжала себя при помощи лжи, называемой любовью. Истина была в том, что сама жизнь вышла из греха, продолжала себя только посредством греха.